Здесь только полная отдача
№ 2022 / 6, 17.02.2022, автор: Сэм СИМКИН
СУДОВОЕ ВРЕМЯ
Всю жизнь прожил я без часов.
Мне пело судовое время:
всегда на борт взойти готов,
как будто ногу вставить в стремя!
Всё по секундам: ешь – не брейся!
Меня прозвали «секундант»,
и по моим пробежкам в рейсе
сверять бы мог прогулки Кант!
Механику
в промокшей робе
в жару
«Дай холода!» – кричал,
и,
находясь по пояс в рыбе,
я времени не замечал.
Те вахты – «восемь через восемь», –
подъём, отбой
и вновь подъём!
Вот так, по Гринвичу, живём,
покуда рыбу мы морозим!
Но взяли груз –
и шапки оземь,
и по-московскому пойдём!
…Возвыситься до амплитуды
тех колебаний
был бы рад,
чтоб снова прикоснуться к чуду,
когда ты сам – как циферблат,
и на обломках прежней страсти
привычек не менять
и впредь
часов для полного для счастья
не наблюдать и не иметь!
***
И. Строганову
Я никому бы не поверил,
что моря больше, чем земли,
покуда лично не проверил,
куда уходят корабли.
Но между строк прочтя в Гомере,
что Одиссей был одессит,
я к морю,
словно к высшей мере,
приговорён
и морем сыт.
Случилось сильное волненье –
двенадцать балов!
С этих пор
и приведён был в исполненье
мне вынесенный приговор.
А палуба была мне домом,
моей землёй,
моей судьбой.
Но иногда ямайским ромом
меня снабжал морской прибой.
Один глоток его,
к примеру,
поможет –
якоря поднять,
второй – взять курс,
а третий, в меру,
Гомера правильно понять.
… Ни водоросли, ни рыбы,
ни корабли, ни облака
и дня прожить-то не смогли бы
без Моря и без Рыбака.
Я никому бы не поверил,
что моря больше,
чем земли,
покуда лично не проверил,
куда уходят корабли.
***
Мой дом – моя крепость.
Поговорка
Я родился в Оренбурге,
провёл юность в Петербурге,
приземлился в Кёнигсберге,
ну, то бишь, в Калининграде.
Сотни слов ценой в сто эргов
Исписал в общей тетради.
Эти «берги» или «бурги»
были для меня тем домом,
что имеет смысл «крепость»,
где мой дух обрёл весомость,
ну, а плоть – полёт и крепость.
… Из родного Оренбурга в Кёнигсберг,
но, правда, через
Петербург,
всю жизнь я еду,
обретя желанный берег –
дом на Площади Победы,
что носил имя Ганзы
и «Трёх маршалов»
в столь разных
временах…
Упёрся лбом
В мою крепость
и мой дом,
где прожил я много лет,
морячина
и поэт!
***
Я выбросил в море три майки,
в работе истлевших дотла.
На Кубу, Гаити, Ямайку
легко их волна отнесла.
А ночью на палубу «Веги»
упало три малых звезды,
как будто бы тройка в разбеге
свихнулась от быстрой езды.
Я трижды горел на работе
под шум корабельных винтов,
за дух процветанья на флоте
к любым испытаньям готов.
Ещё
до последней побудки
сношу я три майки подряд…
Под музыку боцманской дудки
три новых звезды догорят.
Да будут три тайны открыты
рыбачкам,
созвездьям,
цветам…
Короткие строчки открыток,
искусанный текст телеграмм.
Твои сухопутные губы
шутя произносят слова:
Ямайка, Гаити, Куба –
Антильские острова.
ЗЕЛЕНОГРАДСК
Я вхожу в твой дикий парк, раскованный,
и деревья шепчутся, тихи.
Угощаешь ты меня шиповником,
посвящаю я тебе стихи.
Этот город я одушевляю –
как русалка, он зеленоглаз,
а ещё и воодушевляю
на любовь
мой Кранц-Зеленоградск.
По сравнению с тобой – мальчишка,
но любви все возрасты покорны.
Умная компьютерная мышка
передаст Тебе мой код проворно.
Будто бы по электронной почте
Затеваю я с тобой игру.
Жду ответа я и днём и ночью –
Симкин Сэм. Собака. Точка. Ру.
***
Кто раковину в общем хоре
услышит – тот верит уже,
что снова дыхание моря
поможет воскреснуть душе.
Вот так же приложишься ухом
К земле.
Постижимо ль уму,
что будет и пухом, и духом
она же тебе самому?
Ты сам позабудешь едва ли
о хлябях морских
и потом
припомнишь, кого отпевали
в Никольском соборе Морском.
Сумеешь подслушать у Баха,
как льется и стелется свет, –
и близкую к телу рубаху
ты с честию сносишь на нет.
***
Покуда над стихами плачут…
Б.А.Слуцкий
Возможно попаду не в тему,
не тот причал
и не тот год,
но все давно уже не те мы,
да я и сам давно не тот.
И голос мой давно не ломкий,
и сам давно заматерел.
Коль знал бы –
Подстелил соломку,
коль ведал бы – пуд соли съел…
А я, дурак, не знал, не ведал
(и в ус седеющий не дул),
какие шли по следу беды,
какой штормяга бил и гнул!
И всё же так, а не иначе,
живу,
душой не обнищал,
«покуда над стихами плачут»,
как Б.А. Слуцкий завещал.
К МОРЮ
Я шёл к нему, судьбы началу,
за тридевять земель
и за
благословеньем –
клокотало
и выжигало мне глаза.
Закольцевало,
как зазноба,
ажурной сканью зазвеня,
ошеломило до озноба
и разом грянуло в меня.
Из книг я вычитал его,
открыл в разноголосом хоре,
но первый раз увидел море –
и стало страшно и легко.
Оно звало меня:
«Пойдё-ё-ём!»
и пряталось в тумане синем,
но было лёгким на помине,
и я стал лёгким на подъём.
Пошёл за совесть и за страх
и не обрёл судьбы дороже:
оно надолго въелось в кожу
и запеклось на вымпелах!
Семь степеней его свободы
всегда несёт в себе моряк.
Их не утратишь через годы,
как невозможно дважды сходу
войти в одну и ту же воду
и как нельзя гасить маяк.
***
Транжирь себя на нужды флота,
всю душу выложи, как мот,
иначе море, как болото,
тебя по горло засосёт.
Здесь только полная отдача –
тогда траления легки,
тогда придут к тебе удача
и рыб большие косяки.
И,
перегнувшись через планширь,
увидишь вдруг на гребне волн
всё,
что не замечалось раньше,
чем переполнен был и полн.
Что, не скупясь,
ты растранжирил,
на благо флота промотал –
несёт перед тобой в ранжире
седьмой,
восьмой,
девятый вал.
Ведь флот, он так же, как
искусство:
он требует всех жертв сполна.
И на листах морской капусты
напишут наши имена.
***
Я «нежную божбу» матросов,
неприхотливый быт и кров
не променял бы
кровь из носу,
на все соблазны всех сортов.
И чем обильнее,
чем пуще
захлёстывает волнолом,
тем хлеб черней и пена гуще
в пивной рыбацкой за углом.
Здесь рыбаки – как сельди
в бочке!
Груз кругосветных новостей
сюда идёт без проволочки,
без подписи морских властей.
От угольных причалов
и до
красноречивого угла
порт круглосуточным стал
гидом,
его душа в моей жила.
Видны сквозь отходные ночи
лишь провожающих платки.
Поют про синенький платочек
нам пароходные гудки.
Слежу за литературой на морскую тематику (“плавали, знаем”).
Огромная открытая душа в этих стихах.
Это не рифмованные “доклады на профсоюзных собраниях”.