ВОТ И ПРОЖИЛИ МЫ СВОИ ВЕЧЕРА
Рубрика в газете: Мгновения, № 2018 / 32, 07.09.2018, автор: Александр БАЛТИН
ЧАРЫ ЧЕРТКОВА
Смешная ли штука жизнь? Или смертельно серьёзная?
Лёгкое касание к сущности строки доказует: смешная страна:
По дорогам уснувшей смешной страны,
Где собор как ночной колпак,
Я пойду поискать иной тишины,
И с горы просвистит мне рак.
Пусть рак просвистит с горы, если собор – как ночной колпак… Пусть будет группа – своя, домашняя, рваная, яркая, и пусть спит смешная страна, спит – пока не рухнет, ибо из развалин будет построено не смешное уже – страшное.
Есть особые чары поэзии: тонкость полутонов, когда слово, казалось бы, произнесено, даже записано, и вместе букет ассоциаций, преподнесённый им, ярче его самого; сумма таких букетов и организует своеобычные стихи:
Маяки метеоров на чёрном стекле
И полночное уханье сов
Проведут меня темным путём по земле
И откроют лазейки миров.
Там не будет ни стен, не дверей, не окон,
А поля, канавы, кусты, –
И меня никогда не разыщет закон
За пределами мирной черты,
Сил хватит на жизнь – но не хватит на эпилог, ибо этика последнего подразумевает красоту предыдущей, а у Черткова она была артистична, легка, свободна, даже полётна, поэтому:
Нас всегда не хватает на эпилоги…
О! блаженная форма советского пьянства! Не окаянного – но: пьянства-служения, когда:
От коктейлей, проглоченных натощак,
Еле двигаясь, как неживой,
Говорить с чужим о ненужных вещах,
Рискуя своей головой.
И тут как раз происходит выявление сущности вещей, когда чужой может обернуться, кем угодно: таким же загулявшим философом, или вообще – призраком. В Черткове вообще есть нечто от призрака: и лёгкое пианистическое туше, с каким он касался слов, подтверждает это.
Пути условны – не смотря на безусловность пройдённого, и, в определённом смысле, стихи для поэта гораздо реальнее собственной жизни – ибо какой она задумана изначально неизвестно, а то, что получилось, может стать строчками учебника, но едва ли удовлетворит кого-то из родственников.
Намеченная дорога упрётся в дом, а намеченный дом может, и не вырасти, но стихи возведут другой – существуя уже самостоятельно, уже оторванные от тела писавшего, выпущенные на волю на манер птиц – они, виртуозно и ловко, строят духовный дом. Слом которому не грозит.

МОНМАРТРСКАЯ МАНСАРДА
Группа Черткова, Монмартрская мансарда – рывок к иллюзорной свободе в стране запретов.
Квартира Галины Андреевой – башня, защищённая стихами от мира.
Красовицкий, ещё не ушедший в церковь, читает вдохновенно, и стихи, мешающие конкретику и метафизику, вспыхивают изумрудами и рубинами смыслов.
Чертков улыбается зыбко – также же, едва касаясь слов, он пишет стихи – дымчатые, какие, кажется вот-вот испарятся из реальности, чтобы осесть в ваших сознаниях.
Андрей Сергеев внимательно глядит из-под очков, размышляя, вероятно, с каким эпизодом из истории литературы, сопоставить их группу.
…она распадётся – её разорвут советские хищники…
Она останется – золотой каплей в океане мало кому нужной словесности.

ГРУСТНАЯ АЛЬФА ГАЛИНЫ АНДРЕЕВОЙ
Описание места, как ощущение счастья, или горя, ибо места такие – у каждого свои, и поэт, вводя их в контекст стиха, передаёт импульс мест этих – другим:
В тех местах строенья невысокие,
окончанья улиц городских,
лезвия зелёные осоки,
как штыки озёрных часовых.
Голоса, движенье, неожиданности,
детских впечатлений чистота,
ароматами сирени, жимолости
щедро одарённые места.
Свежая вода поэзии, но в стихотворение говорится о “затхлой воде”:
Согласись, и вмиг тебя закроет
захолустья затхлая вода…
Это грустно, как уехать куда подальше на мандельштамовском трамвае, эпиграф из стихотворения которого взят к этому – Галины Андреевой.
Группа Черткова столь же легендарна, сколь и неизвестна: многие ли интересуются историей неподцензурной поэзии советского периода?
На квартире Андреевой собиралась группа… всё, как обычно: звучат стихи, льётся вино, и будущее расплывчато.
Вот и прожили мы свои вечера,
К песням старым возврата нет.
На свиданье в девятом часу утра
Так невесело ехать мне.
У неё грустные стихи – у Галины Андреевой, они пронизаны необычным излучением чистоты и предчувствия чего-то ужасного. Ужасное случится – группа распадётся, Чертков будет осуждён. Стихи останутся. Блёстками – или подлинными драгоценностями поэзии: кому это теперь важно?
Они не зря грустные – эти стихи:
Отчётливые к вечеру
сквозят деревья сникшие,
бежать как будто незачем
и некуда, и лишнее.
Дочитанные к вечеру,
Стихи как розы сникшие.
И вновь читать их незачем,
И некому, и лишнее…
Маяковский:
‘Я хочу быть понят моей страной,
А не буду понят – что ж!
По родной стране пройду стороной,
Как проходит косой дождь”.
Как-то вдруг пришло это в голову, когда прочитал начало публикации. Честно говоря, дальше читать расхотелось.