ЧЕЛОВЕК НЕ НА СВОЁМ МЕСТЕ

№ 2008 / 43, 23.02.2015

Прочитал я эти слова В.Гусева и стал опрашивать московских писателей, о ком так нелицеприятно высказался наш руководитель? «О себе!» – ответил мне первый же человек. Я удивился. Но то же самое произнёс второй, третий. Как сговорились. А когда этот же краткий ответ дал мне десятый писатель, я задумался о роли Владимира Гусева в жизни Московской городской организации Союза писателей России (МГО) за последние десятилетия. Он стал руководителем МГО почти двадцать лет назад, когда к слову писателя прислушивалась вся страна, когда семьи писателей достойно жили даже на поэтические гонорары, когда звание писателя было высоким. Что произошло со всем этим за годы его правления, каждый из нас знает, как говорится, на собственной шкуре. Нет, я не хочу сказать, что всё это произошло из-за Гусева. Боже упаси! Но он первое лицо в МГО и его первейшей обязанностью было и остаётся отстаивать интересы писателей. Давайте посмотрим, как он это делал восемнадцать лет своей власти.
Кроме того, В.Гусев все эти годы был (и есть) главным редактором журнала «Московский вестник», профессором и руководителем семинара в Литературном институте.
И МГО, и журнал, и институт, насколько мне известно, не являются пока частными организациями, все они принадлежат Союзу писателей, то есть нам, его членам, и мы имеем полное право дать оценку тому, как он руководил нашими МГО и журналом, чему и как учил будущих писателей в нашем институте.

«Борьба» за власть, деньги, за всякое вообще материальное благополучие в последнее время приобрела в «творческой среде» неприличные формы. Многие желают первейшего и исключительного обеспечения своего материального «я». Забыто, что творчество – прежде всего; и лишь от этого критерия «отсчитывается» всё остальное, в том числе и материальные блага».
Владимир Гусев. «О чувстве меры». «Московский литератор», №20, 2008 г.

Профессор
Познакомился я с Владимиром Гусевым в литстудии «Зелёная лампа» в журнале «Юность». Он был руководителем моего семинара. Всю свою молодость я провёл в различных литстудиях и в Москве, и до переезда в столицу. С радостью и грустью вспоминаю и критические суждения руководителей о моих вещах, и похвалу, вспоминаю многочисленные эпизоды из своей жизни и жизни моих друзей, связанные с руководи-телями, известными и неизвестными писателями. Сладчайшие воспоминания! Но я как-то не обращал вни-мания на то, что не помню слов В.Гусева, высказанных им, как руководителем, о моих рассказах, о расска-зах друзей. Ни хороших, ни плохих. Стал усиленно вспоминать хоть что-то им сказанное, вспоминать хоть один эпизод, связанный с ним в «Зелёной лампе», – ничего, пустота в голове. Маячит что-то мутное, серое, безликое, невнятное. Вспомнилось только, как моя жена, когда училась в Литературном институте, жалова-лась мне на его лекции по теории прозы. Жена у меня отличница по характеру, всё ей нужно знать доскональ-но. После первой же его лекции, из которой она ничего не поняла, села за первый стол прямо перед лекто-ром и стала смотреть ему в рот, силясь понять, что он говорит. Ничего не поняла. Во время перерыва со сле-зами пожаловалась подругам: «Я совсем не понимаю смысла его лекции. Вы-то хоть понимаете? Объясните мне, в чём суть!» «Ты найди хоть одного человека, который понимает, что он говорит, – засмеялись подружки. – Он бубнит что-то «бу-бу-бу, гын-гын-гын», а мы о своём думаем. Плюнь, не переживай! Сдадим!» Жена не пошла сдавать ему экзамен по теории прозы, выучила по учебнику и сдала на «отлично» другому преподава-телю.
Вспомнил я эти давние переживания супруги и поинтересовался у своих приятелей, окончивших Литинсти-тут, каким им запомнился преподаватель и руководитель семинара Владимир Гусев. Мнение и тут оказалось единодушным: пустое место. Полное отсутствие преподавательского таланта.
Вы скажете, что это мнение легко оспорить, мол, оно эмоциональное, можно найти студентов, которые другого мнения о профессоре В.Гусеве. Согласен. Не спорю.
Но все мы слышали его невнятное бубнение с трибун писательских собраний.
Давайте перейдём к более важному предмету, к тому, что оспорить невозможно.
Главный редактор
Журнал «Московский вестник» создал Вячеслав Шугаев, создал в то время, когда это деяние можно было назвать подвигом.
В детстве я смотрел кукольный спектакль «Божественная комедия» и запомнил на всю жизнь такую сцену: Бог создаёт землю, к нему подлетает ангел и спрашивает: «Господи, что ты делаешь?» «Создаю новый мир!» – отвечает Бог. «Это литературный журнал такой будет?» – спрашивает ангел. «Что ты? – воскликнул Бог. – В наши дни журнал создать невозможно. Землю я создаю, новую планету, новый мир!»
А вот Вячеслав Шугаев с великими трудами создал новый журнал, выбил в Госплане бумагу, добился вклю-чения в план работы типографии, выпустил три номера стотысячными тиражами, которые разлетелись мгно-венно. Помню, с какими трудами я искал эти номера, чтоб прочитать. Выпустил он три номера, а тут новое веяние пошло: надо всех литературных руководителей не назначать, а выбирать. Назначили выборы главного редактора «Московского вестника». Все считали это пустой формальностью, мол, Шугаев создал журнал, Шугаев и должен им руководить. Это естественно, истинно и морально. Но вдруг свою кандидатуру на пост главного выставил Владимир Гусев. Судите сами о нравственности его поступка. Как видите, слова Гусева из эпиграфа этой статьи о том, что «борьба» за власть, деньги, за всякое вообще материальное благополу-чие в последнее время приобрела в «творческой среде» неприличные формы», несправедливы. Борьба за власть и деньги неприличную форму приобрела ещё двадцать лет назад. И пионером в этой борьбе был Гу-сев. Главным редактором «Московского вестника» стал не Шугаев, а Гусев. Все были в шоке.
В то же время меня избрали директором нового издательства МГО «Столица» и поручили издавать этот журнал. Первый номер под редакторством Гусева я выпустил стотысячным тиражом, но если шугаевский журнал летел, как пирожки, то гусевский продавался со скрипом. Второй номер вообще залёг в подвале МГО. Большая часть его там и сгнила. Тираж третьего номера я уменьшил в два раза. Не берут. Помните, как раз то время было золотым временем журналов. Выходили они миллионными тиражами, и достать их было не-возможно. А скучный серый «Московский вестник» никому не был нужен. Печатались там только приближён-ные самого Гусева. А как только они впадали в немилость редактору, то имена их навсегда исчезали со стра-ниц журнала. Все эти годы журнал влачил жалкое существование. Выходит он сейчас на деньги МГО, то есть на наши деньги, тиражом, как говорят, в двести экземпляров и раздаётся бесплатно. Не состоялся Владимир Гусев как главный редактор, не оказалось у него и редакторского таланта.
Мне скажут, что все журналы сейчас тяжело живут. Верно, но почему-то «Наш современник» все трудные годы без всякой помощи выходит тиражом около десяти тысяч экземпляров. И «Москва» держится. Каков ре-дактор, таков и журнал. Все это видят, все знают, но терпят, не гонят из кресла главного редактора Гусева, не хотят связываться. Считают неприличным «борьбу» за власть. А Гусев этим и пользуется, да ещё и кричит – держите вора!
Председатель
В 1990 году состоялось отчётно-выборное собрание МГО. Три человека выдвинули свои кандидатуры на пост председателя: Олег Михайлов, Виктор Смирнов и Владимир Гусев. Олег Михайлов ярко выступил со своей программой. В ней было ясно и конкретно расписаны все его действия, если он будет руководить МГО. Выступление Виктора Смирнова не запомнилось, а Владимир Гусев как все-гда пробубнил что-то невнятное. Всем было ясно, что очередным председателем станет Олег Михайлов, и большинство писателей проголосовало за него, но председателем МГО объявили Гусева. Да, да, именно так и было. Помните слова: «главное не как проголосуют, а как посчитают голоса». Со мной некоторое время ра-ботал человек, который был одним из тех, кто считал голоса. Он мне и рассказал, как было дело. Когда по-считали, оказалось, что Олег Михайлов опередил Гусева всего на восемь голосов. А прежнему руководству МГО почему-то очень хотелось видеть преемником Гусева. Как быть? Решили объявить председателем Гусе-ва, но для подстраховки обзвонить несколько не явившихся на собрание лояльных писателей и попросить за-очно отдать свой голос Гусеву. Объявили имя нового председателя на собрании, а позже набрали двенадцать голосов писателей, чтоб хоть при подтасовке Гусев обгонял Михайлова на четыре голоса. Позже при случае я поинтересовался: так ли было? – у второго счётчика голосов, и он подтвердил мне то же самое. Вот так ве-лась «приличная» борьба за власть Владимиром Гусевым.
Кстати, мы с Гусевым двадцать лет в одном садоводческом товариществе «Московский литератор», и все эти годы Гусев до безобразных скандалов борется за власть в правлении, и все эти годы ничего не делается в товариществе, полнейшие бардак и разруха. На днях совершил очередной переворот. Крыл матом женщин, не согласных с ним, так, что больше десяти человек не выдержали его «приличной» борьбы за власть и за контроль над нашими членскими взносами и ушли с собрания. Это я к слову.
Посмотрим, что же он сделал для московских писателей за восемнадцать лет правления? Согласитесь, что первейшей обязанностью руководителя является отстаивание всюду и везде интересов своей организа-ции и её членов. И отстаивать эти интересы, в первую очередь, необходимо у власти того региона, где рабо-тает организация. Находить общий язык с властями, какими бы они ни были, ради интересов писателей, пи-сательского сообщества. И там, где руководители действуют так, писатели живут сносно. Губернаторы выде-ляют деньги на книги местных авторов, на стипендии, на журналы, на ежегодные альманахи, на областные литературные премии, на поездки писателей за рубеж на книжные ярмарки. В Белгороде, например, писате-лям ежегодно перечисляют миллионы рублей, даже в нищем Тамбове писателям выделяют деньги на стипен-дии, на альманах, на три литературные премии. Помогают, чем могут. И только в богатейшей Москве, на-сколько мне известно, мэрия не сотрудничает с писателями. Может быть, было два-три разовых случая за эти годы. Нет ни одной литературной премии совместно с мэрией; нет помощи нуждающимся писателям, а их в Москве сотни; не выделяет деньги мэрия на новые выдающиеся книги; не получают московские писате-ли никаких наград и отличий за свои творческие достижения, и так далее и тому подобное. Почему так? Да потому, что так желает наш несменяемый руководитель Владимир Гусев.
С первых же дней своего нахождения в кресле он вступил в конфронтацию с властями Москвы, мол, эта власть антинародная и никаких дел он с ней иметь не желает. Кто-то из читателей сейчас воскликнул: и пра-вильно считает! Я тоже уважаю взгляды Гусева как человека, как личности. Но, сев в кресло, он стал чиновни-ком, стал отвечать за судьбы писателей, за их достойную жизнь, за их положение в обществе. Думай о влас-ти, что хочешь, как человек, но как руководитель ради благополучия организации и её членов ищи контакты с теми, даже не любимыми тобой людьми, если от них зависит положение писателей. А если противно иметь с ними дело, уйди в отставку, и клейми антинародную власть сколько душе угодно. Почему из-за политических взглядов одного руководителя должны страдать тысячи писателей?
Неприязнь к московской власти не помешала В.Гусеву выбить лично для себя литературную премию мос-ковского правительства. Он попросил меня выдвинуть его книгу на эту премию потому, что на ней стояло на-звание моего издательства. Я дал ему копирайт, а издавал он её сам на деньги МГО. Я подготовил все необ-ходимые документы для выдвижения на премию, хотя видел, что книга слабенькая, может потянуть лишь на районную премию, но не на столичную. Но я знал, что литпремии у нас сейчас даются не за высокий художе-ственный уровень произведения, а за высокое кресло или тем, кто выклянчивает её у высокого кресла. Кро-ме того, я надеялся, что, получив премию, Гусев наладит контакты с московским правительством, и писате-ли Москвы вздохнут свободнее, станут достойнее жить. Бегал с документами, выбивал премию Гусеву Юрий Коноплянников. Выбил. Но контакты с московским правительством не обозначились.
Кстати, с московским правительством можно легко договориться, чтобы оно подписывало ежегодно все библиотеки Москвы и Подмосковья на журнал «Московский вестник». А это две-три тысячи экземпляров ти-ража, и произведения московских писателей стали бы доступнее читателям.
О наградах. Все мы смотрим по телевидению, как часто награждают деятелей культуры, артистов, худож-ников, но писателей среди них не видим, несмотря на то, что созданы и опубликованы произведения, кото-рыми Россия будет гордиться долгие годы. Некоторые говорят, что власть не любит писателей. Неправда! Это не так. В мае я был гостем в министерстве культуры на награждении званиями, орденами и медалями деятелей культуры. Сто человек наградил министр Соколов. Я насчитал 56 артистов, только три-че-тыре из них были известны мне, 22 художника, 31 руководитель учреждений культуры, и только 1 (один) писа-тель. После награждения во время фуршета я спросил у министра культуры: почему среди награждённых нет писателей? За что нас так не любят? Министр удивился моим вопросам, сказал, что наши писательские ор-ганизации не выдвигают писателей на награды, как власти могут наградить кого-то, если его не выдвинули, мол, выдвигайте, наградим. Вот, оказывается, почему мы не видим среди награждённых деятелей культуры писателей. Просто наши руководители никого не выдвигают на присуждение наград. Не желают. В декабре исполнится 50 лет Союзу писателей России. Как всегда к юбилею будут награждаться его члены. Региональ-ные отделения СП давно уж подали списки кандидатов на награждения. Думается, и Гусев втихаря составил такой список, в котором, естественно, на первом месте он сам да приближённые к его креслу, конечно, пять-шесть писателей, без которых не обойтись, таких как Владимир Костров да Владимир Личу-тин, а тех писателей, которые его хоть раз покритиковали, в списке и в помине нет, будь они трижды та-лантливы. Награды нужны не для того, чтобы брякать цацками, а для многочисленных льгот, которые облег-чают материальное положение писателей.
Вы обратили внимание, что последние два года государственная литературная премия не присуждалась никому. В прошлом году дали Солженицыну, но не за литературные произведения, а за обществен-ную деятельность. Посмотрите формулировку. А в этом году за то же самое дали Жаку Шираку. А литературная премия не присуждалась. Знаете почему? Раньше кандидатов на премию выдвигали редакции и организации, а теперь имеют право выдвигать только лауреаты Госпремий. А они не выдвигают никого. За-чем им нужны конкуренты на вершине славы. Нормальный руководитель позвонил бы Распутину и Белову и сказал бы им, мол, вы дружите с Личутиным и с Крупиным, хорошие писатели, выдвиньте их на Госпремию, мы подготовим документы, а вы подпишите. Стыдно было бы и Белову и Распу-тину не подписать документы на выдвижение талантливых друзей. А сами лауреаты никогда не выдвинут их, мол, тогда Личутин с Крупиным станут вровень с ними, а так хоть на ступеньку да пониже.
А тех, кто Гусева хоть раз покритикует, он просто выгоняет из Союза писателей. Поэт Хатюшин написал на него эпиграмму – исключили из МГО, Хохлов покритиковал – исключили, бывший друг и соратник Юрий Коноплянников высказался против него – исключили. Это звучит как бред. Но это так.
От многолетней безнаказанности и бесконтрольности Владимир Гусев творит, что левая нога захочет, хотя сам понимает, что как руководитель он ноль. Когда я был директором издательства «Столица», а он встал во главе МГО, я пришёл к нему за советом по хозяйственным делам. Я и без него знал, что делать, но он началь-ник, субординация. Гусев выслушал меня и сказал:
– Делай, как знаешь. Я ничего в этом не понимаю. Я – теоретик прозы.
Вы что-нибудь слышали о теории прозы Владимира Гусева? Я тоже ничего не слышал.
Издательство «Столица», которое московские писатели выбивали двадцать лет, угробил тоже Гусев. За шесть лет сменил пять директоров, искал идеального лакея, не нашёл и закрыл издательство. И это было в золотые для издательств годы. О судьбе «Столицы» можно говорить много. Я написал большую документаль-ную повесть «Скандал в «Столице». Опубликована она в газете «Московский литератор» в трёх номерах, 12 – 14, за 1992 год, в журнале «Предпринимательство» и в третьей книге моего собрания сочинений. Кому инте-ресно, может прочитать.
Теперь о главном. Почему так яро борется за власть Владимир Гусев? Он сам произнёс это слово: деньги! Желание «первейшего и исключительного обеспечения своего материального «я». В здании МГО сда-ются в аренду полностью первый и третий этажи и часть второго. Не менее 1000 кв. метров. В пределах Са-дового кольца помещения сдаются в аренду не менее, чем за 1000 долларов. Умножим 1000 кв. м. на 1000 долларов и получим 1 000 000 (один миллион) долларов в год, то есть двадцать пять миллионов рублей. При-бавим сюда помещение на Писемской улице, где раньше сидела «Столица». Метров триста там есть, а это ещё триста тысяч долларов или 7,5 миллиона рублей. Всего получается 32,5 миллиона рублей в год, делим их на 12 месяцев и получается чуть более 2,7 миллиона рублей в месяц. Цифры близки к реальности, может, чуть больше, может, чуть меньше. Где наши деньги, господин Гусев? Кто-то скажет, что мол, МГО издаёт аль-манахи «Проза» и «Поэзия», газету «Московский литератор», и кто-то из писателей поверит, что сюда тра-тятся миллионы рублей. Но я-то, издатель, знаю, что на них уходит меньше миллиона рублей в год. А осталь-ные-то 31,5 миллиона где?
Никто не спрашивает. Где же ревизионная комиссия? В эту комиссию наши руководители всегда рекомен-дуют безвольных, послушных, зависимых людей. Я не знаю, кто в МГО председатель комиссии, но уверен, что это, может быть, прекрасный писатель, но милый слабохарактерный человек, который подпишет всё, что укажет руководитель.
Кроме того, знаете ли вы, что МГО не легитимна. Создана она по поддельным документам. В 1998 году якобы состоялась учредительная конференция из 200 писателей, на которой якобы была создана МГО, при-нят Устав (что в нём написано никто не знает), избрано руководство во главе с Гусевым. И по этим поддель-ным документам была зарегистрирована МГО. Список делегатов у меня есть. Я тоже в него внесён. Но на са-мом деле никакой конференции не было. Сейчас Юрий Коноплянников берёт у писателей из списка делега-тов заявления о том, что они не участвовали в учредительной конференции. И если соберёт достаточное ко-личество заявлений и подаст в суд, МГО будет закрыта решением суда.
Наши руководители, ослеплённые, очарованные славословием прихлебателей, многочисленными неза-служенными премиями, совсем потеряли чувство реальности, стали воспринимать свои кресла за крест. Пе-репутали крест Христов со своим сладким креслом. Стали поговаривать, мол, с креста не сходят, с него сни-мают, намекая, что из кресла их вынесут только в гробу. Мол, до самой смерти, несмотря на уставы, они бу-дут наслаждаться в креслах за счёт нищих писателей.
Всё, что я сказал о Гусеве, знают все. Почему же тогда этот неумелый руководитель, неспособный редак-тор занимает столько кресел? Невольно приходят на ум разговоры о масонах, которые на все должности су-ют своих людей. Не масон ли вы, Владимир Иванович? Шучу. Может, он великий творец русского слова, пото-му ему всё прощается?
Многое можно сказать о творчестве Владимира Гусева, о его словах из эпиграфа «забыто, что творче-ство – прежде всего; и лишь от этого критерия «отсчитывается» всё остальное, в том числе и материальные блага». Но зачем? Все хорошо знают цену его прозе, дневнику и стишкам. И как человек умный, он пре-красно знает эту цену. Не потому ли так чудовищно закомплексован Гусев, не потому ли бросается на всех, кто выскажет даже робкое несогласие с ним, а уж кто покритикует, того вон из Союза писателей! Будто Союз его частная лавочка. Я-то уж после этой статьи в его глазах стану первейшим врагом, хотя ничего нового ни для него, ни для московских писателей не сказал. Всё, что сказано выше, известно всем.
Не враг я вам, Владимир Иванович, не враг, поверьте! И о кресле вашем не мечтаю, как вы станете гово-рить после этой статьи. У меня своё кресло отличное. Просто я хочу, чтоб звание «писатель» снова стало вы-соким, чтоб писателей снова стали уважать, чтоб они стали жить достойно, а вы всему этому препятствуете. Сотни писателей так думают. Давно пора завести разговор об этом. Кто-то должен был начать. Я начал. Про-должайте. Пётр
АЛЁШКИН