А был ли дядя?

№ 2012 / 41, 23.02.2015

Эти сти­хи ве­ли­ко­го Лер­мон­то­ва во­шли во все хре­с­то­ма­тии и ста­ли стро­е­вой пес­ней рос­сий­ской ар­мии. Од­на­ко до сих пор учё­ные-ли­те­ра­ту­ро­ве­ды спо­рят о том, ког­да имен­но бы­ло за­ду­ма­но и при ка­ких об­сто­я­тель­ст­вах на­пи­са­но «Бо­ро­ди­но».

Скажи-ка, дядя, ведь недаром Москва, спалённая пожаром, Французу отдана? Ведь были схватки боевые, Да, говорят, ещё какие! Недаром помнит вся Россия Про день Бородина!

Эти стихи великого Лермонтова вошли во все хрестоматии и стали строевой песней российской армии. Однако до сих пор учёные-литературоведы спорят о том, когда именно было задумано и при каких обстоятельствах написано «Бородино». И только узкий круг посвящённых знает о том, кто же был тем дядей, к которому обратился поэт с просьбой рассказать о кровавой, ужасной и судьбоносной для России битве…

Рисунок М.Лермонтова «Военный верхом и амазонка»

29 января 1837 года остановилось сердце величайшего поэта Земли Русской – Александра Сергеевича Пушкина. Корнет лейб-гвардии гусарского полка Михаил Лермонтов воспринял весть о гибели Пушкина как личную драму. В тот же день им были написаны трагические по своему настрою стихи «На смерть поэта». Ничего предосудительного в этих стихах не было. Но через несколько дней к Лермонтову на его петербургскую квартиру заехал родственник – великосветский хлыщ камер-юнкер Н.А. Столыпин, служивший в канцелярии министра иностранных дел графа Нессельроде. Последний был внебрачным сыном банкира Ротшильда. Он люто ненавидел Россию и всё русское, что тщательно скрывал.

Нессельроде являлся врагом Пушкина. Говорили, что именно из его окружения вышла анонимка, послужившая поводом к дуэли Пушкина с Дантесом. Вскоре Нессельроде стал и врагом Лермонтова.

Между Лермонтовым и Столыпиным разгорелся спор о подоплёке роковой дуэли. Столыпин оправдывал Дантеса и во всём винил Пушкина. Лермонтова охватило чувство возмущения и гнева. Он схватил лист бумаги, перо и за несколько минут написал 16 строк – дополнение к «Смерти поэта». Эти строки прогремели набатом по всей России, а Лермонтову стоили карьеры и, по-видимому, жизни. Поэт назвал истинных убийц Пушкина – гламурную великосветскую сволочь, подобно тле, облепившую престол:

Вы, жадною толпой стоящие у трона, Свободы, Гения и Славы палачи! Таитесь вы под сению закона, Пред вами суд и правда – всё молчи!

Он грозил убийцам судом истории:

Тогда напрасно вы прибегните к злословью: Оно вам не поможет вновь, И вы не смоете всей вашей чёрной кровью Поэта праведную кровь!

Царю это стихотворение прислали в конверте с надписью: «Призыв к революции». Лермонтова арестовали и посадили на гауптвахту в Главном Штабе, что на Дворцовой площади напротив Зимнего. О чём думал поэт, сидя в камере-одиночке? Наверное, о своём потерянном поколении, которое «пройдёт без шума и следа, не бросивши векам ни мысли плодовитой, ни гением начатого труда». Ещё вспоминал счастливое детство в пензенском имении бабушки Елизаветы Алексеевны Арсеньевой, урождённой Столыпиной, поездки на Кавказ, где жили многочисленные родственники – добрые, хорошие, радушные люди, которые, наряду с бабушкиным братом генералом Афанасием Алексеевичем Столыпиным, героем Бородинской битвы, учили мальчика любить Россию, её народ, её спасителя – русского солдата. На Кавказе Лермонтов познакомился ещё с одним своим дядюшкой – полковником, а впоследствии генералом Павлом Ивановичем Петровым, тоже участником Отечественной войны, награждённым многими боевыми орденами. Впоследствии Петров принимал живейшее участие в судьбе опального поэта.

Надо сказать, что в богатом барском доме Елизаветы Алексеевны Арсеньевой в Тарханах царил культ Отечественной войны. Это неудивительно. Многочисленная родня бабушки Лермонтова воевала против Бонапарта с оружием в руках. В столовой бабушкиного дома висели портреты М.И. Кутузова, П.И. Багратиона, М.Б. Барклая де Толли, А.П. Ермолова, гравюры «Сражение при Бородине» и «Пожар Москвы».

Находясь под арестом, Лермонтов, наверняка, думал о том, что спасение России – в её многострадальном и героическом народе, народе-пахаре, строителе и воине, народе, способном на великие свершения. Очевидно, он вспомнил, что в текущем году Россия будет отмечать 25-летнюю годовщину Бородинской битвы.

Могущественный клан Столыпиных, конечно же, оказал должное влияние на исход дела. «Глупому мальчишке, сочинившему возмутительные стихи», устроили мягкую посадку. Его отправили для дальнейшего прохождения службы в Нижегородский драгунский полк, дислоцированный в Закавказье, вблизи Цинандали – имения князя Александра Чавчавадзе, отца Нины Грибоедовой. Лермонтов покинул Петербург в марте, а перед отъездом посетил редакцию пушкинского «Современника» и оставил там рукопись стихотворения «Бородино», которое было напечатано в мае во втором номере журнала. Первый номер верстал Пушкин.

В стихотворении историческая тема сочетается с острым историческим смыслом. «Вся основная идея стихотворения выражалась во втором куплете:

Да, были люди в наше время, Не то, что нынешнее племя: Богатыри – не вы!

Эта мысль – жалоба на настоящее поколение, дремлющее в бездействии, зависть к великому прошедшему, столь полному славных великих дел», – писал Белинский. Он подчёркивал и большую художественную удачу «Бородина»: «В каждом слове слышите солдата, язык которого, не переставая быть грубо простодушным, в то же время благороден, силён и полон поэзии. Ровность и выдержанность тоже делают осязаемо ощутительною мысль поэта».

Дорога в Закавказье шла через Ставрополь. Там Лермонтов навестил дядюшку – генерала Павла Ивановича Петрова, который занимал в то время высокий пост начальника штаба войск на Кавказской линии и в Черномории, и подарил ему свои последние стихи, в том числе «На смерть поэта» и «Бородино», а также картину своей работы.

Позднее Лермонтов встречался с П.И. Петровым на Минеральных Водах. Можно полагать, что, ценя выдающийся поэтический талант Лермонтова, генерал приложил немало усилий, чтобы удержать своего безумно храброго племянника от напрасного риска жизнью. Неслучайно бабушка поэта писала П.И. Петрову: «Не нахожу слов, любезнейший Павел Иванович, благодарить Вас за любовь Вашу к Мишеньке, и чувства благодарности навсегда останутся в душе моей…»

Первая ссылка была короткой. Однако весной 1840 года последовала вторая. На этот раз за дуэль с сыном французского посла Эрнестом де Барантом. Николай I не хотел прослыть убийцей и высочайшей резолюцией запретил посылать уже ставшего знаменитым поэта под пули. Однако Лермонтов не больно слушал царя. В боях с горцами он, очертя голову, всегда лез в самое пекло. Друзья в один голос говорили о его безрассудной храбрости. Поэт дважды был представлен к наградам, но всякий раз царь вычёркивал его из списков. Почему его не убили и даже ни разу не ранили?

В молодости мне довелось служить в Чечне. Один старый чеченец как-то рассказал мне байку, услышанную от деда: «Он носил красную черкеску и был хорошей мишенью, но мы в него не стреляли. Мы знали, что он поэт, а поэтам дано общаться с Богом. Они сродни святым». То, что знал неграмотный горец, неведомо цивилизованным европейцам. Последние целятся в своих поэтов с особой тщательностью…

И вот наступил роковой день дуэли с Мартыновым, затеянной бывшим закадычным другом Лермонтова по совершенно пустячному поводу. Болтали, что это заказное убийство. Ведь Мартынов был своим человеком в семье всё того же графа Нессельроде. А может, просто по дурости стрелялись. Так ведь не был дураком Николай Соломонович Мартынов, отставной майор, изгнанный из армии за разгильдяйство, некрасивую верховую езду и не очень меткую стрельбу. Вот что писал сам Мартынов о Лермонтове в своих мемуарах: «Умственное развитие его было настолько выше других товарищей, что и параллели между ними провести невозможно. Он поступил в военную школу уже человеком, много читал, много передумал, тогда, как другие товарищи ещё вглядывались в жизнь, он уже изучил её со всех сторон. Годами он был не старше других, но опытом и воззрением на людей далеко оставлял их за собою». Внимание! Мартынов говорит об умственных способностях Лермонтова, но не о его гениальности. Дело в том, что Мартынов тоже сочинял стихи и не стеснялся говорить всем, что пишет не хуже Лермонтова. Его глодала чёрная зависть. А Бальзак сказал: «Страшную, беспощадную борьбу ведёт посредственность с тем, кто её превосходит».

Накануне дуэли Лермонтов поехал из Пятигорска в недалёкий Железноводск, где в то время отдыхала с матерью его кузина Катя Быховец. Поэту нравилась прелестная девушка, которая была как две капли воды похожа на его первую любовь Вареньку Лопухину. Лермонтов гулял с ней несколько часов в лесистых окрестностях горы Железной. Прощаясь, попросил какую-нибудь вещицу на память. Катюша вынула из причёски золотой ободок и протянула его поэту. Лермонтов спрятал обод в нагрудный карман офицерского сюртука, легко вскочил в седло и поскакал навстречу своей погибели. Последние его стихи посвящены Катюше Быховец:

Нет, не тебя так пылко я люблю. Не для меня красы твоей блистанье: Люблю в тебе я прошлое страданье И молодость погибшую мою.

Впрочем, некоторые лермонтоведы считают, что последний стих – это «Пророк»:

Провозглашать я стал любви И правды чистые ученья: В меня все ближние мои Бросали бешено каменья.

Это поэт о себе. Он не верил, что его убьют. Думал, всё закончится примирением и дружеской попойкой. Вышло совсем по-другому. А было ему двадцать семь неполных лет.

Когда тело Лермонтова привезли в Пятигорск в домик, который он снимал с приятелем, гарнизонный врач произвёл вскрытие и объявил, что пуля Мартынова попала в Катин обод, изменила свою траекторию и таким образом нанесла поэту смертельное ранение. В соседней комнате рыдал Лёвушка, младший брат Пушкина. К домику шли и шли люди, заваливая цветами гроб и помещение, где он был установлен. А царь, прослышав про смерть Лермонтова, обронил небрежно: «Собаке собачья смерть».

Мартынов пережил Лермонтова на 34 года. И все эти годы он врал, искажал правду о дуэли, однако на смертном одре кое-что осознал, попросив ничего не писать на его могильной плите, дабы имя его навсегда исчезло из памяти потомков.

27 июля 1941 года страна отмечала сотую годовщину со дня гибели поэта. Шёл второй месяц Великой Отечественной войны. Почти все газеты вышли в этот день с портретом Лермонтова и со стихотворением «Бородино» на первых полосах. Пятигорчане, уходившие добровольцами на фронт, считали своим долгом посетить домик Лермонтова, чтобы проститься с поэтом, как с близким, родным человеком. Лермонтов снова встал в строй защитников России.

Теперь мы вернёмся к вопросу, поставленному в самом начале этого очерка: так был ли дядя? Оказывается, был. И не один, а два. Талант Лермонтов получил от Господа, а любовь к Отечеству и мужество – от этих крепких русских мужиков – Афанасия Алексеевича Столыпина и Павла Ивановича Петрова, которые научили его служить своей стране и своему народу. Не за страх, а за совесть.

Алексей РОСТОВЦЕВ