ДЕСЯТЬ ДНЕЙ БЕЗ ВОЙНЫ
Рубрика в газете: Неизвестный Константин Симонов, № 2021 / 36, 29.09.2021, автор: Олег ТАТКОВ
Во вторник, – 12 декабря 1944 года, – на 3-й странице газеты «Красная звезда» был опубликован очерк «В Италии» с подзаголовком «Листки из блокнота». Его автором был известный советский военный корреспондент, поэт и драматург Константин Симонов.
* * *
Справка. Константин (Кирилл) Михайлович Симонов родился 15 (28) ноября 1915 г. в Петрограде в семье аристократов – генерал-майора Михаила Симонова и княжны Александры Оболенской. Константин Симонов – русский советский прозаик, поэт, драматург, киносценарист, военный корреспондент. Лауреат Ленинской и шести Сталинских премий. Участник боёв на Халхин-Голе (1939) и Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. С июля 1941-го до осени 1946-го, служил военкором «Красной Звезды». Полковник Советской Армии. Главный редактор журнала «Новый мир» (1946-1950 и 1954-1958). Главный редактор «Литературной газеты» (1950-1953). Секретарь Правления Союза писателей СССР. Депутат Верховного Совета. Герой Социалистического Труда (1974). Константин Симонов вернул в литературу Михаила Зощенко, напечатав в 1946 г. в журнале «Новый мир» его рассказы, а в самый разгар анти-космополитической кампании, спас жизнь Ильи Эренбурга, организовав его творческий вечер. Как председатель общественного совета ЦДЛ инициировал выставки Пиросмани, Петрова-Водкина, Татлина, Хлебниковой. Находясь в общественном совете Театра на Таганке, своим влиянием помогал «пробиваться» либеральным спектаклям Юрия Любимова. Благодаря Константину Симонову удалось снять опалу с романов Ильфа и Петрова (1953), опубликовать роман «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова (1966), добиться издания переводов самых значительных произведений Эрнеста Хемингуэя, Артура Миллера, Юджина О’Нила. Неизвестно, как сложилась бы судьба фильма Алексея Германа «Двадцать дней без войны», если бы автор сценария Константин Симонов не стал его адвокатом и защитником. Умер Константин Симонов после длительной болезни лёгких в Москве, – 28 августа 1979г. После его смерти в сентябре 1979 года, его дети исполнили последнюю волю отца и втайне от властей, вместе с ближайшими родственниками развеяли прах Константина Симонова над Буйничским полем под Могилёвом – ныне Беларусь.
* * *
Очерк «В Италии» был написан Константином Симоновым в «лучших традициях» советской военной журналистики о «N-ских гарнизонах». В нём нет упоминаний ни о цели его поездки в Италию и Бари, ни о советской авиагруппе особого назначения (АГОН), которая базировалась в то время на аэродроме Палезе (Palese) (ныне район г. Бари – авт.), да и слово «советский» упоминается всего один раз в эпизоде посещения римской оперы.
Зато есть небольшой рассказ о Бари, его архитектуре, дорогах, барийских моряках, рыбном рынке, кинопремьере фильма Чарли Чаплина «Диктатор» в городском кинотеатре, футбольном матче между англичанами и югославами на стадионе Бари, много впечатлений от поездок по Италии и встреч с простыми итальянцами.
В 80-х годах прошлого века, – пережив опалу Хрущёва после смерти Сталина, который считал Симонова своим «придворным поэтом», – Константин Михайлович издал свои фронтовые дневники под названием «Разные дни войны» значительно расширив в них и свой очерк об Италии, и рассказ о Бари. Ранее появились в печати и три стихотворения, которые поэт написал в Бари, и которые очень условно (сам Константин Симонов эти стихотворения в отдельный цикл никогда не объединял – авт.) можно назвать стихотворениями «итальянского» или «барийского» цикла.
* * *
Справка. История создания и публикации книги военных дневников Константина Симонова «Разные дни войны» очень драматична. Вести дневники на фронте было категорически запрещено, и фронтовой корреспондент Константин Симонов, выезжавший по заданиям редакции «Красной Звезды» на передовую практически всю Вторую мировую войну, нашёл выход из этой ситуации. По возвращению с фронта он надиктовывал стенографистке-машинистке Музе Николаевне Кузько в редакции газеты «Красная Звезда» свои воспоминания о поездке, и вместе с рабочими записями сдавал главному редактору Давиду Ортенбергу, который эти материалы хранил в личном сейфе. Так удалось сохранить записи событий, которые – после их стыковки и перепроверки автором с архивными источниками после войны, – и легли в основу книги военных дневников «Разные дни войны». Первый вариант военных дневников Константина Симонова, получивший название «100 суток войны», был готов в 1960 году, но не был допущен к печати по цензурным соображениям того времени. После многочисленных цензурных изъятий и правок книга «100 суток войны» в 1966 году была принята к печати издательством «Советская Россия» и объявлена подписчикам в 6-м, – последнем томе собрания сочинений Константина Симонова, который должен был выйти в конце 1968 года. Она была также принята к публикации в журнале «Новый мир» и даже набрана в типографии журнала в конце лета 1966 года, но вмешалась военная (ГлавПУР), литературная (ГлавЛит) и коммунистическая партийная цензура (сохранились письма Симонова Брежневу и Демичеву – авт.) и набор готового журнала был рассыпан, а книжные издания отменены. Тем не менее, Константин Симонов не сдался и продолжал работать над своими дневниками. Ему пришла в голову счастливая мысль, которая позволила смягчить цензуру – публикацию своих военных дневников, к тому времени получивших название «Разные дни войны», он начал с победного 1945 года. Дневники 1945 года впервые были опубликованы в журнале «Дружба народов» (1973, №1,2), дневники 1942-1944 годов там же (1974, №4, 5, 6), и завершилась публикация «Разных дней войны» Константина Симонова в журнале «Дружба народов» дневниками 1941 года (1974, №11, 12. / 1975, №1). Таким образом, в журнале «Дружба народов» (1974, 1975) под названием «Разные дни войны» впервые были опубликованы военные дневники фронтового корреспондента «Красной Звезды» Константина Михайловича Симонова, которые он сам считал самым главным из того, что было им написано о войне. (Подробнее см. Л. Лазарев. Живым не верится, что живы: Заметки о литературе, посвящённой Великой Отечественной войне. – М.: МИК, 2007. – 416. От звонка до звонка… О фронтовых дневниках Константина Симонова «Разные дни войны».).
* * *
В 1967 году, узнав из прессы о готовящихся изданиях «100 суток войны», на Константина Симонова вышли представители итальянского издателя Риццоли (Rizzoli), которые хотели перевести книгу на итальянский язык и издать её в Италии.
* * *
Справка. Издательский дом Rizzoli был основан в 1929 году итальянским предпринимателем Анджело Риццоли. Сначала он приобрёл четыре итальянских журнала, а затем занялся издательской деятельностью. Настоящие успехи пришли к компании с началом 70-х годов, когда она купила популярную итальянскую газету «Il Corriere della Sera», первый номер которой был напечатан ещё в далёком 1876 году. В 1990 году издательство Rizzoli также заполучило испанскую компанию Unidad Editorial, контролирующую такие известные издания как «El Mundo», «Expansion» и «Marca». В результате, издательский дом Rizzoli превратился в международную медиа компанию и в 2003 году сменил своё название на RCS.
После консультаций в отделе культуры ЦК КПСС и с послом СССР в Италии Н.С. Рыжовым Симонов дал предварительное согласие на публикацию в Италии, оговорив условие о том, что книга вначале должна выйти в СССР. Встреча К. Симонова и сотрудника посольства СССР Л. Копалета с А. Риццоли и генеральным директором его издательства Д. Феррауто состоялась в октябре 1967 года в Италии (предположительно в Милане – авт.). В журнале «Эуропео» («L’Europeo»), финансируемом издательством Риццоли, даже вышло интервью Симонова. После цензурного запрета «100 суток войны» итальянцы начали форсировать события, что сильно напугало писателя, который прекрасно понимал, что публикация его книги за рубежом без одобрения ЦК КПСС и КГБ равнозначна предательству Родины и литературной смерти. Стремясь избежать этих последствий, в январе 1968 года Константин Симонов написал письмо Леониду Брежневу, где объяснил создавшуюся ситуацию.
* * *
Об истории поездки Константина Симонова в Италию в конце октября 1944 года и стихах «барийского» цикла мне удалось поговорить с сыном поэта Алексеем Кирилловичем Симоновым.
* * *
Справка. Алексей Кириллович (Константинович) Симонов. Родился в Москве 8 августа 1939г. в семье поэта, драматурга, писателя Константина Михайловича Симонова (1915-1979) и Евгении Самойловны Ласкиной (1915-1991), литературного редактора. Деда по материнской линии трижды ссылали, сестра матери шесть лет провела в ГУЛАГе, дед по отцовской линии генерал-майор Кирилл Симонов исчез во время Гражданской войны. Алексей Симонов – известный советский и российский общественный деятель, правозащитник, писатель, переводчик, кинорежиссёр, педагог. Его фильм «Отряд» был признан лучшим советским фильмом 1985г. С 1991 г. президент Фонда защиты гласности. C 2001 – председатель жюри международной премии имени Андрея Сахарова «За журналистику как поступок».
* * *
Вокруг поездки Константина Симонова в Италию в октябре 1944 года, вернее о её якобы «спонтанности и самостоятельности», существует миф, который тиражируется уже много лет. Частично к этому руку приложил и сам Константин Михайлович в своих дневниках. Хотя, надо отдать ему должное, – он расставил намёки в тексте дневников, предшествующем описанию его итальянской «самоволки». Это рассказ о встречах в октябре 1944 года в румынской Крайове с генералом Николаем Корнеевым – кадровым сотрудником советской разведки и главой советской военной миссии в Югославии, о своём запросе-просьбе полететь в Югославию, который он через Корнеева отправил на имя Народного комиссара иностранных дел СССР Вячеслава Молотова (и получил через пару дней через Корнеева от Молотова (!!!) положительный ответ – авт.), история о том как генерал Корнеев помог писателю побывать в Югославии (публикация «В югославских сёлах» – «Красная звезда» от 5 октября 1944 г. – авт.) и познакомил Симонова с Иосифом Броз Тито, после чего тот взял у маршала интервью (публикация «Встреча с маршалом Тито» – «Красная звезда» от 11 октября 1944г. – авт.).
* * *
Справка. Корнеев Николай Васильевич (08.05.1900 – ??.07.1976). Родился в д. Каменка, Богородицкого уезда, Тульской губернии, Российской империи. В 1919 г. окончил Екатеринославскую инженерную школу. Участник Гражданской войны. С июля 1926 г. находился в распоряжении Разведывательного управления Штаба РККА. В 1929 г. окончил Восточный факультет Военной академии им. Фрунзе. Начальник оперативной части 35-й стрелковой дивизии и «спецработа в разведотделе штаба» ОКДВА (июнь 1929 – март 1930), «специальная командировка в Китай» (март 1930 – февраль 1931). Помощник начальника Разведотдела Ленинградского военного округа с августа 1935 г. В мае 1939 г. назначен преподавателем Академии Генштаба РККА. Участник советско-финляндской войны. С января 1940 г. – заместитель начальника оперативного отдела Северо-Западного фронта. Комдив (21.03.1940). Генерал-майор (4.06.1940). Генерал-лейтенант (04.10.1943). Глава военной миссии в Югославии (январь – декабрь 1944). Заместитель начальника 4-го, 5-го (июнь 1945 – июнь 1946) управлений ГРУ Генштаба, старший преподаватель кафедры военного искусства Академии Генштаба (июнь 1946 – май 1953). С мая 1953 г. в отставке. Умер в Москве, похоронен на Кунцевском кладбище.
* * *
Всю войну вокруг фигуры лидера югославских партизан – маршала Тито, шла ожесточённая борьба в первую очередь британской и советской разведок, которая достигла апогея к осени 1944 года – моменту приближения Красной Армии к границам Югославии. И Тито прекрасно это понимал и выгодно использовал в своей политической карьере.
* * *
Из интервью Сергея Нарышкина – директора Службы Внешней Разведки России: «Нельзя не упомянуть и наших военных разведчиков, сыгравших немаловажную роль в налаживании военно-политического и материально-технического взаимодействия между Москвой и Белградом в тяжёлые годы войны. Направленная в Югославию в феврале 1944 г. советская военная миссия во главе с генерал-лейтенантом Николаем Васильевичем Корнеевым активно содействовала организации регулярного воздушного сообщения между Красной армией и югославскими партизанами. В результате в течение 1944 г. в оккупированную страну было доставлено 1758 тонн грузов с вооружениями, боеприпасами, обмундированием и медикаментами и свыше 2600 советских военных специалистов и медработников. Корнееву довелось также принять личное участие в организации тайного визита в Москву верховного главнокомандующего НОАЮ (Народно-освободительной армии Югославии – авт.) маршала Тито для переговоров с Иосифом Сталиным. Результатом состоявшихся в конце сентября 1944 г. личных консультаций стало соглашение о совместном проведении выдающейся «Белградской операции» по освобождению балканских стран» (цит. по интервью С. Нарышкина газете «Вечерње новости» (Сербия) от 23 ноября 2019 г.).
* * *
В сентябре 1944 года маршал Тито сделал окончательный выбор в пользу СССР, улетев на советском военном самолёте с югославского острова Вис в Крайову, а затем и в Москву, где ему был устроен пышный приём и две личные встречи со Сталиным. Затем он вернулся в Крайову для совместного с Красной армией планирования военных операций по окончательному освобождению Югославии от немцев. Надо отметить, что пребывание Тито в Крайове считалось государственной военной тайной. Вот на таком фоне, – вернее на официальном банкете, посвящённом награждению маршала Тито советским орденом Суворова первой степени, – и состоялась устроенная штатным военным разведчиком – генералом Николаем Корнеевым встреча Константина Симонова и Иосифа Броз Тито и первое большое интервью в «Красной Звезде» для советского читателя:
«… в котором со слов маршала Тито были рассказаны факты его биографии, тогда большинству читателей нашей «Красной звезды» ещё неизвестные, а сейчас хорошо всем знакомые.
В конце разговора с маршалом мне пришлось задать ему ещё один вопрос, не упомянутый в интервью, деликатный, но необходимый:
– Скажите мне, где я брал у вас это интервью?
Тито усмехнулся.
– Очевидно, там, где вы будете завтра утром. (…)
Интервью было перепечатано, согласовано и оставлено генералу Корнееву для передачи в Москву. (подчёркнуто мной – авт.). Теперь оставалось только лететь туда, где я его брал» (цит. по Симонов К. М. –1979.).
И Симонов слетал в Южную Сербию в район города Ниша, откуда через Софию добрался до Крайовы и вместе с работниками советской миссии вылетел поближе к Белграду в город Врщац, где, как принято считать, произошла его «случайная» встреча с кадровым советским разведчиком, полковником Степаном Соколовым.
Из дневников К. Симонова: «… на аэродроме во Врщаце я встретился с человеком, о котором до этого знал только понаслышке, – с начальником нашей авиационной базы в Южной Италии, в Бари, полковником Соколовым, который находился на аэродроме во Врщаце, выполняя специальное задание командования».
* * *
Справка. Соколов Степан Васильевич (09(22).12.1903 – ??.11.1976.). Родился в с. Ново-Спасовка Бердянского уезда Запорожской губернии. Участник Гражданской войны. В 1926 г. поступил в Качинскую школу военных лётчиков. Через шесть лет лётной работы продолжил учёбу на командном факультете Военно-воздушной академии имени Н.Е. Жуковского. По её окончании был назначен командиром разведывательной эскадрильи, однако через несколько месяцев по линии ВВС был командирован в Чехословакию. В военной разведке с 1936 г. В 1937 г. перешёл на службу в Главное разведывательное управление (ГРУ) Генерального штаба Красной Армии. Здесь его и застала война. В ГРУ: заместитель начальника советской военной миссии в Югославии (февраль – июль 1944), начальник авиабазы по транспортировке грузов в Югославию (июль 1944 – май 1945), военной миссии в Албании (май 1945 – май 1946). Военный атташе при посольстве СССР в Албании (май 1946 – сентябрь 1950), преподаватель (апрель – сентябрь 1951), начальник курса (сентябрь 1951 – июль 1955) Военно-дипломатической академии Советской армии, начальник Отдела внешних сношений (июль 1955 – май 1961). Военный, военно-воздушный атташе при посольстве СССР во Франции (май 1961 – июнь 1967), заместитель начальника Военно-дипломатической академии Советской армии (июль 1968 – август 1969). Владел французским и чешским языками. Генерал-лейтенант (23.02.1963). С июля 1969 г. в отставке. Умер в Москве, похоронен на Кунцевском кладбище.
* * *
Из дневников К. Симонова: «Не знаю, правда ли не предвиделось тех оказий, которые я имел в виду, или нашим авиаторам в те дни было почему-то не с руки отправлять меня туда, куда я просился, но Степан Васильевич Соколов сразу и решительно сказал, что таких возможностей пока нет. Но, пожалуй, если генерал Корнеев не будет против, можно полететь в другое, тоже, наверное, интересное для меня место. И притом сегодня же ночью. И, ещё не сказав, куда именно, поинтересовался, какие у меня при себе документы, давайте поглядим их.
Я вынул из кармана гимнастёрки и положил перед ним служебное удостоверение «Красной звезды», свидетельствовавшее о моём звании и должности, и моё предписание: «Направляется в действующую армию…»
Соколов посмотрел и вздохнул:
– Маловато. Надо бы паспорт.
Я удивился:
– Какой же у меня, у военнослужащего, паспорт?
– А вот такой, – вытащив из кармана свой заграничный паспорт, сказал Соколов. – Полетим-то с вами в Италию!».
Алексей Симонов: «К 44 году, как я понимаю всю эту историю, отец был одним из самых знаменитых писателей на фронте. И поэтому подружиться с ним, оказать ему дружескую услугу, помочь ему, как говорится, и выпить с ним рюмку, да ещё в каких-нибудь экзотических условиях или обстоятельствах, – это был кайф».
Из дневников К. Симонова: «Когда я услышал это «полетим», мне, несмотря на предыдущее «маловато», показалось, что Соколов в душе готов взять меня с собой и сейчас, задним числом, только прикидывает сложности, с которыми это может быть связано.
Я не совсем уверенно напомнил, что первоначальное разрешение на полёт к югославам было получено от Молотова и что, наверное, можно считать, что оно действительно и для полёта на нашу воздушную базу в Бари…
Соколов ничего не ответил. Ещё раз посмотрел мои документы и, окинув взглядом меня самого, добродушно усмехнулся.
– Вид у вас, в общем, более или менее подходящий, заурядно строевой. Colonel как colonel! О’кэй!
При моих слабых познаниях в английском я всё же знал, что colonel – это полковник, а я всего-навсего подполковник, но Соколов объяснил, что англичане и американцы слово «подполковник», обращаясь друг к другу, не употребляют. Подполковник, полковник – у них всё равно: colonel!».
Сказав мне напоследок для одобрения, чтобы я выкинул из головы, какие у меня документы – те или не те, раз полетим, то это будет уже не моя, а его, Соколова, забота. «Даст бог, не только до Бари, а и до Неаполя и Рима вас довезу!» Соколов ушёл то ли связываться с Корнеевым, то ли заниматься своими предотлётными делами.
Алексей Симонов: «Ну, командировочное у него, на самом деле, было. У него было командировочное. Я его держал в руках. У него было направление от старшего группы наших советников в Югославии. Оно не включало в себя никакой Италии, но на пребывание в Югославии у него такое, от руки написанное было. Значит, и у него было военное удостоверение «Красной Звезды». Режим в Италии был американский. А это значит, что опасаться было по большому счёту некого. Потому, что американцы в повседневной жизни, когда речь не идёт о каких-то военных тайнах, вполне нормальные разгильдяи. И я думаю, что полковник, который его туда вывозил, ровно на это и рассчитывал. Он ему только сказал одно: – я тебя везу, – я тебя прикрываю. У тебя форма есть, всё – и поехали. В Бари была военная наша база, куда летали, откуда ближе всего было к югославскому театру военных действий. Из Югославии вытаскивали оттуда раненых, подвозили боеприпасы, там постоянная челночная связь была. Они (советские военнослужащие – авт.) уже там примелькались».
Из дневников К. Симонова: «Что на самом юге Италии, в городе Бари, существует наша авиационная база, с которой наши летают в Югославию, в разные её точки, по разным заданиям, а кроме того, вывозят оттуда в Италию, в госпитали, тяжелораненых партизан, я знал уже давно. Побывать там было интересно само по себе, а возможность вдобавок оказаться ещё в Неаполе и в Риме тогда, в 1944 году казалась мне совершенно несбыточной и в первую минуту просто-напросто ошеломила меня. Ведь это был ещё даже не сорок пятый, а всего только сорок четвёртый год!».
* * *
Справка. Согласно документам Генерального штаба Красной Армии – «Авиагруппа особого назначения» (АГОН) – составная часть авиабазы СССР в Италии, созданной в соответствии с постановлением Государственного комитета обороны СССР (ГКО) от 17.06.44 г. для доставки грузов Народно-освободительной армии Югославии (НОАЮ) и всесторонней помощи народам Югославии. Предварительно этот вопрос обсуждался во время встречи министров иностранных дел СССР, США и Великобритании в октябре 1943 г. На Тегеранской конференции Сталин, Рузвельт и Черчилль согласовали условия создания советской военной миссии при штабе Тито и дислокации советской авиабазы. Местом её расположения был определён аэродром и местечко Палезе на юге Италии, в 8 км от центра города Бари (сейчас это микрорайон города Бари с международным аэропортом – авт.). Народному комиссариату финансов поручалось в короткий срок обеспечить расходы на содержание личного состава базы и расходы по транспортировке и хранению грузов и имущества. В 1944 г. на эти цели предполагалось выделить 2 миллиона валютных рублей. В состав АГОН вошли лучшие экипажи Аэрофлота (как имеющие опыт международных полётов – авт.), а также сотрудники ГРУ КА. Это было единственное в истории Второй мировой войны советское воинское формирование, которое выполняло специальные задания в интересах другого государства и размещалось за пределами СССР (подчёркнуто мной – авт.). АГОН подчинялась начальнику советской военной миссии в Югославии генерал-лейтенанту Н.В. Корнееву, а непосредственно базой командовал полковник С.В. Соколов. Миссия генерала Корнеева прибыла в Бари из СССР в феврале 1944 г. на двух самолётах Си-47, один из которых (экипаж Шорникова – авт.) остался до полного формирования АГОН в распоряжении миссии, и базировался на аэродроме Палезе. В июне 1944 г. в Бари перелетели ещё 10 самолётов, доставивших личный состав базы и АГОН. Таким образом, в Бари оказались 12 самолётов Си-47 и два самолёта связи У-2, составивших транспортную эскадрилью, к которой в сентябре того же года была добавлена истребительная эскадрилья из 12 самолётов Як-9, перелетевшая из Молдавии, через Карпаты и линию фронта. В связи с тем, что база и авиагруппа находились в Италии на территории, контролируемой союзными войсками, боевые действия советской авиации координировались со штабом Балканских воздушных сил союзников в Италии. В гарнизонном отношении база подчинялась английскому командованию в Бари, а по вопросам аэродромной службы – начальнику аэропорта (командующему 15-й воздушной армией ВВС США). Авиагруппа выполняла следующие задания: полёты ночью в партизанские районы со сбросом груза на парашютах; полёты со сбросом беспарашютных грузов с высоты не более 400 метров; полёты ночью с грузом и людьми с посадкой на полевых площадках в расположении партизанских частей и вывозом оттуда раненых; полёты днём на сброс, а чаще с посадкой под прикрытием истребителей; полёты на спецзадания. Создание нашей авиабазы в Бари позволило радикально решить вопрос о возрастающих размерах поставок оружия Народно-освободительной армии Югославии, которые регулярно начались с июля 1944 г. За годы войны им было поставлено около 155 тыс. винтовок, более 38 тыс. автоматов, около 16 тыс. пулемётов, около 6 тыс. орудий и миномётов, 69 танков и 491 самолёт. Всего с авиабазы в Бари советские лётчики совершили 1460 самолетовылетов, доставили в Югославию около 3 тысяч тонн различных грузов, перебросили через линию фронта в различные районы боевых действий свыше 5 тысяч югославских солдат и офицеров. После освобождения Белграда советская база и АГОН передислоцировались на аэродром Земун около Белграда. Истребительная эскадрилья, совершив за эти месяцы более 150 боевых вылетов, вернулась в СССР в декабре 1944 г., а транспортная продолжала работать до конца войны. К концу войны в АГОН было шесть Героев Советского Союза!
* * *
Полёт в Бари Симонову дался нелегко – летели на предельной высоте над территорией занятой немцами, а кислородной маски у него не было. Только после полёта Константин Михайлович случайно узнал, что и лётчики – в знак уважения к нему и вопреки всем инструкциям тоже летели без кислородных масок… Так родилось первое «барийское» стихотворение Симонова – «Ночной полёт» с удивительно точным описанием симптоматики гипоксии (кислородной недостаточности – авт.) – настолько точным, что его можно вводить в учебную программу по физиологии медицинских ВУЗов.
НОЧНОЙ ПОЛЁТ
Мы летели над Словенией,
Через фронт, наперекрёст,
Над ночным передвижением
Немцев, шедших на Триест.
Словно в доме перевёрнутом,
Так, что окна под тобой,
В люке, инеем подёрнутом,
Горы шли внизу гурьбой.
Я лежал на дне под буркою,
Словно в животе кита,
Слыша, как за переборкою
Леденеет высота.
Ночь была почти стеклянная,
Только выхлопов огонь,
Только трубка деревянная
Согревала мне ладонь.
Ровно сорок на термометре.
Ртути вытянулась нить.
Где-то на шестом километре
Ни курить, ни говорить.
Тянет спать, как под сугробами,
И сквозь сон нельзя дышать.
Словно воздух весь испробован
И другого негде взять.
Хорошо, наверно, лётчикам;
Там, в кабине, кислород –
Ясно слышу, как клокочет он,
Как по трубкам он течёт.
Чувствую по губ движению,
Как хочу их умолять,
Чтоб и мне, хоть на мгновение,
Дали трубку – подышать.
Чуть не при смерти влетаю я,
Сбив растаявшую слезу,
Прямо в море, в огни Италии,
Нарастающие внизу.
…………………………………………
А утром просто пили чай
С домашнею черешнею,
И кто-то бросил невзначай
Два слова про вчерашнее.
Чтобы не думать до зари,
Вчера решили с вечера:
Приборов в самолёте три,
А нас в полёте четверо;
Стакнулся с штурманом пилот
До вылета, заранее,
И кислород не брали в рот
Со мною за компанию.
Смеялся лётный весь состав
Над этим приключением,
Ему по-русски не придав
Особого значения.
Сидели дачною семьёй,
Московскими знакомыми,
Пилот, радист и штурман мой
Под ветками с лимонами.
Пусть нам сопутствует в боях
И в странствиях рискованных
Богатство лишь в одном – в друзьях,
Вперёд не приготовленных,
Таких, чтоб верность под огнём
И выручка соседская,
Таких, чтоб там, где вы втроём,
Четвёртой – Власть Советская.
Таких, чтоб нежность – между дел,
И дружба не болтливая,
Таких, с какими там сидел
На берегу залива я.
Далеко мир. Далеко дом,
И Чёрное, и Балтика…
Лениво плещет за окном
Чужая Адриатика.
1944
* * *
Интересный факт. Алексей Симонов: «В 1944 году в итальянском городе Бари отец написал стихотворение «Ночной полёт», где были такие строчки:
Двум сыновьям я пожелать
Хочу, как станут взрослыми,
Пусть не совсем того, что мать,
Но в главном с ней сойдёмся мы.
Хочу им пожелать в боях
И странствиях рискованных…
Про двух сыновей. Похоже, в тот момент вторым был Толя Серов – сын В.В. Серовой и мой ровесник. Так что матери у сыновей были разные. Видимо, поэта занесло. В 1-м томе собрания сочинений, изданном в 1979 году, единственном, который отец успел подготовить к печати сам, этой строфы в стихотворении нет» (цит. по Алексей Симонов. История одной папиросной коробки. «Наше Наследие», № 115. – 2015).
По неуточнённой информации Константин Симонов прилетел в Бари и вернулся обратно в Югославию с экипажем Шипилова В.А. (Шипилов Василий Алексеевич (13.02.1908-22.05.1987.) – ст. лейтенант, командир экипажа. Родился в селе Верхний Карачан (ныне – Грибановского района Воронежской области) в семье рабочего. Окончил шесть классов. С 1930 по 1933 годы проходил срочную службу в Красной Армии. В 1937 году окончил Балашовскую школу пилотов Гражданского Воздушного Флота. Работал пилотом Северо-Казахстанского управления ГВФ, затем в Саратовском авиационном отряде специального применения ГВФ. С июля 1941 года вновь призван в Красную Армию, а с августа 1941 года – на фронте. Зачислен в состав Особой авиагруппы ГВФ при штабе Западного фронта, совершил сотни боевых вылетов на лёгком самолёте У-2. В 1943 году переучился на командира транспортных самолётов, освоил транспортные Си-47 и Ли-2. В АГОН с июля 1944 по март 1945 года. Выполнил 138 боевых вылетов (83 ночью), 43 посадки на партизанских аэродромах. Доставил партизанам 140 тонн грузов, вывез 262 раненых. Звание Герой Советского Союза присвоено 29 июня 1945 года. В 1946 году старший лейтенант Шипилов уволен в запас и вернулся в гражданскую авиацию. Ещё 12 лет был командиром воздушного корабля, затем работал в аэропорту. Жил в городе Внуково Московской области. Скончался 22 мая 1987 года. Похоронен во Внуково.)
* * *
По прилёту в Бари никаких трудностей с союзниками не произошло, и Константин Симонов остановился у полковника Соколова на вилле «Верина» (в «Ди Веллина», как выяснилось недавно, – её «переделал» К.М. Симонов ради рифмы – авт.) в Палезе, где в июне 1944 года после эвакуации из немецкого окружения из Дрвара в Бари самолётом А. Шорникова, жил маршал Тито.
Из дневников К. Симонова: «Открываю окно. Во дворике виллы растут пальмы и апельсиновые деревья. Первый раз в жизни вижу апельсины прямо на ветках. И совсем жёлтые, и жёлто-зелёные. За низкой каменной оградой вдали спокойная, голубая полоса моря. Одеваюсь и выхожу во двор. Все ещё спят» (цит. по Симонов К. М. –1979.).
Интересно отметить, что, очевидно, и эта дневниковая запись, и следующее стихотворение «барийского» цикла Константина Симонова – первое описание Палезе в русской литературе.
Первый снег в окно твоей квартиры
Заглянул несмело, как ребёнок,
А у нас лимоны по две лиры,
Красный перец на стенах белёных.
Мы живём на вилле ди Веллина,
Трое русских, три недавних друга.
По ночам стучатся апельсины
В наши окна, если ветер с юга.
На берёзы вовсе не похожи –
Кактусы под окнами маячат,
И, как всё кругом, чужая тоже,
Женщина по-итальянски плачет.
Пароходы грустно, по-собачьи
Лают, сидя на цепи у порта.
Продают на улицах рыбачки
Осьминога и морского чёрта.
Юбки матерей не отпуская,
Бродят чёрные, как галки, дети…
Никогда не думал, что такая
Может быть тоска на белом свете.
1944, Бари
Удивительно, но «третий недавний друг», о котором Симонов упоминает в стихотворении, существовал в реальности. Им оказался лейтенант Пётр Шерстобитов, переводчик АГОН и тоже, как и полковник ГРУ Соколов, – кадровый сотрудник военной разведки.
* * *
Справка. Шерстобитов Пётр Павлович (24.08.1923 – 08.12.2012). Родился в Москве. Перед Отечественной войной окончил школу, играл на скрипке, поступил в музыкальный институт им. Гнесиных. Был призван в армию в 1942 г. и, – хотя мечтал стать лётчиком, занимался в аэроклубе и прыгал с парашютом, – был направлен в немецкую группу ВИИЯ КА (Военного института иностранных языков Красной армии, который находился в Ставрополе – ныне Тольятти). Но осенью 1942 г. начальник факультета предложил перейти в группу итальянского языка. В 1944 г., закончив успешно программу двух курсов, сержант Шерстобитов был отозван в распоряжение начальника ГРУ КА и летом 1944 г. уже в звании лейтенант, был откомандирован переводчиком советской авиабазы в Бари (Италия). После окончания войны Пётр Павлович пробыл в Италии (Бари, Рим) до 1946 г. Работал в комиссии по делам военнопленных и перемещённых лиц. В Италии его называли Tenente Pietro – лейтенант Пётр. Шерстобитов выпускник ВИИЯ КА (1948), итальянский язык. Преподавал итальянский язык в ВИИЯ. После увольнения в запас в звании подполковник, Пётр Павлович длительное время работал в редакционно-издательском отделе ВИИЯ. Умер в Москве, похоронен на Николо-Архангельском кладбище.
* * *
Из дневников К. Симонова: «Идём по шоссе до Бари, в его портовую часть. Сначала идём через новую часть города. Накатанный асфальт, свистящий шелест шин. Новые, многооконные, большие, но, несмотря на размеры, лёгкие здания. По таким улицам хочется быстро проехать. Потом ближе к рыбному рынку, старая часть города. Узкие, мощённые камнем улицы. Дома не такие высокие, а кажутся высокими из-за того, что улицы очень узкие. Здесь, наоборот, хорошо, что идём пешком – хочется всё время останавливаться.
Дома крепкие, стены толстые, двери часто стеклянные – одновременно и дверь и окно, за которыми тесная и полутёмная комната. Внутри у открытых дверей, почти на улице, кто-то жарит и варит на маленьких таганках; кто-то за деревянным столом без скатерти доедает завтрак. А в глубине на кроватях ещё спят.
Среди домов высокая, уходящая далеко в небо базилика. Поднимаюсь по истёртым ступеням, захожу внутрь. Полумрак и пустота. Антон знает итальянский, говорит, что его знают почти все далматинцы. Прошу его узнать, когда построена эта базилика. Привратник говорит, что в одиннадцатом веке. Ощущение древности этих улиц. У нас всё оставшееся от одиннадцатого века наперечёт, по пальцам! А здесь в каком-то городе, на какой-то улице какая-то, кажется, мало кому известная базилика. Обыкновенная церковь, одна из многих. Одиннадцатого века – и никого это не удивляет!».
Понятно, что Константин Симонов, будучи прямым потомком известных русских аристократов, происходивших от царской династии Рюриковичей (мать Константина Симонова – княжна Александра Оболенская, а бабушка по материнской линии – урождённая княжна Шаховская, – авт.), прекрасно знал о том, кто такой Николай Угодник или Святитель Николай, и о том, что его мощи находятся в Базилике Святого Николая в Бари. Но даже тогда – в семидесятых годах прошлого века он, – как мне представляется по цензурным соображениям, – не рискнул написать об этом, хотя очень чётко дал нам понять, что заходил именно в Базилику Святителя Николая, – трижды (!!! – авт.) обозначив в одном абзаце текста возраст Базилики 11-м веком…
* * *
Интересный факт. По воспоминаниям военных лётчиков – ветеранов АГОН, – Базилика Святителя Николая была основным визуальным ориентиром, которым они пользовались при заходе на посадку на аэродром Палезе.
* * *
Несмотря на тёплый приём и блиц-поездку по Италии, устроенную ему советскими разведчиками, Константину Симонову в Италии было неуютно. По воспоминаниям Петра Шерстобитова он даже отказался читать на встрече с личным составом АГОНа своё знаменитое стихотворение «Жди меня», сославшись на то, что не помнит его наизусть, а текста с собой нет. Тогда же появилось финальное – третье «барийское» стихотворение Симонова – уникальное для творчества Константина Михайловича ещё и тем, что в каждом его четверостишии автором упоминается Бог.
Вновь тоскую последних три дня
Без тебя, моё старое горе.
Уж не бог ли, спасая меня,
Затянул пеленой это море?
Может, в нашей замешан судьбе,
Чтобы снова связать нас на годы,
Этот бог для полёта к тебе
Не даёт мне попутной погоды.
Каждым утром рассвет, как слеза,
Мне назавтра тебя обещает,
Каждой полночью божья гроза
С полдороги меня возвращает.
Хорошо, хоть не знает пилот,
Что я сам виноват в непогоде,
Что вчера был к тебе мой полёт
Просто богу ещё неугоден.
1944, Бари
С обратным вылетом, – планировалось, что Симонов полетит напрямую из Бари в Москву, – не заладилось из-за погоды. Самолёт один раз даже вылетел, но пришлось возвращаться в Бари обратно – лётчики не смогли пробиться через высокий грозовой фронт. В конце концов Симонову до Москвы пришлось добираться попутными рейсами через только что освобождённый от фашистов Белград, где седьмого ноября он попал на приём у маршала Тито по случаю двадцать седьмой годовщины Октябрьской революции. Из Белграда тремя самолётами с пересадками он долетел до Брянска, откуда до Москвы добрался поездом.
* * *
Алексей Симонов: «Когда он приехал в «Красную Звезду», то тогдашним, к тому времени редактором «Красной Звезды» был не Ортенберг – его старый и добрый приятель, а Карпов. (Карпов Александр Яковлевич – заместитель редактора «Красной Звезды» – авт.). Папаша тоже ведь «не пальцем деланный» … Он, значит, написал некую докладную, которая уже была, как я понимаю, – основой очерка. Т.е. для газетчика уже такой крючок был. Взяв эту докладную, Карпов стал на него дико орать потому что без всякого предписания военный человек забирается в только что вышедшую из войны страну, мотается там чуть ли не полстраны объехав, возвращается обратно, а они 10 дней бомбардируют всякое начальство, а им ничего не отвечают, потому что не велено.
В общем, он сказал так:
– Не знаю, что с тобой будут делать, потому что гладить тебя против шкуры будут основательно, но тебе четырёх часов хватит? Вот иди и отпишись по Бари. Мы напечатаем, а потом, может, не спросят, как ты там оказался.
Так и произошло. Напечатали его очерк, о Южной Италии. Как бы прошло незамеченным, что он там оказался. Это всё написано любимым отцовским способом – через собственные глаза.
Вот, собственно, такая история была. Поразительно другое, – это были, наверное, самые далёкие от войны 10 дней, которые отец провёл во время войны»…
Заключение
Алексей Симонов: «Вы знаете, – есть хронические болезни, а есть болезни остро протекающие, но временные. Вот это остро протекающая, но временная болезнь. Нельзя военным корреспондентом оставаться всю жизнь.
Поэтому, на самом деле, журналистика – это конечно тоже из области диагноза. Истинная журналистика. Но она очень легко мутирует. Она мутирует в прозу, она мутирует в политику. Нынче она мутирует в пропаганду – со страшной силой, – и это очень неприятная мутация.
А что главное? Это любопытство. Это любопытство, это желание собственными ушами услышать, собственными глазами посмотреть, собственными руками пощупать.
Я должен сказать, что гражданская журналистика отцова не выдерживает сегодняшнего читательского чтения. А военная журналистика выдерживает. Потому что драматургия там не придуманная, а подлинная. Жизнь вокруг, – не наполовину выдуманная или навязанная, или выстроенная таким образом, что надо разобраться в её хитросплетениях для того, чтобы вынырнуть – а реальная… Страшноватая, – с запретами, конечно, – с запретами… С невозможностью это сделать, это написать…»
* * *
Наше исследование русских следов в Бари продолжается. С помощью архитектора и presidente dell’associazione Ecomuseale del Nord Barese Эугенио Ломбарди (Eugenio Lombardi), журналистки Мины Барконе (Mina Barcone, qiornalista di Barinedita), написавшей о наших поисках несколько статей на интернет-портале «Barinedita» (www.barinedita.it) города Бари, директора и сотрудницы Народного музея боевой и трудовой славы аэропорта Внуково Костиной Екатерины Эдуардовны и Никитиной Елены Александровны, координатора поисков в Бари – нашей соотечественницы – гида по Бари и Апулии Ольги Мартыновой, – нашей команде удалось выяснить адреса вилл и школы в Палезе, где располагались советские пилоты АГОН в 1944 году. Indirizzi: Штаб АГОН (Scuola Duca d’Aosta); via Duca d’Aosta. Вилла Анна (villa Anna), Lungomare Tenente Noviello; Вилла Роза (villa Rosa) si trovava in via Nazionale, 10., Вилла Верина (villa Verina), via Giuseppe Volpe, 8. Кроме этого благодаря найденному в музее истории Внуково фотоальбому пилота АГОН Окинина Н.С. был развеян ещё один миф итальянских «историков» о том, что советские пилоты в Бари носили американскую, а не советскую форму.
Материал большой/здесь и повествование и справки о персонах и стихи/; над ним автор обстоятельно поработал.
Правда, он обращён в прошлое.Но-пишут уже публицисты- с наших южных границ/ имею в виду,разумеется,Афганистан/ потягивает запахами пороха, пожарищ…
Изменилась геополитическая конфигурация в мире/как когда-то после Первой мировой войны,- особенно с середины 20-х гг прошлого века/,- выплыл феномен Афганистана.Да, по нему собирается саммит “двадцатки”,но что он может сделать?!Похоже/об этом рассуждают публицисты/Россия на себе ощутит иной “разворот” мира..
Нет,не буду предвещать события и взывать к “трубе, зовущий в поход!”,-у истории своя логика,но очевидно,что Афганистан-не цивилизованная-нейтральная!-Швейцария,- ведь так?!
В дополнение к теме; – об альбоме фотографий летчиков АГОНа, которые хранятся в музее истории Внуково
Не сочтите за пиар музея, но он не очень большой, с трудной историей выживания и держится на подвижниках. Альбом фотографий «АВИАГРУППА ОСОБОГО НАЗНАЧЕНИЯ В ИТАЛИИ, Г. БАРИ YI.1944 – YI.1945г.» был получен музеем от его составителя и владельца – Председателя Совета ветеранов 10-й гвардейской авиатранспортной дивизии гражданского воздушного флота Окинина Николая Степановича 12 августа 1999 года.
В альбоме содержится 57 черно-белых фотографий датируемых 1944-1945 гг., на которых запечатлены рабочие моменты боевой деятельности летного и технического состава советской авиагруппы особого назначения АГОН; – фото на аэродроме Палезе, в полете, фото посадок на партизанских аэродромах в Югославии, фото с эвакуацией раненых, а также моменты отдыха, быта, прогулок в городе Бари (Италия) и в городке Земун (Югославия), куда авиагруппа была перебазирована в конце войны. В настоящее время это наиболее полная коллекция фотографий АГОН.
Онлайн-экспозиция альбома Окинина Н.С. https://vnukovoaviamuseum.wixsite.com/mysite/onikin
слайд-фильм из фото альбома на Ютьюб https://www.youtube.com/watch?v=UcswC6Rff6U
Реквизиты музея: Тел. +7(495)736-23-76 , Тел/Факс +7(966)137-98-83
119027 Россия, Москва, ул. Внуковская Большая, д.6
электронная почта museum@dkvnukovo.ru , info@dkvnucovo.ru
сайт музея https://vnukovo.museum-online.moscow
Большая просьба к родным летчиков АГОНа – если сохранились какие-либо фото или другие материалы – выйдите на связь либо со мной (tatkovoleg1@gmail.com), либо с музеем истории Внуково – хочется сохранить память Об АГОНовцах – достойных людях нашей страны. Спасибо!