Фиалка

Рубрика в газете: Рассказ, № 2020 / 21, 04.06.2020, автор: Александр ТРЕГУБОВ

Глаза открываются и жизнь начинается. Ещё находящийся во власти дрёмы чистый взгляд замечает первые проявления наступающего утра. Пение птиц за окном не тревожит маленькое сердце, а, напротив, бодрит и развлекает рождающийся в этой кроватке ум и внимательность. Оттого и краски ярки становятся и любое тихое движение обращается в чудесный замок, где обитают призраки. Страшные их лица смотрят отчаянно на незваного гостя, забредшего в дикий и далёкий дом. Долго шёл путник до таинственной вотчины, а, оказавшись на пороге, замер в удивленье. Неужто та дама, наперво показавшаяся ему принцессой в зелёных башмачках, качала крохотное тельце на хрупких ручках, нашёптывая неведомые звуки. Отражённые в океане солнечные лучи слов воображались сложными загадками, ключ от которых надобно было найти за сотни вёрст.
Да не в том ли замке искать его, не в том ли чудном городе разливистых речей и гимнов, где небо подобно кремовому пирожному, а луна сочной ромовой бабе. Допрыгнуть бы до высоты подобной, да голубей распугаешь, а они хорошие слетаются с окрестностей и садятся прямо на ладошку – маленький, нежный цветок, раскрывающийся и протягивающий пернатым несколько хлебных крошек. Взращивался хлеб сей тяжело и упорно, благо один волшебник с серебряной бородой работал день и ночь в поле, косил траву и, вытирая влажные пятна с пожелтевшего лица, прикуривал, словно на миг затихнув и умиротворившись вдоволь. Обманное то являлось впечатление, и продолжал труд свой Иван Иваныч. Занятие хоть и полезное, но близкими не одобряемое. «Деньги в достатке, так зачем руки надрывать и спину ломать» – рассуждали они.

Подобные мысли решительно не принимались народной мудростью, а лишь заставляли и без того хмурые покрасневшие глаза с бирюзовым отливом пуще хмурится и сердиться. Одна радость – маленькому Семёну отрадно с дедушкой на свежем воздухе резвиться. Беготня и работы в сельской глуши, как известно, под руку ходят, а потому и физически, и духовно обогащают. Иной раз и вовсе исхудалые пальцы затрясутся, ноги больные затопают, заиграют воспоминания давние. Может наносного много в них, окрашенного легендарными оттенками, фантастического элемента, канцелярски выражаясь, а крупица правды всё же есть. Даже не правды, а истины глубокой и объяснению не подлежащей.
Сами посудите. Фотография в стеклянной раме стояла у Иван Иваныча на окне рядом с растениями замысловатой формы, выглядывавшими своими длинными листами из-за глиняных горшочков, любезно подаренных соседской девочкой Машей на Рождество. Близ фотографии валялись запотевшие часы, показывавшие всегда на двадцать минут больше положенного. Поверх же часов будто случайно лежал конверт. Белый бумажный свёрток уже превратился в музейный экспонат. Однако, подобно выдающемуся историческому артефакту, манил к себе новых посетителей, пытавшихся узнать, что скрывается в этом послании, которое когда-то отправила одна преклонных лет дама одному юноше, вступавшему в большой мир с рюкзаком, полным надежд, но довольно скоро утратившего и эти надежды, и сам юношеский пыл.
Тот юноша и был Иван Иваныч, а вот кто была пожилая дама, до сих пор в точности не ясно. Известен лишь её псевдоним, ласковое прозвище, которым наделил незнакомку влюблённый кавалер – Фиалка. Они ни разу не встречались и узнавали друг друга только в письмах, наполненных жгучей болью, градус которой доходил до слёз, стонов, криков и попыток расстаться с Божьим светом. Одновременно ирония и горечь трагического сюжета проникли в семейства эпистолярных союзников.
Тёмный вечер поздней осени проявился страшнее, чем громыхающие тучи летних гроз. Дрожащие окна скромной квартирки на окраине бедного городка с миллионным населением предвещали беду. С серых крыш слетали вороны и, порхая чёрными крыльями, сливались с пасмурностью уходящего дня, с некоторых пор походившего на все предыдущие, такие же тусклые и ненастные, сутки. В комнате было пыльно и грязно. Затхлость чувствовала себя привольно в этих покоях, наслаждаясь массивным ковром, будто снятым с пышной шевелюры некого шерстистого существа крупной величины, подранными обоями и запачканными тарелками, толпящимися в ржавой раковине. Бытовой хаос разрывал оглушительное рычание телефона, валявшегося на скрипящей кровати в спальне. Тяжёлые шаги направились к трубке и, решительно приставив аппарат к уху, приготовились слушать. Что именно было сказано на обратной стороне провода, доподлинно туманно. Ясность наступила несколько позже, когда, придя в себя, Иван Иваныч понял, что получил от неё последнее письмо.
Собирая малину, я как-то услышал разговор родителей, отчего-то решивших прогуляться по саду.
– Ты представляешь – удивлялась мама, – он в ту ночь ходил по дому в разные стороны и повторял: «Расставание, расставание, расставание…».
– Да, значит сильно любил – отвечал папа своим бархатным голосом, а после мгновенной паузы прибавил: – А всё-таки какое горькое слово – «Расставание».