Веха на пути живого русского слова
В Москве закрылась выставка, посвящённая Александру Башлачёву
№ 2025 / 40, 09.10.2025, автор: Евгений БОГАЧКОВ
8 октября в московском доме-музее Лермонтова на Малой Молчановке прошло торжественное закрытие выставки, посвящённой 65-летию со дня рождения легендарного рок-поэта Александра Башлачёва. Директор лермонтовского музея Сергей Сергеевич Шаулов провёл последнюю кураторскую экскурсию по башлачёвской экспозиции.
Напомню, сама выставка «Часовой всех времён» состояла из двух залов: первый был посвящён песне «Петербургская свадьба» и текстовым, образным параллелям к ней из отечественной литературы, а второй – «истории русской души» как она представлена в зрелом творчестве Башлачёва.
Надо сказать, что выставка получилась совершенно замечательной. Иного и быть не могло, ибо к делу подошли с любовью и занимались им настоящие профессионалы, глубокие знатоки творчества Александра Башлачёва. Неслучайно она пользовалась таким интересом у посетителей, что даже была продлена до октября и вместо трёх месяцев проработала четыре с половиной.
Действительно, уже в первом зале можно было «зависать» часами (и это несмотря на камерность помещения: ведь и сам ставший ныне музеем домик, который арендовала бабушка Михаила Юрьевича Лермонтова, совсем небольшой). Возможно, это связано с тем, что организаторы применили очень удачный приём: на стенах комнатки изображён последовательно весь текст «Петербургской свадьбы», а над каждым его четверостишием подвешены прозрачные таблички с соответствующими фрагментами произведений русской литературы (Гоголь, Пушкин, Булгаков, Маяковский, Георгий Иванов, Владимир Высоцкий и даже Виктор Цой), тени от которых, благодаря специальному освещению, проецируются на текст Башлачёва, где в свою очередь красным цветом выделены ключевые слова для отслеживания «взаимодействия» и взаимообогащения двух произведений.
Это создаёт очень интересный эффект: поэтические строчки словно оживают на глазах и буквально обретают дополнительный объём. Вероятно, такому подходу мы, помимо прочего, обязаны научным интересам Сергея Шаулова, который в своих филологических исследованиях, по собственному его признанию, уделяет особое внимание интертекстуальности. Между прочим, по мнению директора московского лермонтовского музея, именно «Петербургская свадьба» Башлачёва завершает так называемый «петербургский текст» русской культуры.
«Интертекстовая» часть на выставке, разумеется, была дополнена уникальным иллюстративным материалом (фотографии и рукописи самого Башлачёва, а также целый ряд рисунков разных художников к соответствующим произведениям классиков, которые дают новые измерения и для восприятия «Петербургской свадьбы»).
В этом плане получилось очень плодотворное взаимодействие двух хранилищ-источников – семейного архива Башлачёвых (кстати, на закрытии выставки присутствовали мама Александра – Нелли Николаевна и его сестра Елена – сотрудник Череповецкого музейного объединения) и фондов Гослитмузея имени В.И. Даля, филиалом которого является дом-музей Лермонтова.
Тут и целый ряд рисунков художника В.С. Вильнера, иллюстрация к «Великому инквизитору» известного книжного графика Юрия Селивёрстова, журнальное издание романа «Мастер и Маргарита», переплетённое и иллюстрированное (!) самим Башлачёвым, его школьная тетрадь по литературе 70-х годов, фрагмент его сочинения о «Слове о полку Игореве» и многое-многое другое. Лично я с удовольствием бы полистал книгу-каталог по этой выставке с комментариями её кураторов (может, таковая появится?). Например, вот такой комментарий можно было прочитать во втором зале выставки рядом с изображениями русских народных картинок на духовные темы:
«Песни Башлачёва осени 1985-го – весны 1986-го годов часто рассматривают как единый текст. В них можно выделить разные сквозные сюжеты, как правило, символико-мифологические, связанные с его индивидуальным поэтическим мифом и с традиционной христианской образностью.
Один из таких сквозных сюжетов – «история души». При расположении песен в хронологическом порядке создания этот сюжет обретает целостность, логическую связность и композиционный ритм, в котором чередуются элементы символически детализированного быта и ярких эмблематических обобщений. Начиная с двух ключевых песен – «Егоркиной былины» (сентябрь 1985), «Ванюши» (декабрь 1986) – и вплоть до песни «Когда мы вдвоём» (апрель 1986) – в творчестве Башлачёва прослеживается становление индивидуальной мифологии – мифологии души.
«Надо добиться, чтобы душа смогла говорить со всеми, чтобы тебе было что-то дано. Надо показать, что у тебя чистые руки, чтобы тебе можно было что-то вложить. Иначе тебе никто ничего не вложит, потому что душа откажется, твоя же душа», – говорил поэт в интервью Б. Юхананову. Выставка предлагает посмотреть на Башлачёвский сюжет сквозь христианскую иконографию, образность которой пересекается во многом с миром поэта».
Одним из важнейших экспонатов второго зала выставки стала рукопись двух позднейших и мощнейших песен Башлачёва «Вечный пост» и «Имя имён». По признанию Сергея Шаулова, он был потрясён, когда узнал, что два этих вершинных произведения рок-поэта, представляющих соответственно «апокалипсическую» и «рождественскую» темы, были написаны с двух сторон одного и того же листка.
Кстати, эта рукопись после завершения выставки была торжественно передана Еленой Башлачёвой на постоянное хранение в Москву в фонд Гослитмузея (экспонат с большой радостью принял заместитель директора по фондам этого крупнейшего в России литературного музея Алексей Невский, где теперь он будет храниться наряду с рукописями Достоевского, Чехова, Есенина…).
Очень правильные, на мой взгляд, слова подобрал директор лермонтовского музея, предваряя торжественную часть закрытия выставки. Он оттолкнулся от известных строк Башлачёва из песни «Ветра осенние»:
Ведь совсем неважно, отчего помрёшь.
Ведь куда важнее, для чего родился…
Итак, не столь важно, что выставка закрылась. Ведь и сама выставка, и всё, что вокруг неё происходило, по мнению Сергея Шаулова, «это такое стихийное проявление жизни русской поэзии». Он предложил запомнить это «не как закрытие, а как веху на нашем пути, живом пути русского слова», и послушать, «как это слово дальше идёт у нас в России».
После этого для пришедших на закрытие выставки ценителей творчества Александра Башлачёва несколько песен исполнил один из сильнейших современных «звучащих» поэтов, лидер рок-группы «Недра» Алексей Вдовин (завершил он своё выступление версией «Рождественской» песни Башлачёва).
Что-то от башлачёвской магической словесной вязи продемонстрировал и очень интересный поэт, автор песен Максим Ляшко, прочитавший в своеобразной манере несколько собственных стихотворений.
А поэт, культуртрегер, главный редактор поэтического издательства «Стеклограф» Дана Курская рассказала о том, что в конце июля этого года в доме-музее Лермонтова прошёл большой творческий вечер современных поэтов, целью которого было установление связи между сегодняшними авторами-поэтами и творческим наследием Александра Башлачёва. Кроме того, она пригласила всех на ещё одно мероприятие сюда же, в дом Лермонтова, где 28 ноября пройдёт вечер поэтов-финалистов четвёртого поэтического конкурса «Время колокольчиков. Прямая речь» и презентация коллективного сборника по итогам этого конкурса (его выпустило издательство «Стеклограф» под чутким руководством Елены Николаевны Башлачёвой).
Памяти ЦОЯ, ТАЛЬКОВА, ВЫСОЦКОГО, БАШЛАЧЁВА
1.
ПРАВО НА ПЕСНЮ
Вл. МОНАХОВУ
Братчане вышли из застоя:
Толпа гудела, влюблена…
И требовала песен Цоя…
И пела с ним, хмельным-хмельна…
И я там был – и пел, и пил…
Но наступили – вот те на! –
Убийственные времена…
Пропел Тальков – и был таков…
Пропал – на взлёте – Башлачёв…
И Цой – все так его любили! –
Разбился на автомобиле…
И кончилось как жанр – давно –
Документальное «Кино»…
С тех пор толпой ни там, ни тут
Братчане песен не поют…
В застой вернулась вся страна…
Убийственная тишина…
Былые годы стали снами…
На майках – надпись: « Цой, ты – с нами!»
2.
После ропота вешних ручьёв –
Ни мелодии в сердце, ни слов…
Отзвучало – что пел Башлачёв,
Что тебе выговаривал Цой…
Что Высоцкий внушал и Тальков…
Для чего ты на свете живёшь?
И молчишь, и ни с кем не поёшь…
Николай ЕРЁМИН
Братск-рай, КрасноАдск, КрасноРайск, КрасноЯрск 2025.
Коль, сочиняй что хочешь, но Высоцкого ты не по делу в свой список включил.
ПОЭТ ПОЁТ В ДУШЕ МОЕЙ
И ЭТО НЕСПРОСТА, ЕЙ:-ЕЙ:
Александр БАШЛАЧЁВ:
Поэты живут. И должны оставаться живыми.
Пусть верит перу жизнь, как истина в черновике.
Поэты в миру оставляют великое имя,
Затем, что у всех на уме — у них на языке.
Но им все трудней быть иконой в размере оклада.
Там, где, судя по паспортам — все по местам.
Дай Бог им пройти семь кругов беспокойного лада
По чистым листам, где до времени — все по устам.
Поэт умывает слова, возводя их в приметы,
Подняв свои полные ведра внимательных глаз.
Несчастная жизнь! Она до смерти любит поэта.
И за семерых отмеряет. И режет — эх, раз, еще раз!
Как вольно им петь. И дышать полной грудью на ладан…
Святая вода на пустом киселе неживой.
Не плачьте, когда семь кругов беспокойного лада
Пойдут по воде над прекрасной шальной головой.
Пусть не ко двору эти ангелы чернорабочие.
Прорвется к перу то, что долго рубить и рубить топорам.
Поэты в миру после строк ставят знак кровоточия.
К ним Бог на порог. Но они верно имут свой срам.
Поэты идут до конца. И не смейте кричать им: — Не надо!
Ведь Бог… Он не врет, разбивая свои зеркала.
И вновь семь кругов беспокойного, звонкого лада
Глядят ему в рот, разбегаясь калибром ствола.
Шатаясь от слез и от счастья смеясь под сурдинку,
Свой вечный допрос они снова выводят к кольцу.
В быту тяжелы. Но однако легки на поминках.
Вот тогда и поймем, что цветы им, конечно, к лицу.
Не верьте концу. Но не ждите иного расклада.
А что там было в пути? Метры, рубли…
Неважно, когда семь кругов беспокойного лада
Позволят идти, наконец, не касаясь земли.
Ну вот, ты — поэт… Еле-еле душа в черном теле.
Ты принял обет сделать выбор, ломая печать.
Мы можем забыть всех, что пели не так, как умели.
Но тех, кто молчал, давайте не будем прощать.
Не жалко распять, для того, чтоб вернуться к Пилату.
Поэта не взять все одно ни тюрьмой, ни сумой.
Короткую жизнь — Семь кругов беспокойного лада —
Поэты идут. И уходят от нас на восьмой.