Георгий Вайнер. Последний брат

№ 2011 / 26, 23.02.2015

Я дру­жил с бра­ть­я­ми Вай­не­ра­ми в те­че­ние при­мер­но трёх де­сят­ков лет. Прав­да, ре­гу­ляр­но об­ща­ясь, я ни­ког­да не вхо­дил в чис­ло их близ­ких дру­зей. По воз­ра­с­ту, по про­фес­сии и жиз­нен­но­му опы­ту мне все­гда был бли­же Ар­ка­дий.

Я дружил с братьями Вайнерами в течение примерно трёх десятков лет. Правда, регулярно общаясь, я никогда не входил в число их близких друзей. По возрасту, по профессии и жизненному опыту мне всегда был ближе Аркадий. Мы оба закончили Московский юридический институт. У нас были общие друзья, соученики по институту – будущие руководители Московской воздушной милиции – Э.Абрамов и В.Герштейн, Юрий Идашкин – зам.главного редактора «Литературной России»… Аркадий был на курс моложе меня, его брату – Георгию, Жоре, в это время было десять лет. Пару раз в неделю мы с Аркадием регулярно встречались на тренировках в секции бокса, у заслуженного мастера спорта Ивана Ганыкина. Замечу, что особых успехов ни у Аркадия, ни у меня не было, как, впрочем, и у всей нашей институтской команды.

Леонид СЛОВИН

После окончания института я по распределению надолго уехал из Москвы и встретил Аркадия уже лет через пятнадцать в Центральном Доме Литераторов (ЦДЛ), где мы оба входили в Приключенческую комиссию Союза Писателей СССР, вокруг которой тогда группировались все молодые авторы детективов под председательством известного писателя Леонида Дмитриевича Платова. Потом его сменил Аркадий Григорьевич Адамов, первым из советских авторов опубликовавший роман о милиции – знаменитое «Дело «Пёстрых». Заседания проводились регулярно каждый месяц, а иногда и чаще. Там я впервые увидел младшего брата Аркадия Жору – этакого, как мне показалось тогда, Пантагрюэля, крупного красавца с совершенно детским лицом…

Заседания нашей комиссии каждый раз плавно перетекали в товарищеский ужин и продолжались за столиками в «Пёстром зале» буфета ЦДЛ, заканчиваясь перед самым его закрытием. В описываемое мною время все авторы детективного жанра находились между собой в дружеских и приятельских отношениях, участвовали совместно во всех всесоюзных совещаниях писателей, пишущих по проблемам правоохранительных органов, устраиваемых периодически МВД и Союзом писателей СССР. Совещания эти проходили не в Москве и с большой помпой. Баку, Ташкент, Кишинёв… Местные руководители старались не ударить лицом в грязь и угодить московскому начальству. Особо если председательствовал Юрий Чурбанов, зять Генерального секретаря КПСС…

Вне совещаний я встречался с братьями обычно по какому-нибудь поводу и нечасто. Да и со свободным временем у нас дело обстояло по-разному. Аркадий уволился из милиции в феврале 1968 года. Он ушёл в отставку в звании капитана милиции и ко времени возобновления нашего знакомства был уже человеком свободной профессии. Что касается его должности, то журналисты называют её не одинаково – «старший следователь МУРа», «начальник следственного отдела МУРа», «старший следователь по важнейшим делам МВД». В действительности его последняя должность называлась «старший следователь Следственного управления Исполкома Мосгорсовета». Оба брата не работали, а я служил оперуполномоченным уголовного розыска транспортной милиции на Павелецком вокзале Москвы, наивно полагавшим, что долго в низовом подразделении не продержусь, а в действительности оставшимся «на земле» на долгих двадцать лет. Моя служба предполагала ненормированный рабочий день, «усиленный режим» по случаю всякого рода революционных праздников, сессий, приездов и отъездов правительственно-партийных делегаций и прочее-прочее…

Аркадий, как и другие писатели, изредка приезжал ко мне на вокзал – в то время было трудно с билетами на юг, и я, как мог, старался помочь… Впрочем, встречались мы и в дружеской обстановке. Тогда, в семидесятых, у меня уже была первая книга – «Такая работа», изданная в Ярославле в 1965 году и получившая высшую награду на Конкурсе Союза писателей и МВД РСФСР. Презентация её в Москве состоялась несколько лет спустя в Клубе МВД СССР, недалеко от знаменитой Бутырки, и Аркадий с женой Соней и Георгий, тогда ещё не женатый, приехали туда, чтобы меня поддержать. Была там и моя будущая жена – тогда лейтенант милиции. Я был на праздновании «серебряной свадьбы» Аркадия… Помню, как, будучи с другими писателями в гостях у Аркадия, в Астраханском переулке, я попросил их отпустить ко мне в Расторгуево, «в гости», на неделю их старого пуделя Нату. Ната прожила со мной в старом дачном доме, который я снимал, около месяца. По ночам она громко вздыхала, вспоминая шумные застолья своих хлебосольных хозяев…

Георгий для меня всегда оставался представителем другого поколения – восемь лет разницы! У него был свой круг общения, мне приходилось видеть его с Юлианом Семёновым, Владимиром Высоцким, Аркадием Ваксбергом, Марком Таймановым, Анатолием Алексиным, Анатолием Приставкиным, Юлием Гусманом… Их отношение к Вайнеру-младшему было весьма уважительным, что давало основание считать, что в писательском тандеме братьев ему отводилась отнюдь не роль ведомого. При этом помнилось, что писатель «Братья Вайнеры» появился лишь после того, как младший брат вырос и начал публиковаться как журналист, и что до этого старший – Аркадий ни разу не перенёс накопленный им ментовской багаж на бумагу. Гораздо позднее в одном из интервью Георгий скажет, что это он «подбил» брата «начать писать».

Георгий ВАЙНЕР

Во время, о котором идёт речь, полвека назад, детектив в России рядился под обычный производственный роман о милиции в жанре социалистического реализма. У его колыбели стояла опытная повивальная бабка – пресс-центр МВД СССР, который точно знал, что можно и чего нельзя советскому детективному произведению. Ему, например, было категорически запрещено касаться таких тем, как коррупция власти, правоохранительных органов, наркомания, проституция – даже упоминание о них немедленно вычёркивалось ведомственной цензурой. Исключались и многие другие темы, которые сегодня составляют основу большинства наиболее известных остросюжетных романов. Да что об этом говорить?! Пресс-центр следил, чтобы в художественной литературе сотрудник милиции был постоянно чисто выбрит, опрятен. Доходило до смешного: мне указали на недопустимость обращения к персонажу по фамилии «Денисов» кратким не уставным – «Денис».

Литературные чиновники и держащие нос по ветру доброхоты где только могли пинали детектив как буржуазный жанр, «литературу для толстосумов», «чуждую отечественному менталитету» и «не имеющую будущего в СССР», поскольку уголовные преступления в социалистическом обществе, как всем известно, не сегодня-завтра должны исчезнуть полностью. На жанр то и дело пытались возложить вину за появление какой-нибудь очередной шайки «бритоголовых», использовавшей приёмы совершения преступлений, описанные кем-нибудь из авторов. Дискуссии о детективе в «Литературной газете» шли под рубрикой «Жанр не виновен!». Авторы детективов публично оправдывались, доказывая свою невиновность…

Помню, известный критик, изобличая издательство, выпустившее, по его мнению, произведение второсортное, потакающее низкопробным художественным вкусам, на страницах центральной газеты сокрушался: «значит, будет больше читателей у Братьев Вайнеров!» Другой не менее маститый каламбурил публично: «не надо думать, что после Леонида Словина и Николая Леонова читатель возьмёт в руки Леонида Леонова»…

Аркадий и Георгий, как и большинство других начинающих детективщиков, жили «на вольных хлебах» – нигде официально не работая, только за счёт написанного. Им пришлось бы совсем худо, если бы не жена Аркадия Соня, София Львовна Дарьялова, тогда только кандидат медицинских наук. «Как один кандидат двух писателей прокормил», – шутил Жора, вспоминая тот период …

Георгий был моложе меня почти на восемь лет, и в отличие от брата – ровесника и тоже бывшего мента – нас с ним мало что связывало.

Помню, как однажды, у своего дома на Усиевича после заседания Приключенческой комиссии, прощаясь со мной и писателем Павлом Шестаковым, кстати, одним из талантливейших советских авторов детективов, Георгий пригласил Павла при случае навестить его дома. Я стоял рядом, мне Георгий не предложил приехать. Я стоял униженный и оскорблённый, но Георгий ничего не заметил.

Шли годы. Одна за другой появились публикации братьев. Первая – о ней мало кто помнит, появилась в журнале «Советская милиция» (1967, № 3–6). Это была повесть «Самый длинный день в году». Автором значился только Аркадий Вайнер, хотя повесть написана была братьями совместно. В том же 1967 году, в журнале «Наш современник» (№ 10, 12) была напечатана повесть «Часы для мистера Маргулайса». На самом деле обе эти публикации явились двумя частями одной повести – «Часы для мистера Келли»…

Затем были «Ощупью в полдень» (1969) и последующие романы, каждый из которых немедленно вызывал жгучий общественный интерес и тут же становился бестселлером – «Двое среди людей» (1972), «Я, следователь» (1972), «Визит к минотавру» (1972), «Великолепнейшая из Кремоны» (в соавторстве с В.П. Туром) (1973), «Гонки по вертикали» (1974), «Эра милосердия» (1976), «Лекарство для Несмеяны» (1978), «Город принял!..» (1980), «Потерпевшие претензий не имеют» (1986), «Телеграмма с того света» (1988)… (Цитирую по наиболее полному и авторитетному изданию «Русский детектив. 1857–1991. Библиография». Автор Георгий Пилиев, М.: Миллиорк, 2009. Тираж: 300 нумерованных экз.)

Почти одновременно многие вещи Вайнеров экранизировались и становились высокорейтинговыми на советском телевидении: «Визит к минотавру», «Лекарство против страха», «Город принял!..». Пиком телевизионного успеха стала экранизация романа «Эра милосердия» – о работе сотрудников МУРа – легшего в основу нашумевшего культового сериала «Место встречи изменить нельзя» с легендарным В.Высоцким в главной роли.

Братьев любили. Да их и нельзя было не любить – обаятельных, талантливых, доброжелательных. Мне пришлось плыть на пароме «Советская Абхазия», которым на год раньше Георгий тоже плыл из Баку в Красноводск. Надо было видеть, как расплывались в улыбках лица повидавших в жизни многое моряков парома, когда они вспоминали своего именитого пассажира. Братьев любили ещё и как весёлых собутыльников, любителей дружеских застолий, отчаянных выдумщиков, не чуравшихся при случае посмеяться над собой.

У Георгия была смешная история, которую он при случае любил повторять – как учительница в школе считала его «тупым мальчиком» и мама писателя после посещения классных собраний нередко возвращалась домой весьма расстроенная. По прошествии нескольких лет та же учительница, встретив однокашника Георгия, поинтересовалась, кто из её учеников более других преуспел в жизни. «А Жорка Вайнер! – по простоте душевной выдал тот. – Он и известный писатель, и в кино идут его произведения…» «Как несправедлива жизнь! – огорчилась училка. – Такой был тупой мальчик…»

На совещании сценаристов в Доме творчества «Репино», когда все в кинозале томились в ожидании начала «Французского связного», внезапно появились опоздавшие Аркадий и Георгий – плотные, плечистые, одного роста – двинулись к своим местам. «Братья Вайнер, Советский Союз…» – подражая радиокомментатору, громко выкрикнул кто-то. Зал откликнулся аплодисментами и улыбками.

Творческие вечера братьев в ЦДЛ становились настоящими праздниками, билеты на них раскупались заранее. На вечере, который мне посчастливилось посетить, со сцены вместе с братьями выступали их гости – интереснейшие и известные люди. Владимир Высоцкий, драматург Иосиф Прут, писатель и сценарист Аркадий Инин, которому, если не ошибаюсь, принадлежит известная фраза «большие русские писатели Братья Вайнеры родились в бедной еврейской семье…»

Тем не менее их писательская карьера не была такой уж безоблачной. Вместе с любовью читателей и зрителей шли рука об руку и недоброжелательство начальства, и зависть менее успешных коллег. Обоих с пробуксовкой приняли в Союз писателей СССР. На них обрушился с критикой тогдашний секретарь ЦК ВЛКСМ, и в издательстве текст уже готовой книги был рассыпан почти накануне её выпуска. Речь идёт о «Лекарстве против страха».

Братья, надо отдать должное, были людьми мужественными.

Вспоминаю посещение Московской книжной ярмарки в годы так называемой «израильской агрессии».

Длиннейшая очередь у одного-единственного павильона. Характерные узнаваемые лица. На стене – слова еврейского классика – «Из-за этого негодяя Тита я родился в Галиции, а должен был родиться в Иерусалиме…» Множество людей, пришедших и приехавших с одной целью – попасть в павильон государства Израиль. У всех на глазах несколько человек в штатском кого-то уводят, он апеллирует к толпе «За что?!», один из комитетчиков: «Напьются и куролесят…» – «Да я совершенно трезв! Смотрите, что делают?!»

Израильские значки-сувениры. Книги о шестидневной войне. И Книга отзывов, в которой Аркадий своим размашистым почерком напишет пожелания мира и процветания народу Израиля в связи с наступающим еврейским Новым годом. Так же размашисто поставит подпись. «Если дадут команду сажать, они всё равно нас посадят, придём мы сюда или нет!» – говорит он спутнику – действующему капитану милиции. Мне.

Постепенно мои отношения с Георгием тоже переросли в дружеские. Братья продолжали делать успешные шаги в литературе. Они, безусловно, стали лидерами жанра. Уже был снят их культовый фильм «Место встречи изменить нельзя» с Владимиром Высоцким в главной роли, привлёкший к ним миллионы восторженных поклонников…

В начале 1988 года я неожиданно оказался соавтором обоих братьев.

По договору с киностудией «Азербайджанфильм», который заключили Аркадий и Георгий, мы втроём приступили к написанию сценария кинофильма «Как стать генералом». Он был посвящён начале милицейской карьеры некоего курсанта Высшей школы МВД. Фильм этот так и не был поставлен, хотя сценарий был принят и оплачен киностудией.

Братья ВАЙНЕРЫ

Успешная работа над киносценарием стала прологом к намеченному нами следующему совместному проекту – роману о коррупции в Узбекистане. То было время, когда советские СМИ были полны материалов о злоупотреблениях и крупных приписках, вскрытых в республике бригадой следователей Генеральной прокуратуры СССР во главе с Тельманом Гдляном и Николаем Ивановым. Общество находилось в шоке от масштабов беззакония и коррупции, выявленных в Узбекистане. Тогда ещё не было ни малейших сомнений ни в правдивости этих сведений, ни в законности способов, какими они добывались. Это уже потом, не могу вспомнить, в каком точно году, в Генеральной прокуратуре прошло партийное собрание – исключали из КПСС Гдляна и Иванова за нарушение ими социалистической законности в Узбекистане. Исключили, как я слышал, почти единогласно. Против вроде бы был подан всего один голос. В тот вечер, помнится, в Центральном Доме Литераторов мне пришлось разговаривать с одним из ответственных работников Генеральной прокуратуры, вернувшимся с этого собрания. Он тоже голосовал за исключение. Помню, я спросил его мнение об исключённых. «Абсолютно честные люди», – ответил он, не испытывая ни малейшего смущения.

Задолго до этого в назначенный день (знать бы – запомнил бы эту дату!) мы должны были встретиться втроём дома у Георгия для начала реализации нашего проекта. Я приехал вовремя, Аркадия ещё не было. Я полагал, что он опаздывает, но Георгий неожиданно сказал, что Аркадий не приедет и писать нам придётся вдвоём. Мне и в голову не пришло, что за этим может стоять что-то серьёзное. Я не сомневался в том, что Аркадий занят в каком-то другом их проекте и подключится позже. Спрашивать об этом я счёл неэтичным. Я всегда относился к обоим братьям с одинаковым уважением и – не побоюсь этих слов – с братской любовью. Никогда никто не слышал от меня ни об одном из них ни одного плохого слова…

Мы с Георгием обсудили проблемы предполагаемого произведения, и я вылетел в Узбекистан. Сыграло роль то, что в школьные годы, во время войны, я жил в Ташкенте, учил узбекский язык, любил эту страну.

К этому времени я тоже был человеком свободной профессии, майором милиции в отставке. Конечной целью поездки мы с Георгием выбрали Джизак, город, пользовавшийся особым покровительством республиканских властей. Как в сказке, здесь росли дворцы и в мгновение ока прокладывались трассы. Джизакская область и сам город были просто обречены на роль «звёзд первой величины». Ещё бы! Родина Первого Лица в республике – Шарафа Рашидовича Рашидова. За короткий срок на месте неприметного когда-то кишлака здесь очень быстро появились лёгкие девятиэтажные здания, грандиозная сеть транспортных развязок…

Всё, о чём мы потом написали в романе, пришло оттуда, из Джизака. И караваны, двигавшиеся тайными «опиумными» тропами из северной части Иссык-Куля, где оставались принадлежащие государству плантации опиумного мака, и убийство сотрудника милиции, и арест преступного начальника горотдела, и самоубийство коррумпированного генерала – начальника областного управления внутренних дел…

Так или иначе, мы продолжили нашу совместную работу над новым романом вдвоём без Аркадия. Начали с расчерченного на квадраты листка бумаги, на который в шашечном порядке вписывали последовательность сцен. Свободные клетки оставались для дополнительных, которые должны были появиться в процессе работы. Эпизоды поделили между собой, после чего я уехал в подмосковное Голицыно, в Дом творчества, где в то время обитал.

«Каждый пишет, как он дышит».

Может, я ещё узнаю, что Георгий творил тяжело и мучительно. Я не видел его за работой, а лишь читал уже написанное. По его готовому тексту я мог судить, что Георгию писалось легко и весело. Как и дышалось. И то и другое делал он с огромным удовольствием. Письмо Георгия отличала плотная художественная ткань, щедро сдобренная метафорами, ассоциациями. И просто выдумкой.

«Будешь есть когда, относись к ним бережно…» – наставлял, в изложении Георгия, один из героев повести сынишку своего друга, угощая его сосисками. «Почему?» – удивлялся тот. «Потому что это очень редкое нынче животное. Сосиски первыми не выдержали экологической бури. Сколько людей предупреждали, чтобы они их не трогали, что их осталось мало, что их надо беречь. А люди бессмысленно их ели и ели, ели и ели, пока они не исчезли совсем…»

Смешное объяснение кризиса социалистической экономики тех лет… Жоре было вообще присуще удивительно острое художественное воображение. Вот его описание разделки кур во внутреннем дворе придорожной шашлычной:

«…Усач достал большой складной нож на пружине и коротким взмахом отсёк курице голову. Курица не упала на землю – она словно весь свой короткий век недоптицы ждала этого мгновения, чтобы взлететь в последний миг своей иссякающей уже жизни. Без головы, с бьющей из обрубка шеи струйкой крови – мёртвая курица летела. Махала белыми кургузыми крыльями в крутом спиральном пролёте над замусоренным кухонным двориком. Она ещё не успела опуститься, как усач выхватил из багажника следующую и отсёк ей голову, швырнул в сторону, и та помчалась навстречу первой, столкнулась и рухнула на землю, а их уже догоняла третья… Они летели, бежали, сталкивались, падали, вскакивали в последний раз, затихали, не зная, что они уже все мертвы…»

Очень придирчиво просматривал Георгий страницы, относившиеся к описанию узбекских реалий – пиршеств, устраиваемых партийными бонзами, дастарханов… Однажды он очень удачно заметил, что «свой» самаркандский базар я, наверное, списал с голицынского рынка, что вблизи от Дома творчества. В подмосковном Голицыне у платформы был в то время скромный базарчик, на котором не было ничего, кроме картофеля, сухих грибов, семечек и подшитых валенок.

Замечу, что братья Вайнеры, вообще, были весьма внимательны в рассуждении того, что бы покушать. Помню, на вечере братьев в Центральном Доме Литераторов дочь Аркадия, известная телеведущая Наталья Дарьялова, тогда ещё студентка или школьница, зачитала со сцены свою «диссертацию» на тему: «Что едят герои произведений Братьев Вайнеров?». Там перечислялись весьма и весьма изысканные и экзотические блюда.

Сами писатели следовали вкусам своих героев, тоже любили хорошо поесть. Помню, после большого банкета в ресторане ЦДЛ, данного Аркадием в честь юбилея своей свадьбы, наутро я неожиданно встретил обе семьи Вайнеров в полном составе с детьми в том же ресторане – они приехали поесть хаш.

Впрочем, при необходимости братья довольствовались и самыми незатейливыми блюдами.

Во время нашей работы над романом жена Георгия – Александра (для домашних просто Шуня) нередко отсутствовала. (Разговор об этой замечательной женщине, жене и писательнице – об этом мало кто знает! – должен быть отдельный, и я не начинаю его здесь.) На стенах их кухни я видел составленные ею для Жоры меню с указанием количества калорий… Но, пользуясь её отсутствием, мы каждый раз спокойно съедали по пачке «Останкинских» пельменей, купленных на углу и собственноручно сваренных Жорой.

Почему тогда, в 1988-м, Аркадий не принял участия в совместной с братом работе над романом, как мы предварительно договорились? Было ли это связано с их личными взаимоотношениями или с творческим неудовлетворением кого-то из них своим постоянным соавтором? Меня это не касалось. Ни тогда, ни позже я ни разу не спросил об этом ни одного из братьев.

Вспоминаю, как однажды, уже работая с его братом, я позвонил Аркадию и был удивлён: он был со мной холоден, недружелюбен, чего прежде никогда не было. О Георгии что-то сказал, но тоже без обычной теплоты. Тогда я впервые заподозрил, что Аркадий недоволен тем, что я не отказался от нашего совместного проекта, узнав, что он не будет в нём участвовать. Обеспокоившись, я предпочёл объясниться с ним письменно. Я послал Аркадию письмо, в котором объяснил, как случилось, что я оказался соавтором Георгия, что у меня нет никаких предпочтений в отношении соавторов. Не чувствуя за собой вины, я попросил, чтобы его жена, в чьей объективности я был убеждён, нас рассудила. Аркадий мне письменно не ответил, а в другом телефонном разговоре только сказал: «Соня тебя уже давно осудила!» Увы! Я не встретился с Софьей Львовной и не попытался всё объяснить, о чём сегодня очень жалею. Да и разговор с Аркадием не получился. Единственно: я сделал вывод, что во взаимоотношении братьев не всё просто, но меня это как бы не касается…

Работая с Георгием над романом, мы ещё до публикации познакомили с ним в рукописи тогда ещё ташкентского, ныне известного московского режиссёра Зиновия Ройзмана, который, прочитав роман за одну ночь, предложил экранизировать произведение. Обстоятельства позволили ему заменить фильм, который стоял у него в рабочем плане, и он предложил приступить к работе над сценарием немедленно, что мы и сделали.

Роман мы назвали «Шальная жизнь на тёмной стороне Луны», название это придумал Жора. В том же 1988-м его начало печатать самое популярное в то время издание – «Огонёк» Виталия Коротича, широко, с отличными иллюстрациями. Однако на втором же номере Коротич прервал публикацию, не закончив очередного предложения, на полуслове, на «рыбке, толкнувшейся в стенку аквари-» в вестибюле Джизакского ГУВД, когда стало известно, что ташкентский журнал «Звезда Востока» неожиданно для нас напечатал текст романа полностью. Эта случайная одновременная публикация сразу в двух журналах стоила нам гневных писем обоих главных редакторов, наших покаянных объяснений и, наконец, прекращения публикации в «Огоньке», о чём я жалею по сей день.

В памяти осталось письмо раздосадованного читателя «Огонька», отправленное им в редакцию газеты «Советская Россия» – чтобы узнать о дальнейшей судьбе этой рыбки он не прочь был обменять годовую подписку «Огонька» на последние номера «Звезды Востока»…

Судьба романа тем не менее оказалась успешной. В следующем году его уже напечатали несколько издательств, в том числе «Недра», СП «Интербук», а потом и «Молодая гвардия» в популярных сериях «Стрела» и «Подвиг», затем он появился в переводе на немецкий язык в Берлине и на французском в знаменитой «Чёрной серии» старейшего парижского издательства «Галимард» («Galimard»). Общий его тираж к настоящему времени превысил полтора миллиона экземпляров.

Герой романа узбекский борец с мафией Туру Халматов запоминался тем, что воевал на два фронта – с жестокой уголовной преступностью и собственным коррумпированным начальством. Любопытна связанная с романом история, описанная бывшим министром внутренних дел СССР генералом армии А.С. Куликовым. Речь в ней шла о послании за подписью некоего полковника милиции Назарова на имя тогдашнего министра В.Б. Рушайло. В нём утверждалось, что А.С. Куликов вместе с неким полковником Шепиловым – командиром Пятигорской бригады внутренних войск и якобы с участием преступных чеченских и дагестанских группировок «организовали сопровождение войсками по территории Северо-Кавказского региона оружия, боеприпасов и спиртных напитков». Там же описывалось, что, став министром, он якобы «отблагодарил» Шепилова должностью начальника Ставропольского краевого управления внутренних дел.

«Получив копию письма, – пишет А.С. Куликов в своей книге «Тяжёлые звезды», – я сразу же ощутил: где-то я это читал… Перепроверил и рассмеялся же: фабула этого послания полковника Назарова министру Рушайло даже в мельчайших деталях совпадала с фабулой романа «На тёмной стороне Луны», который ещё в советские времена написали известные писатели — Георгий Александрович Вайнер и Леонид Семёнович Словин. Причём Георгий Александрович – мой хороший друг, а этот роман, в котором хороший офицер милиции противостоит плохим милиционерам, «организовавшим сопровождение наркотиков и спиртных напитков по территории Среднеазиатского региона», уже многие годы занимает достойное место в ряду самых читаемых детективов…»

Режиссёр Зиновий Ройзман и главный оператор лауреат Государственной премии Леонид Травицкий вместе с исполнителями главных ролей Мурадом Раджабовым, актёром и режиссёром, чрезвычайно популярным в Узбекистане и не менее известными Александром Фатюшиным и Ириной Шевчук по заказу Центрального Телевидения создали на киностудии «Узбекфильм» впечатляющий четырёхсерийный телефильм «На тёмной стороне Луны» и его двухсерийную киноверсию «Кодекс молчания». Вместе с Георгием в 1989-м мы прилетали в Узбекистан, встречались со съёмочной группой и с главным консультантом фильма – генералом Дидоренко, тогдашним заместителем министра внутренних дел УзССР.

В 1989 году телефильм и его киноверсия были представлены зрителям, но ещё в процессе съёмок мы вместе с режиссёром обсудили возможность продолжения сериала с теми же героями. Название нового сериала появилось уже на стадии монтажа. Его предложил режиссёр – «По следу чёрной рыбы».

У него, этого киносценария, своя история.

В один из дней ещё в начале нашего сотрудничества Георгий передал мне страницы с материалами своей новой работы, начатой им после поездки в Красноводск. Тогда он только задумывал своё новое произведение, посвящённое борьбе с браконьерами. Он ещё не знал, какие события лягут в его основу, но название романа уже родилось. Георгий назвал его очень ярко и образно – «Зелёное море, красная рыба, чёрная икра». «Посмотри, что может из этого получиться!» – сказал Георгий, знакомя со своими набросками. Другими словами, он предложил мне снова стать своим соавтором.

И снова я решил начать с поездки на место будущих событий нового романа. Я начал с Астрахани, где находился отдел водной милиции, обслуживавший бассейн Каспия, и не просчитался. Бывшие коллеги – тамошние опера уголовного розыска рассказали о громком уголовном деле, рассмотренном Верховным судом Азербайджана, связанном с браконьерством на одном из островов Каспия. Из Астрахани я перебрался в Баку и в архиве Верховного суда познакомился с материалами. Они оказались по-настоящему интересными.

Перевернув последнюю страницу уголовного дела, я морем отбыл в Красноводск, к месту, где, по мнению Георгия, должно было происходить действие романа. И там я тоже первым делом отправился в водную милицию.

Водной милиции и водоохранной службе на Каспии противостояла мощная браконьерская флотилия, выходившая в море на дорогих быстроходных лодках, оснащённых мощными японскими моторами «судзуки», спаренными и учетверёнными; с вместительными бензобаками, успевшими отслужить срок службы в военной авиации; с километрами хищнической снасти, именуемой каладой, несущей на себе тысячи стальных крючьев, изготовленных специальными мастерами-профессионалами.

Вернувшись в Москву, я с увлечением приступил к работе. В основу предполагаемого романа легли материалы уголовного дела, рассмотренного в Верховном суде Азербайджана, и записи, сделанные в результате произведённого мною в Красноводске «расследования». Писалось легко, и вскоре я предъявил моему соавтору свою работу – десять печатных листов, примерно 250 отпечатанных стандартных страниц, черновик готового романа.

Во время пребывания Георгия в Узбекистане, обсуждая сюжет будущего сериала, продолжения «На тёмной стороне Луны», я предложил положить в его основу написанный мною черновой вариант романа о браконьерах Каспия.

Тут уместно сообщить, что по какой-то причине – может, Георгия не удовлетворил литературный уровень предложенного мною варианта произведения, то ли, наоборот, он высоко оценил мой личный вклад, считая свою часть работы несоответственно малой, но Георгий решительно отказался от дальнейшей работы над представленном ему вариантом романа и так же категорически отказался поставить свою фамилию рядом с моей в качестве соавтора. Так я стал единственным автором романа с подаренным мне Георгием названием – «Зелёное море, красная рыба, чёрная икра», романа, который увидел свет в 1991 году в журнале «Урал», и потом ещё несколько раз издавался.

В качестве литературной основы для продолжения «На тёмной стороне Луны» роман всех нас троих вполне устраивал. Главный герой «На тёмной стороне Луны», выпущенный из тюрьмы и полностью реабилитированный, восстановленный в милиции, переведён на новую работу подальше от Джизака – в водную милицию на Каспий. Там он продолжает борьбу с коррупцией. Его соратниками становятся персонажи романа – работники водной милиции и водоохранной службы.

Вернувшись в Москву, мы продолжили работу над сценарием, используя уже написанный роман. Хорошо помню, как во время одного из приездов с режиссёром к Георгию Георгий предложил своё видение важной психологической сцены, которая в предложенном им варианте и вошла в сериал. Коррумпированный министр внутренних дел республики требует от своей бывшей жены покинуть родной город и расстаться с близким ей человеком – начальником водной милиции, собирающим компромат на министра. «У тебя есть глобус? – неожиданно спросил Георгий у режиссёра. – А лучше взять географическую карту. Так вот… Министр вынимает изо рта сигарету и прожигает карту в том месте, где название её города… «Бывшая жена может жить где угодно, только не здесь!»

Мне вспомнился этот эпизод как весьма типичный для художественного воплощения творческой мысли и воображения Георгия как писателя. Крохотный карлик Бокассу из фильма о браконьерах, Горбун со спицей в руке и беззащитным кроликом на коленях в «Месте встречи» – это всё, несомненно, из этого творческого ряда… Или то, про куриц в придорожной чайхане, о чём я писал выше.

Сценарии «По следу чёрной рыбы» и «Кодекс молчания–2» (1992) были почти целиком написаны во время проживания Георгия в России, и внесение дополнений в сценарий происходило уже без него, мы делали это вдвоём с режиссёром Зиновием Ройзманом.

Телесериал и его киноверсия появились на экранах во время дефолта, когда деньги упали в цене во много раз. В это время Георгий уже жил в Соединённых Штатах, наезжая в Москву в качестве главы корреспондентского пункта газеты «Новое русское слово». Он уехал в США в 1990-м. Во время одной из наших встреч я передал Георгию причитающуюся ему часть гонорара. Это были смешные деньги – всего несколько долларов: гиперинфляция, киностудия не произвела индексацию… Это произошло у него в офисе. На гонорар, который мы с Георгием получили за пятисерийный теле- и двухсерийный кинофильм, каждый из нас мог купить пару килограмм ветчинно-рубленной колбасы…

В 1994 я уехал в Израиль.

Писали ли Аркадий и Георгий после 1988 года снова вместе, не знаю. Думаю, нет. Изданные позднее романы «Петля и камень в зелёной траве» и «Евангелие от палача» были написаны братьями ранее, повесть «Нелюдь» подписана одним Аркадием, романы « Умножающий печаль» и «Райский сад дьявола» только Георгием. Объединились ли братья, чтобы вместе написать продолжение телесериала «Место встречи изменить нельзя»? Не знаю.

Как-то, отвечая на вопрос одного из журналистов, который звучал так – «Значит, новый роман, написанный уже без Аркадия, не свидетельствует о ссоре «братьев Гонкуров»?» (Речь шла об «Умножающем печаль». – Л.С.), Георгий ответил: «Конечно, нет. Просто, когда живёшь в другом полушарии, трудно играть в четыре руки…»

Так ли оно всё? Не знаю.

Со мной Георгий никогда не говорил о брате.

24 апреля 2005 года Аркадия не стало, я узнал об этом из Интернета. Я звонил Соне, её телефон не отвечал. Теперь, бывая на Востряковском кладбище в Москве, я всегда зажигаю памятные свечи на его могиле.

С Георгием после его отъезда в Штаты мы виделись считанное число раз. В Москве, в Доме творчества «Переделкино», в Серебряном Бору и ещё дважды по приезде Георгия с Шуней в Иерусалим. Здесь их ожидали встречи с многочисленными поклонниками творчества братьев и их израильскими друзьями – с Шемой Принц, с композитором Владимиром Рубашевским и его женой – певицей Марией Лукач… Помню нашу последнюю поездку в Латрун, приезд к писателю Эли Люксембургу, совместные выступления на вечере, посвящённом детективу, в концертном зале «Джарар Бахар»…

Иногда из Иерусалима я звонил Георгию в Нью-Йорк.

В нашем последнем разговоре Георгий ни словом не обмолвился о том, что лежал в госпитале, и я, уже знавший об этом, не спросил, как он себя чувствует. Со стороны это может показаться равнодушием, даже чёрствостью. Но оперской менталитет не позволяет лезть с расспросами, и Жора это прекрасно знал. Так же как и с вопросами о взаимоотношениях братьев. Всё, о чём он счёл бы необходимым сообщить мне, он бы сообщил без моих вопросов. О своей болезни он ничего не сказал мне, и я его о ней не спросил.

Всё кончилось внезапно и сразу. Как всё кончается.

11 июня 2009 из Нью-Йорка позвонил Стас, его старший сын.

Георгия не стало.

Несколько дней я не находил в себе силы, чтобы позвонить Шуне. Я не мог слышать её голос. Судьба часто бывает несправедлива… Но к Шуне?! Для меня она и сегодня как младшая сестрёнка, умная, талантливая безвинная девочка… Это она-то – мать троих взрослых детей?! Именно так!

Шуня меня поняла, разговаривала со мной спокойно-печально, она взяла себя в руки…

Такие дела.

Жизнь снова двинулась дальше своей колеёй. Миллионам читателей и зрителей остались его книги и фильмы, написанные самостоятельно и вместе с братом…

А ещё воспоминания людей, которые его знали, их сбивчивые заметки.

Я перечитал его последнее письмо. Оно было деловым – речь шла об очередном переиздании нашего романа и киносценария «По следу чёрной рыбы». Тем не менее в письме было много от самого Жоры – теплоты, душевности, широты.

И ещё это:

«Получили вашу депешу и поняли, что вы пребываете в состоянии относительного благополучия – судя по тому, что ваша собачка Сид бывает в Москве, по крайней мере, втрое чаще, чем я…»

Это всё. Прощай, Жора!

Леонид СЛОВИН