Наша извечная беда

№ 2009 / 30, 23.02.2015

Этой весной мои друзья предложили поучаствовать в перегоне автомобиля из Мытищ в Красноярск. Естественно, я не мог отказаться даже несмотря на то, что уже вторую неделю моя левая рука была в гипсе.


Этой весной мои друзья предложили поучаствовать в перегоне автомобиля из Мытищ в Красноярск. Естественно, я не мог отказаться даже несмотря на то, что уже вторую неделю моя левая рука была в гипсе. Полжизни я провёл в Красноярском крае, а путешествия – моя неутолимая страсть. Тем более что стоял май, когда дорога в Сибирь уже не связана с холодами, метелями, бездорожьем. Итак, поехали!



Земля горит



Практически все четыре тысячи километров с гаком, которые мы проехали, нас сопровождал запах гари, переходящий в едкий дым. Горела прошлогодняя трава, стерня от сжатого хлеба, а нередко и свалки, как стационарные, так и возникающие стихийно. Что за страсть у народа поджигать всё, что горит? Вчера из окна своей квартиры в Королёве я наблюдал, как мелюзга дошкольного возраста собирала всякую способную гореть мелочь и таки развела костерок в районе детской площадки. И никто из взрослых не надоумил их прекратить игру с огнём.


А вот огненный пал, который стелется по земле, уничтожая посадки, деревья, а иногда захватывает дома и целые селения (телевидение не раз показывало нам нынешней весной пожары, которые начались с палов), уже не игра.


Откуда взялось это слово – «пал»? Может быть, от русского «палать», то есть пылать, пыхать, ярко пламенеть.


А как он возникает, пал? Нередко по неосторожности, но часто и по злому умыслу: урвать у природы удобное место для пашни (хотя сколько пустует распаханных земель!), с помощью огненного рейдерства отобрать у людей старинные, но обветшавшие здания (национальное богатство!), чтобы на их месте построить сооружения, приносящие мгновенную прибыль (торговые точки, игровые заведения, а то и просто особняк для себя любимого).


Проезжая мимо пожарищ, больших и не очень заметных, но тлеющих неистребимо, я почувствовал, что вся Россия в этом огне. И от того, что он порою не так уже заметен и надоедлив, менее опасным не становится…



ГАИ



Естественно, когда все эти четверо суток с рассвета до позднего вечера перед глазами дорога, главным персонажем на ней для водителя (да и для пассажира) становится работник ГАИ. Что бросилось в глаза? В основном это молодые лейтенанты, не то чтобы загорелые, но обветренные круглосуточным пребыванием на «открытом» воздухе. С удовлетворением отмечу: как правило, без традиционных «милицейских животов». Достаточно доброжелательные люди. Документы изучают тщательно. А поскольку эта процедура происходила несколько раз в сутки и всегда завершалась благополучно, мой товарищ сделал философское умозаключение: «Ребята, а документы наши, кажется, действительно в порядке».


Правда, на Южном Урале права у нас всё-таки отобрали, выдав взамен соответствующий документ. Но это уже другая история…



Торговый ряд



Чем торгуют у дороги? По мере движения от Подмосковья до Сибири на самодельных прилавках картофель, грибы, яблоки, груши, мёд, сало, вяленая рыба, настольные игры – нарды и шахматы, опять мёд, черемша…


Всё это – народный приработок. Чем богаты, тем и рады. Хорошо, что людям есть чем торговать, чтобы положить лишнюю копеечку в свой кошелёк. Но порой товар уж больно копеечный. И тем не менее выходят на дорогу с надеждой. Дай им Бог всем удачи! Неужели и в самом деле русским людям в глубинке без этого не прожить?..



Над вечным покоем



Проезжали мы и мимо больших городов, и старинных поселений, и не покинутых пока сёл. И конечно, возле каждого места человеческого – кладбище.






Красноярский край
Красноярский край

Деревенские погосты на относительной возвышенности, иногда над тихой речкой вызывают чувство умиротворённости и тихой печали. Там есть место и для деревьев, чья молодая майская зелень скрашивает печаль этого не самого весёлого места, а пение птиц – деликатное и природное – наполняет благостью увиденную картину.


Иное дело – окраина крупного города. Кладбища огромные, что, естественно, объяснимо. Но коммунальная теснота захоронений, необозримые площади, на которых ютятся прижавшиеся друг к другу скромные памятники, над ними гробовая тишина неба, не заселённого птицами (что им делать над цементными и редкими каменными надгробьями, которые вытеснили деревья, некогда произраставшие здесь?). Здесь свободной земли мало, она – уже деньги. А там, где деньги, даже на месте мёртвых неуютно, горько, страшно…


Я долго нахожусь под этим впечатлением. Иногда мне чудятся кладбища даже там, где их вроде бы и нет…



Шесть соток



Не являясь обладателем дачного участка, я не очень хорошо представлял (да и сейчас не представляю) прелести обладания шестью сотками, скромным строением на них для укрытия от непогоды, более-менее благоустроенным бытом и возможностью удовлетворить свои земледельческие пристрастия.


Однако, крайне редко бывая на дачных участках у своих друзей в Подмосковье, особенно у тех, кто имеет «землю» давно и даже не без пользы для семейного бюджета собирает урожай с деревьев, когда-то самими посаженных, – понимаю, что такая форма отдыха имеет смысл.


Но дачные посёлки в окрестностях больших городов, особенно ближе к Сибири, повергли меня в ужас. На огромных площадях, упираясь друг в друга дощатыми боками, почерневшими от времени, стояли неказистые домишки. В обязательном порядке в каждой ограде стояли «скворешники». А потому как дело было весной и зелень ещё не показалась, бросались в глаза именно надворные туалеты, и чудилось, что им нет числа. Почему-то поразила такой убогостью Курганская область. Стоило представить себе, как в конце рабочей недели на двухдневный отдых сюда съезжаются обладатели этих «дворцов», – и мне становилось неловко и за них, и за себя, и за страну, в которой считается нормой такое социальное благо. Оно особенно контрастно заметно на фоне «царских палат» современных нуворишей, бесстыдно вписавшихся в живописный пейзаж столичных окрестностей…



Дорожный сервис



Четверо суток многочасовой дороги – дело в общем-то не страшное, но и не простое. Конечно, сейчас условия пребывания в пути значительно облегчились. Построено много достаточно уютных и оборудованных для отдыха мотелей, где есть самое главное – горячая вода и туалеты.


Туалеты – это, как мне кажется, национальная беда. Подобный страх и ужас я видел лет 20 назад в Китае. Уверен, что сегодня этой проблемы у них нет. Но на всём протяжении до Красноярска нам попался всего один (!) туалет, каким он должен быть. И даже на современных заправках с хорошими мини-маркетами к услугам путешественников были те же «скворешники», разве что не из дерева, а для надёжности отлитые из бетона. Как оборонительные сооружения.


А сами заправки, ресторанчики при них – как на Западе, – видел, знаю.


Ну и, конечно, всегда рядом бабушки с беляшами, пирожками, сосисками запечёнными. Это, думаю, на любителя и отважного человека…



Лицо Московского тракта – фуры



Как вы думаете, каких машин больше всего мы встречали в обоих направлениях на Московском тракте? Это – фуры, огромные, с железнодорожный вагон прицепы у мощных автомобилей. Судя по номерам, здесь были представлены не только многие регионы России, но и транспорт из ближнего и дальнего зарубежья.


Встречи с этим транспортом настроили на оптимистический лад – значит, ещё что-то производится во глубине России, что-то требуется её предприятиям, если идут к дальним городам гружёные автомобили. Может быть, железной дороге от этого не сладко (конкуренты!), но будем думать об общей пользе и общей надежде…



Куда исчезают реки



Конечно, когда проезжаешь великие реки – Оку, Волгу, Иртыш, Обь, Ишим, – запоминаешь и мосты, своими мощными пролётами соединяющие берега.


Мы проехали не менее сотни мостов, перед которыми на табличках были обозначены названия рек, довольно экзотические и непривычные для слуха. Но непривычным для глаза (и для ума) оказалось то, что под мостом не оказалось… рек. В редких случаях мерцала стоячая болотная вода, а чаще даже признака реки не обнаруживалось.


А ведь были реки, если даже таблички ещё остались и их прочитать можно. Куда же они подевались?


Убили мы свои реки. Собственноручно. Загадили истоки, занавозили берега, захламили сам ход реки…



Ах, Россия, Россия! Где же твоя хозяйская рачительность, крестьянская хватка, рабочая сплочённость? Где же твоя дума о завтрашнем дне? Где ж, наконец, любовь к самой себе?..

Валерий КРАВЕЦ,
МЫТИЩИ – КРАСНОЯРСК

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.