Безотвальная вспашка читателей

№ 2014 / 35, 23.02.2015

Из агрономии известно, что безотвальная обработка почвы – приём рыхления почвы орудиями, не оборачивающими пласта. Эти орудия производят вспашку на разную глубину

Из агрономии известно, что безотвальная обработка почвы – приём рыхления почвы орудиями, не оборачивающими пласта. Эти орудия производят вспашку на разную глубину, оставляя на поверхности стерню, которая зимой задерживает снег, предохраняет пахотный слой от выдувания. При этом почва меньше промерзает, быстрее оттаивает весной, лучше поглощает талые воды. Аналогично и в литературе – накопление питательных средств для духовного роста, планомерная подготовка читателей к восприятию идей и эстетических образцов ещё более одухотворяет последующий процесс усвоения литературных истин. И впоследствии выигрывают все – писатели, издатели, а так же, конечно, сами ревностные ценители живого слова.

В шестом номере журнала заслуживают внимания четыре стихотворения признанного классика американской литературы Фрэнсиса Фицджеральда (1896–1940) в переводе Елены Калявиной. Эти шедевры, по времени написания выбранные неслучайно, показывают эволюцию душевных переживаний автора. Здесь подразумевается, как Ф.Фицджеральд перенёс череду испытаний – как личной жизни, так и всего американского общества.

Какое ощущение счастья, жизнелюбие и жизнерадостность в строках двадцатилетнего Ф.Фицджеральда:

Какой был год! Какой был выходной – Сердца незамутнённые не знали, Что скучен хэппи-энд. Меня пленяли Лицо твоё, улыбки, взгляд живой, Пока с подмостков шелестел прибой.

Спустя продолжительное время, в 1935 году, классик с упоением вспоминает годы былой беспечной молодости:

Помнишь, ещё до того, как в замке повернулся ключ, Жизнь крупным планом была, не письмом досужим, И я ненавидел нырять нагишом среди круч, А ты обожала кое-что и похуже.

Но выводы, полученные в жизни, неутешительны. Современным читателям остаётся только посочувствовать, извлечь необходимые уроки для себя:

И пусть всё кончилось плохо: календаря листки Вслед за июнем явили декабрь скорый, Я почему-то, совсем одурев с тоски, Помню лишь эти, наши с тобою, ссоры.

И подтверждением однозначности случившегося с Ф.Фицджеральдом душевного слома является эссе 1936 года «Склеивая осколки», где подводится итог борьбы с безжалостной эпохой 20–30-х годов прошлого века: «Сам я в прошлом бывал так неистово счастлив, что не умел поделиться своим чувством даже с самыми близкими мне людьми; чтобы успокоиться, я долго бродил по тихим улицам и закоулкам, и только слабые следы этого счастья оседали на строчках моих книг. Теперь мне кажется, что это моё чувство счастья – или, возможно, дар самообмана – было чем-то исключительным, чем-то противоестественным, вроде эпохи бума; а то, что я переживал последние годы, напоминает сплошное отчаяние…»

В шестом номере «Урала» достойна внимания подборка стихотворений московского поэта Анастасии Зеленовой. Есть посвящения, экспериментальные находки, что говорит о том, что автор находится в поиске: сомневается, спорит, кричит, «наступая на горло» испорченной песне коллег по перу. Интересно и показательно четверостишие, давшее название всей подборке:

Между нами участилось дыхание. Братья и сёстры хотят игрушек. Подозвать бы поближе ангела, чтобы видимость стала лучше.

Приятны в ощущениях кружева обычных, на первый взгляд, слов, малейшие мазки красок испытанных чувств и эмоций:

Как здорово, что я и ты здесь собрались для немоты, её висячие сады сейчас в цвету – в снегу. И тают первые следы на всём бегу, и что-то тёплое сидит на берегу.

Не обойдена стороною и философская составляющая жизни:

Мы смеёмся, а над нами голуби пролетают. Видимо, что-то такое они понимают.

Но всё же преобладает сомнение, предчувствие неизбежных ошибок и даже фатализм:

Я ищу другого, попадаю в метель. Серебристы тополь и свиристель, а я нечистый. Сам себе волчистый. Волдырь на руке.

Не понаслышке знакома автору и чудная звукопись, так широко применяется богатство аллитераций:

Свет частицы и часть волны цвет косиц отстриженных имя, данное во сне инею во мне…

В желании заинтересовать читателя А.Зеленова выбирает такие яркие сравнения:

А она не смеет дышать, а ей хорошо и страшно, как на сносях.

Но в каком бы направлении ни менялось настроение, есть повод и для оптимизма. Ведь жизнь – высшая ценность, что не отнять даже у самого мятежного поэта:

А потом приходит корабль, а в нём кроме птиц есть дети и дети птиц. И все они идут по земле бесстрашно, как будто днём, и остаются жить.

Среди представленной прозы в июньском номере «Урала» выделяется рассказ Наталии Каминской «Тридцать восемь градусов ниже нуля». Изысканное описание ушедшей юности героини, словно затонувшей Атлантиды, к которой уже нет возврата. Многообразие портретов на коротком отрезке повествования не отягощает приятное чтение, помогая ещё отчётливее постичь замысел. И финал как аллюзия к «Золушке» Шарля Пьеро особенно впечатляет. Только у Н.Каминской будущая «принцесса» бежит навстречу своему счастью по лужам босиком. Героиня так и не может надышаться любовью. Это великое чувство ей уже было знакомо, но всё равно уносит далеко от земли. И понимание, что любимый парень оказывается полностью схожим с далёким кумиром, по которому сходила с ума, расставляет всё по местам.

Это и работа памяти, и ощущение счастья в детстве, и огромный шанс не упустить любовь на этот раз. Ведь навсегда перед глазами пример личной жизни старшего поколения, что ещё более помогает проявить в отношениях лучшие качества, взять ответственность на себя за прочный семейный союз. Вывод напрашивается один – жизнь оценивает достойных по заслугам, распорядиться правильно правом на успех – дело рук и головы каждого. А импульс в нужном направлении всегда придаст именно прошлое. Детство это будет, или юность – не так важно. Главное вернуться в эти тёплые, подобные материнским, объятия счастья, которые испытали все люди, будучи ребёнком, или остающиеся ими по сей день.

В третьем номере невозможно пропустить эссе Сергея Антоненко «В дебрях дум своих», обозначенного автором как «избранные размышлизмы». Это самобытный взгляд на обширный круг проблем познания, общества и самого процесса жизни в этом обществе.

Условия, окружающие писателя, диктуют и соответствующие темы и настроения: «Вот смотрю я на засыпающие перед долгой курильской зимой осенние дали, на побуревшие и пожелтевшие склоны сопок, на вершины, уже укрытые плотными ослепительными снегами, и не могу на них насмотреться. Хочется, чтобы этот день не кончался никогда, чтобы я мог смотреть на эти картины всегда, обласкивая взглядом каждый выступ и каждый бугорок, каждую впадинку и каждый овражек, каждую полянку кедрача и каждое деревце ольхи!»

Желания С.Антоненко вполне объяснимы и вызывают только уважение: «хочется отрешившись от всего, отметя всякие заботы и неотложные дела, уйти в эти манящие, настойчиво зовущие дали, подёрнутые сонной осенней дымкой, и оказаться в лоне этой неописуемой, щемящей красоты и благодати, засыпающей, угасающей природы, среди её растительного мира и мёртвого царства скал и бродить, бродить, бродить, забыв о времени и еде, забыв об этих пресловутых наших физических возможностей, таких ограниченных и жалких»

А итогом раздумий, конечно, становится очередной результат самопознания, что особенно необходимо в настоящее время: «И уже не со стороны, не взглядом издалека, а физически ощущая, подойти к каждому кустику, побывать на каждой полянке, прикоснуться к каждому камню, обойдя его со всех сторон, и всё это потрогать, погладить и обласкать не взглядом издалека, а трепетно-нежным прикосновением ладоней. Обласкать, рассмотреть, задуматься об их сути, предназначении и месте в этом мире. И, может быть, через них удастся понять что-то ранее недоступное пониманию, постичь самого себя и своё место в мире, как и своё предназначение…»

Суждения дальневосточного эссеиста смелы, торжественны, настраивают на глубокое осмысление и достойны последующего применения в жизни: «А с великим Конфуцием хотелось бы о многом поговорить, ведь столько вопросов терзают душу и разум, настоятельно требуя ответов. Но даже если бы я имел такую возможность, то мудрец наверняка бы мне сказал примерно так: «Ищи ответы сам, о далёкий потомок, ибо полученное в готовом виде не имеет никакой ценности и не утверждается ни в сознании, ни в душе, ни в образе жизни. И лишь только то имеет цену, что найдено или открыто самостоятельно, путём собственных размышлений и действий, страданий, ошибок и поисков» Так давайте же будем мыслить, трудиться и искать. И не бояться ошибаться, потому что не ошибок надо бояться, а их повторения».

Николай ПАЛУБНЕВ.
г. ПЕТРОПАВЛОВСК-КАМЧАТСКИЙ