«НОВАЯ ДРАМА» НА РАСПУТЬЕ
№ 2006 / 40, 23.02.2015
«Новая драма-2006», пожалуй, останется в истории этого движения как один из самых неудачных фестивалей. Время вызывающих манифестов прошло, интерес публики уже не нужно отвоёвывать, современные тексты, хоть и не всегда качественно, но ставят в репертуарных театрах, «новая драма» прорвалась в большое кино… Казалось бы, пора сворачивать и совсем уходить в мейнстрим, как и предрекалось ещё в прошлом году. Но тут почти насмешкой и даже вызовом прозвучало решение жюри не присуждать в этом году премию за лучшую пьесу на русском языке. Драматургический фестиваль остался без драмы. Вот итог пятилетней работы фестиваля. Критики заговорили о кризисе движения.
Михаил Угаров
Причины неудач кроются, скорее всего, в формате, который организаторы и отборщики поставили во главу угла. Так уж повелось, что в программу «Новой драмы» обязательно должны войти прогрессивные европейские и/или американские спектакли (особо приветствуются братья-славяне), что-нибудь по документальному материалу, благо «Театр.doc» продолжает эксперименты, немного оригинального режиссёрского прочтения и уж, конечно, побольше смельчаков из провинции, которым постановка «новодрамовского» текста вменяется чуть ли не в подвиг. Зарубежная часть этого года, однако, не вдохновляла, а поражала избитостью ходов. Спектакль «Требуется барабанщик» Ричарда Максвелла (театр New York City Players, США), заявленный как работа чуть ли не самого выдающегося современного американца-режиссёра, оказался не больше чем этюдом на тему «как сложно быть взрослым сыном». В программке указывалось, что спектакль получил престижную премию за сценическое оформление и свет. Зрители увидели на сцене Мейерхольда ничем не примечательную коробку, внутри которой ссорились, мирились, иногда пели мать и сын; свет всего лишь включили в начале и выключили в конце.
«Madybaby.edu» (театр Teatrul Mic, Румыния) Джанины Кэрбунариу – типичная «хорошо сделанная новая драма». Герои – эмигранты, прозябающие в Ирландии: девушка из наивной простушки на наших глазах превращается в проститутку, её сутенёр и студент-кинематографист мутят порносайт. В финале беременную героиню убивают за ненадобностью. Здесь рассказы измученной проститутки о тяжёлых буднях, откровенные сцены и шокирующий цинизм поставлены по канонам Royal Court: на трёх стульях и с видеорядом.
Отдельного внимания заслуживает польский блок: на фестиваль прибыли независимый театр Ad Spectatores из Вроцлава и Театр им. Стефана Ярача из Лодзи. Как выяснилось, в Польше очень любят современную русскую драму, особенно Ивана Вырыпаева, которого там играет чуть ли не каждый второй театр. Ad Spectatores, который на родине известен своими экспериментами с пространством – играют и в вагонах, и на водокачке, и в автомобилях, – на «Новой драме» показал«Большую жрачку» Александра Вартанова и кукольный спектакль по ранней пьесе Ивана Вырыпаева «Сны». Русская «Жрачка» – вербатим о гнусных работниках телевидения – с самого начала была «доковским» хитом, поэтому польский спектакль в сравнении с ним оказался заметно скучнее. «Сны» же поставила молодая актриса Агата Куциньска. Это первый случай, когда «новодрамовский» текст сыграли с помощью кукол. Получилось нежно и грустно: маленькие человечки из верёвочек в маленьких аквариумах тщетно пытались ответить на вечные вопросы. Спектакль Дариуша Сятковского «Клаустрофобия» по жёсткой пьесе Константина Костенко о двух зэках, опускающих третьего, самого беззащитного, оказался чересчур стыдливым и проигрывал версии Николая Коляды, показанной на гастролях «Коляда-театра» в конце прошлого сезона. При всей любви к «Новой драме» полякам явно не хватает смелости в постановках.
В итоге все основные призы собрали российские спектакли, из них два – документальных: за лучший спектакль – «Док.тор» («Театр.doc» при содействии студии SounDrama, Москва) и спецприз –Руслан Маликов («Манагер», «Театр.doc», Москва). Почему-то жюри определило «Док.тора» как «сценарий для спектакля», отказав тексту в наименовании «пьеса». Этому могла способствовать форма подачи материала. Режиссёр Владимир Панков вместе со своей командой выстроили целую партитуру, по которой играют, поют, выкрикивают, орут текст Елены Исаевой, который она составила из интервью с самоотверженным врачом из глубинки. «Манагер» же – вербатим из жизни столичных клерков – привлекателен прежде всего правдоподобностью воссозданной актёрами атмосферы душных офисов и возможностью зрителей так или иначе участвовать в спектакле то в качестве рекрутируемых на должность менеджеров, то как участников креативной группы.
За лучшую мужскую роль премия вручена Дмитрию Мухамадееву, удачно вписавшемуся в роль сумасшедшего порнографиста начала XX века («Три действия по четырём картинам», Театр «Практика», Москва). Лучшую женскую роль сыграла Анна Галинова («Чернобыльская молитва», Lehtonen Production, Москва). Этот спектакль по известной книге Светланы Алексиевич был поставлен Йоэлом Лехтоненом как раз к двадцатилетию трагедии. По форме – это читка, по сути – действительно искренняя акция против равнодушия и забвения. В том же духе выдержан спектакль «Моя мама» Татьяны Фроловой (театр «КнАМ», Комсомольск-на-Амуре). Режиссёр просто собрала воспоминания, фотографии, записи о своей ушедшей из жизни матери. Несмотря на то, что постановка больше напоминает вечер памяти, трогают мотивация автора и то смущение, с которым она пытается донести до зрителей свою боль. В финале – видео-портреты старых женщин, матерей и бабушек, целого поколения, никак не отражённого ни в литературе, ни в театре, поколения, пережившего голодную войну и отдавшего всю жизнь своим детям.
Фестиваль выявил некоторую исчерпанность популярных «новодрамовских» текстов. Постановки «Пластилин» Василия Сигарева (Государственный театр юмора и сатиры республики Саха) и «4:48 Психоз» Сары Кейн (театр «Фантастическая реальность», Сыктывкар) практически проиллюстрировали, что тексты, которые возможно будут ещё «новой драмой» где-то в провинции, плохо смотрятся там, где их уже качественно поставили.
Тихо и незаметно прошла «Пьеса про деньги» Виктории Никифоровой (театр «Практика», Москва), хотя здесь налицо были и новый качественный текст с незаезженной темой, и оригинальная постановка Эдуарда Боякова.
Иван Вырыпаев
Скандал сопровождал спекталь «Не Hamlet» Андрея Могучего («Приют комедианта», Санкт-Петербург) по давней пьесе «Дисморфомания» Владимира Сорокина, получивший, кстати, приз зрительских симпатий. Постановка вызвала раздражение не только у почётного зрителя Олега Табакова, но и у самого автора. Сорокин покинул зал через пятнадцать минут. Впрочем, ему было чем возмущаться. На сцене сумасшедший доктор в исполнении Анвара Либабова (один из бывших «Лицедеев») сначала битых полчаса читает залу сумбурную лекцию о «котлетных массах закрытого типа» (то есть о самих зрителях, конечно), потом вызывает по лотерее добровольцев из публики, во всеуслышание зачитывает их истории болезни (тут уже всё по Сорокину: и пробки в задних проходах, и подзарядка мочи энергией) и заставляет разыгрывать на сцене Шекспира. В зрителей-актёров сначала веришь, потом понимаешь, что актёры самые настоящие. Их неуверенные реплики разбавляют выступления панк-группы «Страхуйдет». На следующее утро стало известно, что Владимир Сорокин собрался подавать в суд на Андрея Могучего.
Второй скандал фестиваля был связан с пожаром в театре Вахтангова во время премьерного показа «Королевы красоты» Мартина Махдонаха (реж. Михаил Бычков). Говорят, жюри очень рассчитывало на этот спектакль, полагая, что он будет одним из вероятных претендентов на главную премию. Историю о сорокалетней «старой деве», заботящейся, но в то же время ненавидящей свою вредную мать, играли Юлия Рутберг и Алла Казанская. Зрители, смотревшие эту премьеру в рамках «Новой драмы», имели возможность сравнить её с другим фестивальным спектаклем по той же пьесе, поставленным пермским театром «У моста». Там старуху, отнявшую у своей дочери молодость, ярко играл актёр Иван Маленьких – ему же дали второй спецприз жюри. Примерно в середине спектакля, когда героиня Юлии Рутберг вроде как начала налаживать свою личную жизнь, вспыхнуло пламя. Зрители ещё какое-то время спокойно наслаждались реалистичной сценографией, актёры перебрасывались фразами: «Пахнет гарью, наверное, горит соседний дом», пока наконец не объявили: «Пожар!». На удивление, все покинули зал без паники, к счастью, никто не пострадал, но премьера была сорвана. Между тем ирландец Макдонах стал фаворитом «Новой драмы». Кроме театра Вахтангова, две его пьесы были показаны пермяками, и именно они вызвали одобрение критиков, что неудивительно. Макдонах – современный автор, относительно молодой, но не «новодрамовец». Просто пишет хорошие пьесы, хоть и сдобряет их качественным чёрным юмором.
Оставшиеся в списке спектакли «Переход» (ЦДР п/р Казанцева и Рощина при участии студии SounDrama), «ЯрМо. Contra et pro» (Независимый театральный проект Андрея Матюкова, Санкт-Петербург) и «Июль» (театр «Практика», движение «Кислород», Москва) показали как тупиковые ходы «Новой драмы», так и новые возможности. «Переход» Панкова – удачная иллюстрация к тому, как легко сделать из актуальной тематики настоящий буржуазный театр. При всей своей экспериментальности (здесь впервые заговорили балетные артисты) этот спектакль страдает от нравоучительного тона. Положение не спасают даже музыканты-виртуозы и «синтетичные», как их называет Панков, актёры. «Переход» получился квинтэссенцией всей «Новой драмы». Её ставшие уже традиционными герои (менты, бомжи, проститутки, наркоманы, Интернет-пользователи, трансвеститы) удачно вписались в буржуазную форму мюзикла, превратились в тех самых «Петросянов», над которыми так любят потешаться все «новодрамовцы». Панков рискнул, но зрители на его спектакле ничем не рискуют.
«ЯрМо. Contra et pro» (реж. Юрий Васильев) – высказывание в лицах по текстам скандального автора из Кемерово Ярослава Могутина. Достаточно знать названия его книг («Америка в моих штанах», «Термоядерный мускул. Испражнения для языка» и т.п.), чтобы понять, что ожидает на спектакле зрителя. Актёр Андрей Матюков нагло и с вызовом цитирует этого «Маяковского наоборот», точно изображая упоение автора собственной порочностью. Говорят, родился этот эпатажный спектакль из безобидного зачёта по сценической речи. Но при всём мастерстве и смелости актёра, зачисленного, кстати, в труппу Александринки, спектакль получился скучным. Не развлекают ни постоянные переодевания, ни стоящие в углу фаллоимитаторы. Эпатаж «Новой драмы», с самого начала создаваемый либо демонстрацией эксгибиционизма, либо углублением в заигрывающую со зрителем тему, стал быстро узнаваем, как любой яркий приём, а потому вызывает усталость ещё до того, как появится на сцене.
Наконец, «Июль» – новая пьеса Вырыпаева – больше всех поразила как жюри, так и тех счастливчиков, которым удалось попасть на открытую репетицию (спектакль ещё в работе). Именно «Июлю» жюри готово было отдать премию за лучшую пьесу на русском языке, хотя по форме это скорее рассказ от первого лица, но текст прошёл вне конкурса. «Июль» –своеобразная исповедь больного сознания, обладатель которого крошит на куски и съедает всё, что попадается ему на пути, в том числе и тех, кого он любит. Единственный слушатель его исповеди – противный старикашка, олицетворяющий здесь проекцию Бога, тоже съеден им. Актриса Полина Агуреева, внешне – изящная фарфоровая куколка, читала жёсткий текст от лица маньяка-каннибала. Противоречия не возникало. Это как раз тот случай, когда качественный художественный текст слушаешь с нескрываемым вниманием. Не надо хлеба и зрелищ, когда есть слово, пусть и от такого странного героя, пусть через его вязкую речь.
Словно предчувствуя провал основной программы, фестиваль значительно расширил экспериментальную и лабораторную части. Среди Героев, Опытов и Спектаклей главными оказались первые. Именно здесь проходили основные споры о судьбах не только русского современного театра, но и культуры вообще. Здесь же озвучивались и создавались скандалы, здесь же «герои» решали, кому они противостоят и противостоят ли вообще, а если да, то по какую сторону баррикад им становиться. Однако новых имён на фестивальных дискуссиях не было, тон задавали знакомые все лица: Владимир Панков, братья Дурненковы, Юрий Клавдиев, Михаил Угаров, Эдуард Бояков, Иван Вырыпаев – получается, как это сразу же отметили критики, «свой круг», замкнутая субкультура, варящаяся в собственном соку. Ещё в прошлом году в русском списке авторов фестиваля не было ни одной новой фамилии. Соревновались между собой драматурги, уже известные по прежним «Новым драмам»: Е.Гришковец, Пресняковы, Клим, С.Калужанов, В.Дурненков, В.Сигарев и И.Вырыпаев. Премии тоже получили примелькавшиеся авторы. Критики тогда же в шутку предлагали ввести в «Новую драму» ещё одну номинацию – «Дебют». Однако в этом году ситуация сложилась ещё более удручающая. Складывается ощущение, что у отборщиков и организаторов речь о собственно «новой драме» не шла вообще. Хотя нельзя не отметить, что выступления «героев» этого года, по сути, реабилитировали основную программу, которая, как уже было отмечено, всего лишь выступала бонусом и довольно плохо иллюстрировала заявленные участниками процессы и лозунги. Слоган «Ищу героя!» сменился на более активное – «Ищи героя!», предполагающее заинтересованность и участие зрителей. Ясно только, что движение «Новая драма» уже никогда не будет таким цельным, как раньше. Герои «Новой драмы» пока пришли к выводу, что сейчас каждый индивидуально решает для себя, как, зачем и ради чего, а значит и сам несёт ответственность за свои художественные решения.
Какой путь в итоге выберет «Новая драма»: уйдёт в мейнстрим, продолжит кривляться и пугать, либо найдёт, наконец, автора, способного написать лучшую пьесу на русском языке? На обсуждениях прозвучала фраза: «В таком виде, как это было в этом году, фестиваль проводить нельзя». Однако новых решений для будущей «Новой драмы» пока нет. Остаются люди, которые уверены, что они что-то изменят.
Ильмира БОЛОТЯН
Фото Ильи АРДЕРА
Добавить комментарий