Большая ответственность

№ 2014 / 37, 23.02.2015

Не так давно издательство «Дикси Пресс» выпустило две книги: «Рёбра» Платона Беседина и «Театр морд» Романа Богословского.

Не так давно издательство «Дикси Пресс» выпустило две книги: «Рёбра» Платона Беседина и «Театр морд» Романа Богословского. Это явление не осталось незамеченным. О молодых писателях уже высказались старшие товарищи.

Пора бы и нам.

Почему сразу о двух писателях, а не по отдельности?

И первый, и второй удостоились за свою прозу премии имени Демьяна Бедного. Это не «Национальный бестселлер», не «Русский Букер», но тоже весомый знак почёта и уважения. Пусть и в узких кругах.

Оба размещают свою публицистику практически в одних и тех же изданиях.

Но самое главное – они представляют одно поколение. Поэтому полезно будет проследить, какими путями Богословский и Беседин идут к большой литературе.

Роман Богословский «Театр морд»

Богословский – блестящий журналист и интересный прозаик.

На глаза молодой писатель попался мне впервые в «Журнальном Зале»: в 2013 году «Новый берег» опубликовал его рассказ «Между окном и барной стойкой». Если бы у нас была достойная критика, отслеживающая журнальные публикации, а не один Кирилл Анкудинов и заработавшие по его примеру моторы в самих «толстяках», то этот дебют определённо заметили бы.

Рассказ из тех, что помещают первым в собрание сочинений сложившиеся литераторы: простой, но поэтичный; злой, но полный молодецкого драйва. Он, конечно же, вошёл и в «Театр морд».

Помимо него в книгу помещена повесть «Мешанина» и ряд небольших рассказов. Хорошая подборка для дебютной книги? Как будто.

Но книга не выглядит ровной. Блестящие рассказы («Между окном и барной стойкой» и «Валечка») соседствуют с игрой в большого и сложившегося литератора: например, в Рубанова («Борис Николаевич»), в Сорокина («Третий глаз Катюхи»), в Пелевина («Зимняя история»).

Повесть «Мешанина», отмеченная Сергеем Шаргуновым и Владимиром Козловым, – точно такая же игра, но без претензий на первичность. Сатира? Так определил повесть Владимир Козлов. Не сказал бы. Какая может быть сатира на Пелевина и Сорокина? С каждой новой книгой они сами на себя и пародия, и сатира.

«Мешанина» – это филологическая игра для литературных межвузовских олимпиад: отгадайте, кто зашифрован? Не более.

В итоге «Театр морд» только вызывает вопросы. Что толкнуло писателя к публикации такой книги? Можно же было дождаться, когда из-под пера выйдет ещё несколько весомых текстов. А так получилось одно скользкое ощущение.

Когда Бабель пришёл к Горькому, Алексей Максимович взял у молодого писателя папку с рукописями и долго отбирал что-то годное для публикации, а после сказал: «Идите-ка, Исаак Эммануилович, в жизнь!»

Вот и Богословскому стоит придерживать свои писательские порывы и в своё удовольствие пожить. Тогда, может быть, и появятся свои «Липецкие рассказы» или большой роман, построенный на дневниковых записях.

Талант, горячий и живой, в наличии, но тратится на халтуру.

Платон Беседин «Рёбра»

Беседин – известный журналист и далеко не начинающий прозаик.

Это сразу заметно: его книга составлена на редкость занимательно. В ней есть четыре раздела: глина, песок, зёрна, соль. В первом разделе рассказы основательные и, пожалуй, самые выгодные, сочные и мастеровитые. Некоторые из них уже попадались в печати (например, в маленьком барнаульском альманахе «Ликбез»), но чтение по второму кругу только лишний раз дало возможность насладиться прозой Беседина.

Рассказы из второго раздела – просочились, как песок сквозь пальцы. Третьи – самый обширный фронт для читательской работы. Маленькие и необычные. Четвёртые – больше, но, раздутые и бессмысленные.

Встречаются тексты, как и у Богословского, с заезженными темами или с подражанием старшим товарищам: Елизарову («Голубь»), опять Сорокину и Пелевину («Голубь» и «Третий глаз» соответственно). Они выделяются своей второстепенностью и снижают книге планку. Без этих рассказов можно было бы и обойтись.

Но в отличие от первой разбираемой книги, в «Рёбрах» количество выдающихся рассказов всё-таки превосходит числом нелепые, ненужные, необязательные. Средних рассказов, заметьте, ни у Беседина, ни у Богословского нет: либо пан, либо пропал.

Дмитрий Быков как-то отметил, что написать действительно хороший рассказ очень сложно, может быть, гораздо сложней, чем большой роман. В маленьком тексте должна уместиться уйма энергии!

У Беседина этой энергии столько, что не устаю завидовать: его публицистика выходит чуть ли не ежедневно. Но это дела журналистские – с литературой иначе. Может быть, основная работа отнимает время и получаются несерьёзные художественные тексты? Creative writing creative writing`ом, но у всего есть пределы.

А что в итоге?

Простите, что я не раздаю «пряников». Это уже с лихвой сделал Дмитрий Чёрный в своей статье «Театрёбры».

Богословский и Беседин не могут отвернуться от целого табора старших товарищей и престарелых отцов русской литературы. Пишут с оглядкой. Пытаются перебороть своими силами постмодернизм, но смотрится эта борьба вяло. Вместо добротной реалистичной прозы, может быть, по-шукшински чудаковатой («Крещение рыбой» Беседина), они пытаются воевать с противником на его поле. А это заранее проигрышный манёвр.

Но всё же!

Оба писателя уже (!) представляют молодую русскую литературу. За их спиной стоят старшие братья и строго следят за каждым шагом. На них устремлены тысячи читательских глаз.

Это большая ответственность.

Богословский старше Беседина на четыре года, но первый – начинающий, второй – многоопытный. Если кто разбирается в футболе, непременно знает Андрея Тихонова. Он пришёл в большой футбол в возрасте 20 лет, да ещё после армии, – когда, казалось бы, поздно и уже нет шансов. И как заиграл! Возраст – дело десятое. Важно стремление. Тем более у нас прозаики к тридцати только входят в раж.

Поэтому стоит читателям, критикам и литераторам внимательно всмотреться в то, что делают Беседин и Богословский. Через десяток-другой лет они будут занимать ваши умы.

Олег ДЕМИДОВ