Частное открытие Сибири

№ 2009 / 30, 23.02.2015

На­зва­ние это­го 700-стра­нич­но­го фо­ли­ан­та, осо­бен­но в по­вто­ре­нии по-гре­че­с­ки на пе­ре­плё­те и ти­ту­ле, мо­жет по­ка­зать­ся са­мо­на­де­ян­ным и пре­тен­ци­оз­ным. Меж тем оно ес­те­ст­вен­но и ор­га­нич­но.

Анатолий Омельчук. Сибирская книга. – Тюмень: Тюменский дом печати, 2008. – 704 с.






Название этого 700-страничного фолианта, особенно в повторении по-гречески на переплёте и титуле, может показаться самонадеянным и претенциозным. Меж тем оно естественно и органично. Анатолий Омельчук не просто собрал написанные в разные годы и по разным поводам очерки про Сибирь и знаковых её личностей, а предложил именно Сибирскую книгу, именно, как он надеется, Сибирскую библию. Если, конечно, слово это трактовать в дорелигиозном, изначальном его смысле, сохранившемся в обозначении частных и общественных книжных собраний.


Начинается книга неожиданно – строчками о Марине Цветаевой. Казалось бы, уж она-то с зауральскими просторами никак не связана (разве что шестью годами, проведёнными её дочерью Ариадной, уже после смерти матери, в туруханской ссылке). Но ведь была у неё поэма «Сибирь» – и, размышляя о том, чем зацепила Цветаеву «сибирская» тема, автор задаётся вопросом, почему же пишет о Сибири он сам. Так, рассказ о родной земле и её людях становится и исповедью рассказчика о себе. «Сибирская книга» и впрямь оказывается книгой личностного бытия. Бытия человека, прописанного в земных координатах Сибири. «Чем это пространство отличается от другого? Моё – от другого? Только мной. Я – мысль этого пространства».


Обычно открываем мы для себя новые земли. А тут родившийся первой послевоенной зимою в сибирской глубинке автор ведёт речь о родных местах. О том, что привычно и сами пишущие, и мы вслед за ними зовём малой родиной. Но малая родина А.Омельчука – большая. Европы больше – материк Сибирь.


Но возможно ли открытие края, ставшего российским четыре с лишним столетия назад? Как свидетельствует этот солидный том – очень даже возможно. Возможно, если знакомое и привычное становится единственным. Любимым.


Да, эта книга – о силе любви. Точнее – о власти любви. Единственной достойной человека власти. А любовь взыскует знания и понимания. Краеведение, перерастая здесь в краевидение, становится родиноведением. А оно ведёт пишущего к счастливому осознанию того, что его земля – неповторима. И потому никакой это не край, не провинция страны и не периферия мира. Это твой центр. Сердце. Исток всему и итог.


В пору хронического смятения умов и затянувшегося поиска национальных ориентиров, ведущегося по старинному присловью «Поди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что…», особенно важно чувствовать своё место на своей земле. Приобщить себя к ней духом, прежде чем лечь в неё прахом. Личное достоинство укрепляется через осознание причастности к тем, кто жил, любил, работал в этих же самых пространствах до тебя, равно и к тем, кто обживает их и ныне. Они и сегодня остаются суровыми и малообжитыми – потому так и дорого участие, сердечное влечение к этому кажущемуся безграничным простору.


Сибирь ведь не только нефть и газ, лес и рыба. Как бы ни были важны щедроты природы (а их экономическая значимость возрастает с каждым годом), Сибирь для автора – прежде всего связанные с этим материком люди.


И место, и время никогда не бывают безликими. Они очеловечиваются нами. Существующими здесь и сейчас. Живущими хорошо или плохо, талантливо или бездарно, созидательно или вразнос. Сколько в книге имён и биографий, сколько лиц оживает на её страницах! Уроженцы здешних мест и пришлые, аборигены и чужеземцы, обласканные властью и ею преследуемые, фанатичные энтузиасты и расчётливые хозяйственники, учёные и промысловики, политики и люди веры, снискавшие славу вдали от родной стороны и принципиальные провинциалы, именитые и мало кому ведомые. Какие судьбы, надежды, свершения, драмы…


О некоторых из них создатель «Сибирской книги» уже писал, и весьма обстоятельно. Так, выходили отдельными изданиями литературный портрет самоотверженного исследователя Полярной Сибири писателя Константина Носилова и оригинальный очерк о родоначальнике сибирской филологии финском этнографе и лингвисте Матиасе Александре Кастрене. (К слову, этот учёный, который своими трудами, по сути, вывел малые племена, издавна населявшие эти земли, из тьмы забвения, тем самым сохранив их – увы, исчезающих – в памяти человечества, со студенческих лет служит автору книги примером личностного самостояния.)


А рядом с ними куда менее известные персоны. Многие из них мне известны стали, признаюсь, именно благодаря А.Омельчуку. Скажем, первый картограф Ямала «с простым русским именем и фамилией – Иван Иванов». Или «ишимская Золушка» Параша Луполова, что в чаянии государевой милости для опального отца пешком отправилась из Зауралья в Санкт-Петербург, став поразительным олицетворением дочерней преданности (какой экранный сюжет не востребован!). Или флорентиец Стефано Соммье, почти полтора столетия назад не без риска совершивший «Путешествие в Сибирь к остякам, самоедам, зырянам, татарам, киргизам и башкирам», о чём издал на своей родине так названный учёный труд.


Заслуга А.Омельчука, побывавшего, пожалуй, всюду, где довелось находиться его персонажам, в том, на мой взгляд, что он умеет выявить «штучность» каждого своего героя. И человеческое это богатство уберегает автора от неизбежных в журналистике и противопоказанных литературе самоповторов.


Вчера власти – и царские, и советские – боялись автономизации Сибири (и потому так насаждали колониальное отношение к сей земле и её жителям). Завтра – и отнюдь не отдалённое – грозит уже куда более реальной аннексией этих ценнейших, но и сегодня недостаточно энергично и эффективно осваиваемых земных пространств. При всём героизме изыскателей, нефтяников и газовиков Тюменского Севера результативность использования экономического потенциала Сибирской территории и поныне удручающе скромна: в 20 раз ниже, чем в среднем по земному шару, и в 5 раз меньше, чем отдача площадей таких государств, как Пакистан или Тунис (см.: Эксперт, 2006, № 41, с. 95).


Сибирские кладовые – главный резерв России. И от того, сколь успешно он будет мобилизован, зависит не только благосостояние этих мест и их обитателей, но и самостоятельность всей страны. Иначе и впрямь Тюменская земля может стать краем России. Её восточной окраиной. С какой болью рождается констатация: «Меняются системы, режимы, личности, государи, вожди – а в нашем государстве всё остаётся без изменений по отношению к Сибири».


Казалось бы, столь масштабные и тревожные выкладки не без усилия сопрягаются с теми частными судьбами, что представлены в исторических сюжетах книги. Но пафос её на то и направлен, чтобы каждый, будучи на своём месте, осуществлял себя по максимуму, своей личностной состоятельностью способствуя укреплению состоятельности родной земли и всего отечества.


Деятельный патриотизм тех, чьей каждодневной героикой Сибирь в прошлом из «прилагательного» к России стала существенным её «существительным», наследуется трудами наших современников, о которых и с которыми А.Омельчук ведёт разговор на многих страницах книги. Здесь теперешний глава Российской академии наук Юрий Осипов, чьи часы всегда идут по узнанному в детстве тобольскому времени, соседствует со скромной учительницей из родного автору томского посёлка Могочино – её, Лидии Евгеньевны Пономарёвой, усилиями создан в местной школе, носящей имя Пушкина, музей поэта, который памятен всем её выпускникам. И тут же диалог с живым классиком Валентином Распутиным сменяется беседой с Римом Сулеймановым, в 37 лет ставшим и по сей день остающимся во главе крупнейшего в мире газодобывающего предприятия. А ещё есть очерки об энтузиасте-охотнике Петре Бахлыкове, что в одиночку развернул в затерянном под Сургутом посёлке впечатляющую этнографическую экспозицию («Он создавал музей, а музей создавал его»), и о художнике Геннадии Райшеве, работы которого, тактично аккомпанируя строчкам книги, наглядно подтверждают сказанное о нём автором: «Он никогда не писал стихов, он сразу начал рифмовать кистью».


Анатолий Омельчук написал книгу о достоинстве своей родины. Он убеждён: Сибирь как миф даже сильней, чем Сибирь-территория. Почему? Да потому, что именно эти просторы делают Отечество великим. Именно Сибирь делает Россию разуму не поддающейся – как для самой России, так и для всего мира. Тем заманчивей проникнуться этой загадочностью, тем притягательней постижение этой неповторимости.



Леонид БЫКОВ,


г. ЕКАТЕРИНБУРГ



Леонид Петрович Быков, профессор Уральского государственного университета, доктор филологических наук, член Союза российских писателей. Родился в 1947 году в городе Сухой Лог Свердловской области. Автор книг «Уроки времени: Критические тетради» (1988) и «От автора: Книга не только про стихи» (2007).


Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.