БРУСНИЧНЫЙ СПАС, или ДУРИЛКА КАРТОННАЯ

№ 2008 / 27, 23.02.2015

Как это повелось в последние годы: если много и упорно о чём-то талдычат СМИ, реклама и примкнувшие к ним критики – хорошего не жди.
Так получилось и с книгой «Девятный Спас» Анатолия Брусникина (изд. АСТ-Астрель, 2008). Пятисотстраничный роман представляет из себя типичный исторический блокбастер, сработанный по голливудским канонам (явно с прицелом на экранизацию), и имеющий весьма косвенное отношение к отечественной истории.
Непонятно даже, откуда родилось это название – «Девятный Спас»? Вернее, понятно, зачем этому опусу было дано такое название, но вот к сути произведения оно ничего не добавляет. Хотя в начале романа весьма подробно устами одного из героев поясняется, что икона «Девятного Спаса» обладает некими мистическими свойствами, в дальнейшем автор благополучно забывает об этом, целиком переключив внимание своё и читателя на приключения «трёх мушкетёров» – главных героев повествования.
Вообще г-н Брусникин не утруждает себя и своё воображение изобретением оригинального сюжета. А зачем? Ведь есть же прекрасные примеры, достойные подражания: «Сердца трёх», «Виват, гардемарины!»… «Три мушкетёра», наконец. Спокойно, господа! Архетипы героев – вещь устоявшаяся, себя оправдавшая, а следовательно, готовая к употреблению. Вот мы и употребим. Как вам такая компания? Благородный и честный дворянин, хитроватый и изворотливый попович, плюс (политкорректность, господа!) простоватый, сильный и добродушный селянин. Та-ак, с героями разобрались, а что там у нас со злодеями? Тоже готовый набор: жестокий карьерист, урод-садист и справедливый государственник (политкорректность, чтоб ей!..). Злодеи, как положено, гоняются за героями, строят козни и плетут интриги. А герои, как положено, обходят все ловушки, спасают друг друга и выходят сухими из всех передряг. А как же иначе?
Для достоверности г-н Брусникин использует «народную мову», на которой якобы говорили в семнадцатом веке, попутно изобретая недостающие в лексиконе словеса. И вот здесь-то зарыт скелет первой собаки. Именно этот псевдоязык весьма наглядно демонстрирует, что заявленный национально-православный – или, если хотите, русско-христианский, – концепт романа на самом деле глубоко… ну, скажем, атеистичен. Или жёстче – антихристианский. Дело в том, что на протяжении всего романа прослеживается очень странная и настораживающая зависимость: как только в тексте речь заходит о вере вообще или о православии в частности, тут же начинается вульгарный стёб, использующий этот самый псевдоязык.
Скелет второй собаки обнаруживается, как и положено, в шкафу. То есть читатель, добравшись до последней страницы романа, вдруг обнаруживает, что его надули. Причём неоднократно. Ни обещанной мистической тайны (при чём тут был Девятный Спас, так и осталось за скобками), ни «нового прочтения» образа царя-реформатора (ну, как был сумасбродным Пётр Алексеевич, так и остался), ни сколь-нибудь заметной эволюции героев (точнее, вовсе никакой!).
Лично у меня после прочтения романа осталось ощущение… м-мм… бисквитного пирога с начинкой из прокисшего варенья.
Если не ошибаюсь, подобные произведения во все времена назывались фарсами, а исполнялись с помощью фигурок из картона – дурилок.
Вот и роману г-на Брусникина следовало бы сделать на титуле подзаголовок «исторический фарс» или «дурилка картонная».Дмитрий ФЕДОТОВ