ТРАГЕДИЯ БАРНАУЛЬСКОГО ПОЛКА

№ 2008 / 52, 23.02.2015, автор: Александр РОДИОНОВ


Александр Родионов начинал как геолог. Сейчас он известен как исторический романист. По его мнению, сегодня белым пятном в истории Сибири остаются события первой мировой войны.

– Мы ничего не знаем, к примеру, о судьбе Барнаульского полка, – говорит Родионов. – Первый раз он отличился ещё в русско-японскую войну, выстояв несколько атак в окрестностях Порт-Артура. За проявленное мужество этот полк тогда назвали «Серебряные трубы». В Барнаул он вернулся уже в 1906 году прямо к освящению Никольского храма.
Если позволите, я два слова скажу о самом храме. В своё время русский Генштаб попросил архитекторов спроектировать три варианта войскового храма: на 300 человек, 600 и 900. За это дело взялся сын писателя Глеба Успенского – Александр. По его проекту за несколько лет в России воздвигли, кажется, восемнадцать храмов – от Кушки до Спасска-Дальнего. У нас в Барнауле храм был рассчитан на 600 человек.
Я не так давно предложил нашим священникам установить памятный знак в честь архитектора. Но на меня замахали руками. Дело в том, что Александр Успенский был женат на сестре террориста Бориса Савинкова. Да и сам Успенский имел грехи. Когда-то он проходил по Вахтинскому делу. Однако власть не стала жёстко его наказывать. Она сначала позволила Успенскому доучиться, но потом отправила его в ссылку, но не в какую-то глухомань, а в родовые места – в Белоруссию.
Когда грянула первая мировая война, Барнаульский полк отправили воевать с немцами. Потом начались всякие революции. В трагическом 1918 году полк поднял свой флаг и присягнул Колчаку. Но к началу января 1919 года ситуация в Сибири резко осложнилась. Полк, чтобы не оказаться в красном окружении, через Кузбасс отступил на Енисей и оттуда уже санным путём вышел сначала на Байкал, а потом на Читу. После расстрела Колчака у командования был выбор податься к Каппелю. Но оно предпочло отойти в Харбин. И в 1921 году полк существовать перестал.

– Значит ли это, что следующий ваш роман будет о драматической судьбе Барнаульского полка?

– Нет. При всём том это не моё время. Я ещё не могу опомниться от века восемнадцатого, от Матвея Гагарина, которому посвятил два тома романа «Князь-раб».

– Некоторые историки до сих пор воспринимают фигуру Матвея Гагарина как сепаратиста, который пытался отделить Сибирь от России. Вы с такой трактовкой согласны?

– Я в своём романе прямого ответа не даю. Вы учтите: Гагарин лучше других понимал, что такое Сибирь. Его дед был воеводой в Томске, а отец правил в Югре, в Берёзове. Я свой роман закончил тем, что накануне смертной казни к Гагарину пришёл священник и прямо его спросил, промышлял ли тот отложение от России. Выслушав исповедь, священник доложил Петру Первому, что Гагарин так ни в чём и не повинился. На словах Гагарин подтвердил свою безгрешность, что отделять Сибирь он не хотел. Но это на словах. Другой вопрос: что творилось в его душе?..

– Над чем вы сейчас работаете?

– По просьбе Аркадия Елфимова составляю для цикла его альманахов «Тобольск и вся Сибирь» барнаульский том.

– Что стало за последнее время для вас литературным событием?

– Книги Анатолия Омельчука. Я за последние двадцать лет такой неистовой любви к Сибири, как у Омельчука, не встречал.

– А что огорчило?

– Состояние литературы на Алтае. У нас в Союзе писателей теперь в моду вошло устраивать оргнаборы, принимать в писатели сразу целое стадо, десять-двенадцать голов. В геологии есть такое понятие: «разубоженная руда». Оно означает наличие большого количества пустой породы в тонкой прослойке хорошей жилы. Вот и у нас в Союзе писателей уж очень много появилось пустой породы. Я поэтому даже перестал в этот Союз ходить.

 

Вячеслав ОГРЫЗКО

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.