Дом на Шёлковом пути

Рубрика в газете: Коллекция ИД Максима Бурдина: Выдающиеся писатели России и русского зарубежья, № 2024 / 48, 13.12.2024, автор: Геннадий ИСИКОВ

Раскрывая тайны горного Казахстана

 

В представляемой повести опытный прозаик, журналист и профессиональный лесничий Геннадий Исиков рисует образ горного Казахстана конца 1960-х годов, где ростки развитого социализма еле пробивались сквозь многовековые феодальные устои, а законы природы оставались много выше законов Партии. Повесть «Дом на шёлковом пути» – уникальное свидетельство очевидца, обличённое в увлекательную художественную форму и содержащее интереснейшие подробности о быте и национальных традициях казахского народа, ещё не так давно делившего с нами единый дом под названием СССР.

 

Максим БУРДИН,

издатель, писатель, публицист,

общественный деятель

 

---

 

 

ДОМ НА ШЁЛКОВОМ ПУТИ

  

Дорога в Нарынкол

 

1 августа 1967 года.

Виталий Кутелев вошёл в здание Алма-Атинского областного управления внутренних дел, обратился к дежурному офицеру:

– Подскажите, где оформляют пропуск в пограничную зону?

– Десятый кабинет, справа по коридору.

За стеклянной стойкой седовласый мужчина со шрамом, в кителе с погонами полковника и боевыми орденами на груди.

Виталий подтянулся, встал в стойку смирно.

– Здравия желаю, товарищ полковник! По распределению Лениногорского лесного техникума направлен в Нарынкольский лесхоз на должность помощника лесничего. Мне необходим пропуск в пограничную зону.

– Попрошу документы. Паспорт, военный билет, три фотографии и направление.

Виталий подал в окошечко и добавил диплом.

Полковник полистал паспорт.

– Девятнадцать лет?.. Почему не в Армии?

Виталий показал ладонь, шрам у большого пальца.

– Сухожилие перерезано, палец не сгибается. У нас в Хрущёвском посёлке водопровод строили. Трубы вдоль дороги разложили вдоль канавы. Иду из школы домой, вижу, трубы вдоль траншеи, по трубе и пошёл, балансировал, чернильницу стеклянную в ладони нёс. Не удержался, потерял равновесие, упал в грязную лужу, где гуси плавали. Чернильница разбилась о камень, я стёклышки из раны вынул, кровь грязную выдавил, пока чистая не пошла, палец зажал и домой. Вызвали скорую, сделали операцию.

Полковник полистал военный билет, посмотрел статью.

– «Хирургическая». «Рядовой запаса». Будешь на сборы ездить каждый год на месяц, повышать мастерство в стрельбе из разного оружия, до пятидесяти лет.

– Понятно, товарищ полковник, – тихо ответил Виталий.

– Не понятно, а так точно!.. – с сочувствием, по-отечески, с нотками любви в голосе произнёс полковник, кивнув, показал карандашом на стенд с образцами документов.

– Пиши заявление.

Полковник не остался равнодушным к посетителю. Лицо приятное, даже красивое, одухотворённое, тонкие черты, карие глаза. Стрижка модная, полубокс, стройный, худощавый, ему бы мышцы накачать.

Виталий выбрал на стенде нужный образец, сел на видавший виды стул.

Взял из тонкой стопки чистый лист бумаги на обшарпанном столе с облезшим местами лаком, макнул ручку с ученическим пером «пёрышко» в чернильницу, написал заявление, подал полковнику в окошечко.

Полковник улыбнулся и занялся оформлением пропуска, а Виталий подошёл к стенду и, чтобы себя чем-то занять, стал из любопытства читать образцы заявлений.

Полковник выглянул в окошечко.

– Виталий Георгиевич, вот ваш диплом, пропуск, паспорт, военный билет. Удачи!

Виталий забрал документы.

– Спасибо!.. До свидания, товарищ полковник!..

– До свидания. – Полковник, как бы сам себе, вполголоса, вдогонку посетителю добавил: – Эх, сынок-сынок, да как же ты жить-то там будешь?..

Виталий краем уха услышал и с обидой воспринял эти слова в свой адрес: «Я и сам знаю, что выгляжу, как худой и длинный старшеклассник, всегда первым стоял в строю. Да, мне девятнадцать лет, и я начал свою карьеру с должности помощника лесничего Государственной лесной охраны, и теперь, как и полковник, тоже государев человек. В лесхозе получу форменную одежду, и в петлицах у меня будет две звёздочки, размером такие же, как у полковника. И, получается, что в своём ведомстве я уже как бы подполковник, если судить по звёздочкам в петлицах. В императорской России лесничий получал титул дворянина. Сейчас другое время, революция отменила титулы. И лесоводство не то, что было при императоре. Охрана леса и его возобновление ведутся так, как предлагают учёные лесоводы. А мои годы – дело наживное. Главное, теперь до места назначения доехать и опыта набираться. Поступлю на заочное отделение, факультет инженеров лесного хозяйства. А там и должность лесничего не за горами, потом главного лесничего, а с годами и директора, а может и в областное управление главным специалистом пригласят, а оттуда и в министерство дорога не заказана. Всё зависит от того, как себя проявлю».

Утром 4 августа 1967 года Виталий, собрав рюкзак с вещами и продуктами на первое время, попрощался с родными так, словно он к вечеру вернётся и завтра снова ему на работу, обыденно.

У Людмилы Фёдоровны, мамы Виталия, из глаз покатились слёзы. Виталий успокоил.

– Мама, мы теперь будем видеться чаще, буду приезжать в город.

Отец поцеловал, пожал руку и пристально посмотрел в глаза Виталию, словно догадываясь, как сложится судьба у сына. «Вышел на самостоятельную дорогу и надеяться должен сам на себя. Я уже тебе не помощник».

Брат Олег, второкурсник медицинского училища, шепнул:

– Жди в гости. Приеду.

Сестра Оля, пойдёт в восьмой класс, прижалась к брату и поцеловала в щёчку.

До автовокзала доехал за полчаса. На остановках таблички с надписями маршрутов в города, районные центры области, в соседние столицы Фрунзе и Ташкент.

У остановки с надписью «Нарынкол» Виталий встал в очередь за высоким, худощавым мужчиной с объёмным рюкзаком, к нему привязаны палатка, куртка, верёвка, ледоруб: «Похоже, альпинист».

Виталий тихо произнёс:

– Ещё бы чуть-чуть и опоздал.

Альпинист обернулся.

– Время есть.

Окинул взглядом Виталия, он ему кого-то напомнил, слышал этот тембр голоса, но расспрашивать, знакомы ли, не стал.

Виталия восхитил его умный, спокойный взгляд светло-голубых глаз. Фигура сухощавая, лет за сорок, борода коротко пострижена. Поверх шерстяной вязаной шапочки на лбу солнцезащитные очки, решил: «Он альпинист, а я ни с кем из них незнаком. Отец мой поднимался на пик Комсомола после окончания спортивного техникума, ещё до войны, и он мог выглядеть примерно так же».

Виталий вспомнил: видел эти глаза, серьёзный, и в то же время ироничный взгляд, слышал этот голос, но где?.. Когда?.. С альпинистами незнаком, это точно. Бывают же совпадения. Или нет?

К автобусу подошли водитель и женщина. Водитель открыл дверь, и у входящих контролёр стала проверять билеты. Альпинист пропустил всех, вошёл последним, поставил рюкзак в проходе и сел рядом с Виталием на переднее сиденье.

Лёгкая, едва заметная улыбка не сползает с лица Виталия, он счастлив, он начал взрослую жизнь в должности помощника лесничего в горах Заилийского Алатау величавого Тянь-Шаня!.. Он рад и тому, что сиденье в первом ряду справа от водителя. Обзор за лобовым стеклом прекрасный, словно ты в кинотеатре, и видишь знакомую с детства улицу любимого города, и скучал по нему, пока учился. Впереди ожидают новые впечатления, все путешествия манят неизвестностью.

Автобус отправился, замелькали дубы вдоль дороги, усадьбы первых жителей семиреченских казаков. За оградами сады из яблонь, груш и черешен, их можно различить по кронам, груши тянутся ввысь, яблони вширь, а черешни ниже яблонь, и они ветвистые.

В глубине тополёвой рощи Баумана сто с лишним лет назад возведена крепость Верная, как пятиугольник, её за деревьями не видно, отсюда и разрослась станица усадьбами и превратилась в цветущий сад весной, город Алма-Ата.

Прапрапрадеды Виталия, казаки Шевченко и Кутелев, жили здесь с 1847 года, а их родовые иконы до сих пор висят в углу комнаты у деда Шевченко Фёдора Фёдоровича, безбожника, на улице Дачной. А ухаживает за иконами и подливает масло в лампадку Пелагея Федотовна, в девичестве Кутелева, его жена, любимая бабушка Виталия. Утром, и в обед, и вечером молилась, кланяясь, прося у Бога защиты её семье. Изо дня в день. И Виталий тогда, в детстве, глядя на любимую бабулю, прикладывал свои пальчики ко лбу – так, значит, и надо поступать.

Виталий помнит и скучает и по саду и дому деда, где провёл детские годы.

Бабуля так всегда говорила: «Даст Бог день. Даст Бог и пищу!..» И Виталий верит, что Бог и его бережёт, просила Бога и за него бабуля.

Виталий едет в автобусе, представляет себе старый город.

…Да, где-то здесь, у крепости Верной, и на берегах горных рек Алмаатинки и Казачки оставили после себя построенные ими дома и их детьми тоже.

За четыре года, пока учился в Лениногорске в лесном техникуме, ничего в этой части города не изменилось, всё та же улица с огромными дубами по бокам. И так же в небе на горизонте блестят на ярком солнце чёрные пики гор и алмазные ледники Тянь-Шаня.

«ПАЗ», автобус популярный и выносливый, на базе грузового автомобиля «Газ 52», на двадцать четыре пассажира, американский двигатель такой же мощности, как у легкового автомобиля «Победа Газ-20», а тащит две с половиной тонны, обладает огромной тягловой силой, такие автобусы хороши для неспешной езды в горной местности. Сиденья обшиты дерматином, стёкла на окнах раздвигаются.

Зной, жара невыносимая, за тридцать, солнце плавит асфальт, и воздух раскалён. Натужно воет двигатель, добавляя горячего воздуха в салон, спасает то, что в открытые окна врывается свежий, тёплый ветер с гор.

Пейзажи плывут, сменяя один другой. Время словно растянулось. Прапрапрадеды прибыли в Семиречье сто двадцать лет назад и оставили после себя город. Как быстро и невидимо летит время. День за днём. Неделя за неделей… Месяц за месяцем. Год за годом. Не каждому, но удаётся прожить сто лет, целый век!.. «А что я успею сделать за свою жизнь?..»

Солнце висит над автобусом, дорога ведёт на северо-восток. Чем дальше от города и выше в горы, тем легче дышать, ветер с гор начинает приносить лёгкую прохладу.

Дорога, петляя на изгибах, поднимает автобус на следующую сотню метров выше от уровня моря. Открывая перспективу на горизонте далёких вершин гор, она открывает галерею картин, пейзаж за пейзажем меняется, завораживая красотой.

С одолением высоты всё более прохладный ветер нет-нет, да и ворвётся в открытые окна салона.

Солнце скатилось далеко за полдень. Вдруг автобус словно ахнул!.. Это пассажиры ахнули в едином выдохе восторга!.. Те, что сидели с правой стороны, высунулись из окон, заговорили возбуждённо, призывая посмотреть полусонных и разморённых зноем соседей на скалу.

Открылся вид на семью горных диких баранов, горалов!.. На крутом подъёме они оказались на одном уровне с окнами автобуса, и пассажиры оказались наблюдателями картины дикой природы!.. всего в десятке метров от автобуса!.. их можно рассмотреть!..

Самец огромных размеров, горал с загнутыми вкруг рогами, стоит над обрывом с гордо поднятой головой, длинная борода и шерсть колышутся на ветру. Чёрные глаза, блестя, следят за людьми. Стадо, больше чем из десятка молодых самок и козлов, отдыхает!.. Не выражая никакого беспокойства!.. Одни щиплют траву, другие лежат, два подростка козла бьются лбами!..

Проводили картину взглядами, пока автобус не уполз за поворот.

Вот это зрелище так зрелище!.. Мощь!.. Справа, в десяти метрах от автобуса, невозмутимо спокойное стадо горалов!.. Рога вожака завёрнуты почти что вкруг!.. Мощь во всём его виде, величие властелина природы!..

В эти минуты Виталий впервые ощутил романтику своей профессии и гордость.

Дед был прав, когда посоветовал поехать учиться в лесной техникум. Лесничий – замечательная должность, охранять дикую красоту природы, её обитателей.

Вдали на фоне далёких гор и долины показались дома селения, справа склон горы внезапно разверзся, словно его разгребали бульдозерами и расчистили проход, и показалась долина, на ней вдали два села, аула, на горизонте острые вершины гор.

Сосед поднял рюкзак, прошёл на выход.

– Останови.

Автобус остановился, альпинист вышел.

Поехали дальше.

Виталию стало интересно, и он, подойдя к водителю, держась за стойку, поинтересовался:

– Что ему здесь надо?

– Тут дорога на пик Хантенгри, километров сорок, альпинисты в одиночку ходят, даже на озеро Иссык-Куль можно уйти, в Киргизию, и дальше.

Показался посёлок Нарынкол, у дороги табличка с названием. Автобус переехал деревянный мост через реку с быстрым течением, въехал на широкую улицу с пирамидальными тополями. Вдоль улицы просторные усадьбы, добротные дома. Перпендикулярно пересекаются такие же улицы, всё опрятно, словно это военный гарнизон на несколько тысяч военных и гражданских, бывшая казачья станица.

Остановился автобус в центре у скромного автовокзала с кассой и скамейкой под навесом для ожидания автобуса. На пересечении с улицей из типовых двухквартирных домов для работников администрации и совхоза, школой и интернатом.

Виталий спросил, как пройти в контору лесхоза, ему подсказали, и он, накинув рюкзак на плечо, направился на поиски.

Над крыльцом просторного дома стеклянная в рамке вывеска зелёного цвета, на ней надпись: «Алма-атинское областное управление лесного хозяйства Нарынкольский лесхоз».

Открыл добротно сделанную дверь, прошёл по коридору и оказался в просторном актовом зале с подмостком, портреты руководителя СССР и КазССР, трибуной, красным переходящим знаменем в подставке.

В зале скамейки сдвинуты к стене вдоль окон, посреди зала длинный стол для президиума, два стула, на одном сидит молодой казах в гражданском костюме, в светлой рубашке с галстуком, подстрижен по моде, выглядит опрятным.

Виталий поздоровался.

– Где найти директора?

– Как вас представить?

После окончания Лениногорского лесного техникума направлен на работу в Нарынкольский лесхоз помощником лесничего Текесского лесничества.

– А мы вас давно поджидаем, приказ из областного управления пришёл. А я ваш лесничий, давайте знакомиться, меня зовут Абдукарим Салимович Абдуев.

– Виталий Георгиевич Кутелев.

– Я провожу.

Лесничий провёл по залу до двери с табличкой «Директор» и пропустил Виталия пройти первым.

Директор говорил по телефону, взглянул на посетителей, попрощался и положил трубку.

– Владимир Сергеевич! К нам на работу выпускник техникума прибыл.

Директор показал на стулья, приглашая к столу.

Лесничий представил.

– Владимир Сергеевич Строганов.

Строганов кивнул в сторону казаха.

– А это твой лесничий, садись, рассказывай, откуда родом, что за причина подвигла работать в системе государственной лесной охраны.

– Родился, говорят, на пасеке колхоза Горный Гигант в урочище Медео. Детство прошло на окраине города, затем санаторно-лесная школа под Каскеленом, полюбилось быть на природе. Хотел на пчеловода выучиться, но такой техникум один на всю страну под Ленинградом, родители побоялись отпускать. В газете прочитал объявление о приёме в лесной техникум. Посоветовался с дедом, можно ли, работая лесоводом, заниматься пчёлами, дед одобрил выбор. А потом учёба и практика в Восточно-Казахстанской, Семипалатинской и Павлодарской областях. А направление попросил в Алма-атинскую область, поближе к родителям, у нашей семьи квартира в Хрущёвском посёлке. Вот так у вас и оказался.

– А я окончил лесной факультет в Алма-Ате, не выбирал, куда государство направило, сюда и приехал работать, и ты тут обязан работать, привыкать, обживаться. На первое время у тебя есть однокомнатная квартира при конторе лесничества, а просторный дом сам для себя построишь, это не сложно, специалисты у нас в районе есть, сложат из бруса, тёплый, светлый. Пару дней поживёшь у меня, поделюсь опытом, познакомишься с бухгалтером, получишь форменное обмундирование, бланки строгой отчётности, лесничий введёт в курс дела, а затем к месту службы в Каратоган, это отделение животноводческого совхоза, пастухи кочуют с отарой овец, в юртах живут, а семьи, старики, дети – в ауле. Твой сосед по квартире объездчик Усабаев, он тебе ключи отдаст от квартиры и конторы.

Директор о чём-то задумался и обратился к лесничему.

– Абдукарим Салимович, ты тут оставайся за меня до конца рабочего дня, если что, позвонишь, а мы пойдём ко мне, Виталию надо с дороги отдохнуть, пообедать, хотя скоро и ужинать время подходит.

В конце той же улицы, где и контора лесхоза, дом из кругляка ели на века, по-сибирски, с резными наличниками на окнах и фронтоне, по русской традиции, сделанными мастерами с любовью. Усадьба огорожена крашеным штакетником.

Строганов открыл калитку, тротуар приподнят над почвой, вымощен речной галькой одного размера, скреплённой цементным раствором. У веранды по бокам от дорожки цветники, кусты сирени, их тёмно-зелёные листья ещё не опали.

Вошли в дом, из кухни вышла миловидная женщина в лёгком ситцевом платье, подвязанная фартуком и с полотенцем в руке.

– Валя, познакомься. Виталий Георгиевич, наш новый помощник Текесского лесничества.

– Для вас просто Виталий, вы, похоже, ровесники моих родителей. А по отчеству как будете?

– Валентина Петровна.

– Проходи в зал. – Строганов показал на открытую дверь в соседнюю комнату. – Ночевать будешь на диване. Валя, покажи гостю усадьбу, расскажи, что растёт, он же городской, как ухаживать, ему тоже придётся заняться сельским хозяйством. Фрукты и овощи в Каратоган не завозят. Казахи все в прошлом кочевники, скотоводы, к картофелю непривычны, а у русских это второй хлеб. Кстати, и хлеб тебе придётся самому печь. Жену с собой не привёз?

– В техникуме посчитал, что рановато жениться, хотя и нравится однокурсница одна, её на инженерскую должность в Лебяжье направили, в Павлодарскую область. А печь хлеб, видел, как бабуля моя с тестом возилась. Лепёшку, пожалуй, в сковороде поджарю.

Прошлись по тротуару в сторону строений. Часть огорода занята грядками с картофелем с пожухлой ботвой, капустой, морковью, свёклой, луком, всё прополото, ухожено. Отдельно плодовые деревья: яблонь апорта, зимнего сорта с неснятым ещё урожаем розовых яблок, груши, абрикосы, сливы, черешни, Виталий легко их определил по листьям, расположению веток, цвету коры стволов.

Дверь в сарай открыта. В загончике испуганная дикая коза с яркими жёлтыми пятнышками на тёмно-рыжей шкуре и белым пятном у подхвостья. Во втором доверчиво смотрит на хозяйку полугодовалый телёнок. Пустующие стойла, видимо, для лошади и коровы. В кормушках понемногу наложено сено.

– Володя козочку прошлой осенью с охоты привёз. Козу подстрелил, она упала, а к ней козлёнок подошёл. Козлёнка петлёй поймал. Год у нас живёт.

– Да. Теперь это взрослая коза. Красивая, миленькая, видел таких в зоопарке в Алма-Ате. А можно её потрогать?

– Меня не боится, ручная, а тебя, сам видишь, пугается.

– Вы знаете! Я в восторге! Моё ощущение к ним и отношение, что олени любого вида, дикие звери, выглядят, как благородные люди, они грациозны и ведут себя с достоинством.

– Валентина Петровна улыбнулась глазами, а губы выдали еле уловимую усмешку.

Вернулись в дом, хозяйка прошла на кухню, Виталий в зал.

Строганов сидит в кресле полуразвалившись, читает областную газету «Огни Алатау».

Виталий вспомнил, в такой же газете он четыре года назад и прочитал объявление о наборе на учёбу в лесной техникум. И вот он уже помощник лесничего, и теперь так приятно осознавать себя командиром производства, как любил говорить Досым Кимбаевич, завуч по воспитательной работе.

Строганов отложил газету на стол.

– Проходи, садись. Казахский язык знаешь?

– Казахскую литературу проходили в восьмом классе, а язык нам в школе не преподавали. В Алма-Ате все на русском учатся в школах и разговаривают, кто бы какой национальности ни был – русский, немец, чеченец, кореец, белорус, украинец. Вы об этом сами знаете. И в Восточно-Казахстанской области, где учился, в основном, русские живут, горняки в городе Лениногорске. Ни одного казаха в техникуме нет. Эти места староверы обживали, мы помогали сено им готовить для совхоза. И в Семипалатинской области я всего несколько семей казахов видел в селе. И в Павлодарской, я там практику в лесничестве проходил, в шестидесяти километрах на юг от села Лебяжье, это тоже бывшая казачья станица на реке Иртыш. Там теперь живут немцы, высланные перед войной из Немецкого национального округа на Волге, Ворошиловграда, ну и русские, конечно, потомки казаков.

Строганов, слегка покачиваясь в кресле, с озабоченным видом, спокойно и доброжелательно посмотрел на Виталия.

– Скажу честно, поначалу тебе будет непросто. В этих местах казахи живут издревле. Уйгурский национальный округ по ту сторону границы. Во время революции часть казахов с басмачами и белогвардейцами ушли за кордон, к уйгурам. Сейчас в коммунистическом Китае голод и казахов и русских выслали, своих-то китайцев кормить нечем. Сорок процентов населения района – это и есть из Китая, казахи русский язык не знают. В Нарынколе русских семей немного, это потомки красного казачества и русские специалисты, направленные сюда по распределению, так же как и ты. Дети высланных казахов ходят в школы, учат предметы, как и все, на русском языке, а дома и меж собой и наши казахи, и из Китая говорят на родном языке. Вражды нет, но провокации со стороны Китая, набег вооружённой группы людей возможен. Китай по всей границе проводит провокации, чтобы разжечь войну и захватить спорные территории и отвлечь внимание от голода, да и войной сократить часть населения.

– Но ведь в Китае у власти коммунистическая партия, и у нас коммунистическая. Шестая статья Конституции говорит, что руководящая роль у КПСС. Неужели на самом верху между собой не могут договориться китайские и наши коммунисты?

– В Китае обиделись, что Хрущёв не передал Китаю ядерное оружие. Конечно, понятно, в КНР миллиард населения, а у нас треть. Опасно, посчитал наш генсек. Как говорится: «Восток – дело тонкое». Так что Советскому Союзу со всеми странами во все времена надо быть настороже. Жить тебе придётся у самой границы.

– А как же альпинисты в одиночку ходят на Хантенгри? Ехал с одним таким в автобусе, большой рюкзак, ледоруб, верёвка, тёмные очки на шапочке.

– По ледникам не бродят террористы. Китайцы устраивают провокации на самой границе, их пограничники стреляют в наших пограничников. Так что в одиночку в горы не езди, только с охраной из лесников, что постарше, они и в Отечественной войне участвовали, и совхоз строили, все хорошо владеют русским. А чтобы выписывать лесорубочные билеты для казахов из Китая, тебе небольшой запас слов выучить придётся. Тебе Усабаев поможет.

– Усабаев говорит на русском?

– Он наш, советский, хоть и бывший хозяин огромной территории, настоящий бай, его дочь твоя ровесница, окончила педагогическое училище и учит детей в школе русскому языку, так что там найдётся кому тебе помочь.

В комнату вошла Валентина Петровна и стала сервировать стол, по тарелкам раскладывать еду.

– Одними разговорами сыты не будете, давайте ужинать.

Мужчины продолжили беседу.

– Село большое?

– Аул, одна улица, отделение совхоза, на берегу речки Баянкол. Место красивое, альпийские луга вокруг, в тридцати километрах пик Хантенгри, означает Повелитель неба, или царь духов. Посети как-нибудь это святое место, прокатись на лошади, только не одиночку, в сопровождении лесника, тебя больше уважать станут. Мечетей в аулах нет, за всё отвечают парторги, религию и обычаи чтут все, от мала до велика. Казахи, как, впрочем, и в других республиках Азии, из феодализма в коммунизме оказались, а в роли рабочего класса выступают пастухи. Семьи большие, аборты и выпивки осуждаются.

– Совсем не бывает?

– Религия запрещает. Так и по нашим законам запрещено.

– Поликлиника есть?

– В райцентре всё есть, и поликлиника, и больница, и стационар, и врачи по нормативам от численности населения в районе, а в аулах фельдшерские пункты. Нарынкол, это бывшая казачья станица на границе, можно заметить, что спроектирована, как и станица Верная, улицы прямые, расположены перпендикулярно по отношению друг к другу. Контора лесхоза бывший штаб, место офицерского казачьего собрания. На границе во все времена неспокойно. В Китае сейчас голод, в год каждому человеку положено два метра материи на все нужды. Культурная революция привела к перекосам в экономике. В СССР в тридцатые годы боролись с классом кулаков, их семьи лишались имущества, его обобществляли: скот, плуги, бороны, конные сенокосилки, а самих людей отправляли в ссылку на север Урала, в Сибирь, в глухомань – выживай, как сам знаешь, никто о них не заботился. А в Китае пошли дальше, хуйвенбины, комсомольцы по-нашему, активисты, расстреляли тридцать миллионов мастеров своего дела, народ согнали в коммуны на перевоспитание трудом. А ещё объявили войну воробьям: мол, зёрна риса склёвывают, воруют, а без воробьёв насекомые-вредители погубили весь урожай и начался голод.

Утром Виталий проснулся от позвякивания посудой. В окна сквозь тюль сочились яркие лучи солнца.

Виталий сложил простыни и лёгкое одеяло, вышел к хозяйке.

– Доброе утро.

– И тебе. Как спалось? Отдохнул?

– Спасибо.

– Сходи в баню, там вода тёплая, можешь ополоснуться, полотенце для тебя повесила, твоё зелёное.

Директор возится в сарае, скребя лопатой по доскам, убирает навоз.

– Доброго дня!

Директор поставил лопату в угол у двери, вышел на тротуар поздороваться.

– В таких случаях говорят – Бог в помощь!

– Замечательная у вас усадьба, дом светлый, уютно.

– Вот и ты себе такой построй.

– На мой оклад такой дом не построишь.

– Так ты не забывай, что ты хозяин леса, займись охотой. Я первым делом охотничье ружьё себе купил фирменное, выписал сам себе охотничий билет и тебе выпишу, с правом ношения оружия. Затем высмотрел, где кабаны водятся и где тропы. На крутом берегу, чтобы зверь меня не почуял, сделал засидку и открыл счёт убитым зверям. В райисполкоме оформил документы на участок земли под строительство дома. И у тебя с этим проблем не будет. Нанял строителей, здесь люди живут казачьего сословия, мастера на все руки. Познакомился с руководством района, начальником милиции, КГБ, вместе ходим на изюбря, двое на засидке с боевым оружием, третий в загоне. И для себя на зиму мясо и продать можно, этим и рассчитывался, вот так дом и построил.

Вернулись в дом.

За завтраком директор по-отечески глянул на Виталия.

– У тебя сегодня ознакомительный день. Зайдёшь к Зинаиде Павловне, к бухгалтеру, тебе выдаст форменное обмундирование, специально для тебя заказали в Управлении, по твоему размеру.

– Владимир Сергеевич, вы меня удивляете всё больше, откуда вам знать про мои размеры?

– Мы подавали заявку на специалиста в управление, а с ответом пришли и твои размеры. Ты медкомиссию в армию проходил? В медпункт техникума обращался хоть раз?

– Конечно. За нашим состоянием здоровья следили, проводили медосмотры, взвешивали, замеряли рост, объём груди, пульс и давление измеряли. А ещё я уколы учился делать на своём друге Володе Савельеве. Практику проходил в Павлодарской области в лесничестве, где всего четырнадцать домиков и гараж для пожарной и грузовой машины «Газ-52». На всякий случай, думаю, надо научиться и укол самому себе сделать.

– И как?

– Это несложно. В лесу, если поранился, самое опасное – это столбняк.

В конторе лесхоза лесничий уже сидит за столом, директор проводил Виталия в бухгалтерию.

В залитой солнцем комнате со шкафом и сейфом за столом миловидная женщина крепкого телосложения, с косой, закрученной на голове, нежно-голубыми глазами, лет тридцати пяти.

– Зинаида Павловна, познакомься, молодой специалист Виталий Георгиевич Кутелев, введите его в курс дел, приказ я сейчас подпишу, выдайте бланки лесорубочных билетов, объясните, как сделать отчёт за месяц, и выдайте форменное обмундирование.

Директор вышел. Зинаида Павловна достала из сейфа толстую, в розовой обложке, тетрадь размером с печатный лист для пишущей машинки, открыла первую страницу с водяными знаками, как на денежных купюрах.

– Это бланки казначейства, на какую сумму выпишешь делового леса или дров, такой и будет цена этой денежной купюры. Десять кубов дров по цене три рубля, значит этот бланк соответствует тридцати рублям. По решению исполкома, для строительства дома выделяют сто кубометров леса, из них пятьдесят кубометров по цене двадцать пять рублей, одна тысяча двести пятьдесят рублей и пятьдесят кубометров по три рубля – это сто пятьдесят рублей, итого одна тысяча четыреста рублей. Бланки имеют серию и семизначный номер в двух экземплярах, заполняешь их под копировальную бумагу. Один бланк отдаёшь покупателю. И так по каждому бланку. Вторые экземпляры, копии привозишь мне, в отчёте указываешь номера бланков и на какую сумму. Собранные за месяц деньги прикладываешь к отчёту. И ещё ведёшь табель выхода на работу лесников по штатному расписанию, нескольких человек ты можешь и не увидеть, они живут в отдалённых аулах, следят, чтобы не было самовольных порубок и пожаров, но в табель ты их вносишь, зарплату они приезжают получить в лесхозе. Распишись, что бланки ты получил, в тетради пятьдесят экземпляров на двадцать пять продаж. На месяц тебе хватит.

Зинаида Павловна заполнила в своём журнале о выдаче лесорубочных билетов, а Виталий расписался, что получил.

– А в этой накладной распишись, что получил форменное обмундирование. Стоимость буду удерживать из оклада частями в течение трёх лет, так что это будет незаметно по финансам. А теперь пойдём на склад.

Форменная одежда, брюки и китель, заботливо отглаженные Зинаидой Павловной, висят на плечиках. На стеллажах лежат в стопках костюмы для лесников, плащи, зимняя одежда. На других палатки, матрацы, сёдла, сбруя, гладкоствольные ружья, ракетницы.

Виталий взял в руки китель, полюбовался. На рукавах шевроны – золотой герб из дубовых листьев государственной лесной охраны и две золотые полоски. На воротнике петлицы с золотой нитью, как на офицерских погонах, две крупные золотые звёздочки, как у старших офицеров, золотого цвета два листа дуба, скрещённые меж собой, а над ними серп и молот – знак того, что леса страны принадлежат народу. Улыбнулся: «Почти как офицерские погоны, но маленького размера. В общем, золота хватает и на форменной фуражке командного состава, и на воротнике, и на рукавах».

Бухгалтер показала на стопку одежды.

– Вот шинель на осень и весну, сапоги, ботинки, фуражка с кокардой, шапка с кокардой, плащ-дождевик, зимнее пальто. Забирай.

– Форму, пожалуй, в конторе надену, а остальное в мешок. Найдётся?

– Найдётся.

Уложив одежду в мешок, Виталий взял плечики с костюмом и понёс в контору. Лесничий читал книгу и что-то записывал в тетрадь.

– Я переоденусь? Не возражаете?

– Да-да, конечно, а мешок можешь в бухгалтерии оставить, приедешь с отчётом на коне и заберёшь.

Виталий переоделся, в новых туфлях, брюках, свежей рубашке с галстуком, в кителе с двумя звёздочками в петлицах и шевронами на рукавах он понравился даже самому себе.

Мечта каждого настоящего мужчины – это быть офицером, если не в армии, то на производстве и в быту, добиться уважения окружающих тебя людей, стать для них генералом.

Лесничий оценил вид своего помощника.

– Вот теперь у тебя солидный вид, произведёт сильное впечатление. Любая мать скажет своим сыновьям: «Такой молодой, красивый и уже лесной офицер, карагай бастык, хозяин гор, леса. Поезжай в город учиться, и ты тоже станешь большой начальник». У твоего соседа Усабаева одна звёздочка в петлицах, он бай, бывший хозяин этих гор, а теперь ты главнее его. А я главнее тебя. Работай. Я стану главным лесничим, а ты будешь лесничим. А когда я пойду на пенсию, ты станешь директором.

– А директор пока главнее вас!.. Вот такая картина.

И они оба засмеялись, упоённые своей важностью.

– Есть у тебя лесники-фронтовики, они тебе в отцы годятся, а есть и постарше. Лесник у нас – это очень важный человек, уважаемый. А ты бастык, бас – это голова, командир, они тебе подскажут, если какая ситуация возникнет. Есть и лесники из Китая, с ними будь настороже. Лесорубочные билеты получил?

– Получил.

– Твоя работа выписывать билеты. Лесники покажут человеку, где можно срубить сухое дерево, два или три, сколько купят. Дрова стоят три рубля кубометр. За десять кубометров возьмёшь тридцать рублей. В копии билета напишешь не дрова, а вершинки дерева, они стоят один рубль тридцать копеек. Семнадцать рублей остаются у тебя. Если придёт человек выписать деловую древесину, то надо указать в билете решение райисполкома, номер и дату. Такой билет надо выписывать правильно, как положено, райфинотдел проверяет.

– Мне бухгалтер выдала билеты и расценки дала, а вот как ими манипулировать, не объяснила. И что с этими лишними деньгами делать? Один рубль семьдесят копеек остаётся с каждого кубометра.

Лесничий, полуулыбаясь, промолчал, и Виталий понял, что теперь это его деньги, которые ему дарит лесничий на строительство дома, чтобы тут обживался.

В обед директор пригласил Виталия к себе домой. Стол празднично сервирован, на столе сервиз китайского фарфора.

Валентина Петровна подала Виталию тарелку с супом и кусочками мяса, от светлого ароматного бульона идёт пар, вызывая у Виталия аппетит. Виталий поблагодарил и попробовал суп, он оказался необычайно вкусным. В семье на приготовление супа брали всегда говядину, и в техникуме всегда брал котлету из свинины с говядиной или гуляш из говядины, но это была не свинина и не говядина.

Хозяйка, попробовав супа, загадочно посмотрела на гостя.

– Отгадай!.. От кого мясо в супе?

– Это, пожалуй, дичина?.. А вот от какого обитателя леса – не определю, никогда в жизни не доводилось пробовать такое!.. Это моя догадка, предположение. Это не говядина и не свинина! В этом уверен.

– Вкусно?

– Вкусно. Очень. Может быть, из оленятины?

– Близко к этому, но не точно. Этот суп из нашего дикого козлёнка, дикой козы, которую ты в сарае видел. Утром её Владимир Сергеевич заколол. Так что это свежина.

«Да, – подумал Виталий, – и суп вкусный, и козу жалко. И, с другой стороны, если директор начал свою жизнь в этих местах, где мяса в магазине на развес не продают, то и мне придётся охотой заняться. А убивать зверей очень уж не хочется. По дороге сюда стадо горалов видел. Такой восторг меня охватил и гордость. Что-то не хочется мне тут гостить. Пора и честь знать. Пора ехать к месту службы в свой аул Каратоган и учиться лепёшки жарить».

После обеденного перерыва спросил у лесничего, как доехать до места службы.

– Пешком. Автобус раз в день проезжает в аулы и забирает пассажиров, кому в город ехать, кому в Нарынкол. Так что автобус будет только завтра. У лесхоза машины нет, а в лесничестве у тебя будет конь.

– И сколько километров шагать к месту назначения?

– Восемь. Первый аул Джамбул, потом твой Каратоган. С правой стороны улицы последний дом, увидишь над дверью вывеску. Войдёшь в ограду, первая дверь – это твоя квартира. С другой стороны дома живёт семья Усабаева, постучишь, он отдаст тебе ключи от твоей квартиры и кабинета, он в курсе. Коня приведут тебе из конюшни совхоза, он служебный, переходит от одного помощника к другому. Будут вопросы – звони, телефон там есть.

Виталий, взяв рюкзак, вышел из конторы лесхоза. В новенькой форме с золотыми звёздочками в петлицах, золотыми шевронами на рукавах, в фуражке с золотым переплётом над козырьком и гербом ведомства, знаком отличия от всех остальных жителей, чувствует себя важным и счастливым. Не спеша, шагая по улице, разглядывая усадьбы казаков, крепких хозяев, дошёл до моста через речку Баянкол, остановился на нём, разглядывая и любуясь открывшимся пейзажем горной реки, совсем неглубокой, так, что видны камни на дне, по берегам пойма в густых зарослях облепихи высотой выше человеческого роста, и двинулся далее.

Пыльная дорога истоптана копытами коней, коров и овец.

Разглядывая местность и размышляя, как жить, на подходе к аулу Джамбул встретил двух пожилых казахов на конях в тёплой одежде и зимних шапках, хотя стояла такая жара, что хоть раздевайся, они остановились и с удивлением долго смотрели ему вслед, что-то меж собой обсуждая. «Видимо, обо мне», – подумал Виталий.

Прикинул, нет и полусотни дворов в этом ауле, названного в честь акына, поэта и певца. В школе учили его произведение, послание блокадникам-ленинградцам: «Ленинградцы, дети мои!»

Дома типовые, даже лучше, чем родном Хрущёвском посёлке, здесь они из деревянного бруса, на двух хозяев, три комнаты и кухня, добротные, с печным и водяным отоплением; земельный участок огорожен штакетником. Дома в Хрущёвском посёлке той же серии, но каркасно-камышитовые, так же три комнаты и кухня, двухквартирные, с участком в три сотки земли, точно такие же, только здесь дома стоят друг от друга реже, но на усадьбах не видать ни грядок, ни сада. Зато красивая природа вокруг. Равнина. Вдали видны склоны гор с голубыми елями, и ни за что не поверишь, что находишься на высоте две тысячи метров над уровнем моря. «Что ж, – подумал Виталий, – надо привыкать к этой новой незнакомой стране. Надо привыкать. И почему стране?.. Я ведь кроме Алма-Аты, Лениногорска и Семипалатинска с русским населением глубинного Казахстана не видел, а он, выходит, что состоит из аулов с казахами. И этот аул, судя по Джамбулу, прилично выглядит. Это не юрты с каркасом из стволиков кривого саксаула с поверх наброшенной кошмой. Таковы были привычные для пастухов укрытия зимой в мороз и от жары в зной. Хрущёв сказал: «Нынешнее поколение людей будет жить при коммунизме!» Вот и построили по всей стране СССР в сёлах и аулах для специалистов и работников совхозов двухквартирные дома, такие же, как и в городе. Нехватка хлеба угрожала. Подняли целину в северных районах Казахстана, комсомольцы со всей страны понаехали, построили дома, сёла. У бедных колхозников тоже просвет появился, стали с помощью государства подниматься на ноги. Совхозы создали на базе колхозов. Трудовое законодательство приняли депутаты. Появился отпуск, колхозники и рабочие стали равноправными. У колхозов осталась в собственности земля. Кстати, когда в 1930 году казахов стали загонять в колхозы, обобществляя скот, полтора миллиона казахов укочевали со своим скотом в Иран.

Аул Джамбул не впечатлил.

Виталий идёт, запоминая местность.

Тишину нарушает редкое карканье воронов.

За обочиной дороги увядшие травы альпийской степи, горизонт на все четыре стороны закрыт горами, и они кажутся совсем невысокими, особенно дальние. Справа знакомое очертание горы, у неё, словно как у батона хлеба, вырезан кусок! «Узнал!.. Да это же Джунгарские ворота!» Водитель автобуса на подъезде к Нарынколу показал. Здесь в древние времена пролегала дорога и в Китай, и в Киргизию на озеро Иссык-Куль! Оно находится ниже на двести метров, чем Нарынкол. А от озера дорога во Фрунзе. А от Фрунзе до Алма-Аты двести восемьдесят два километра. «Как я люблю свой город! Надо же!.. Как судьба у меня складывается!.. – У Виталия поднялось настроение. – Надо свои впечатления в дневник записать!»

За аулом дорога плавно повернула на восток. Виталий ожидал увидеть развилку, где и должен быть этот самый путь в Китай, но так и не различил в степной пожухлой траве каких-либо признаков дороги, осталась неприметная тропа. В былые времена тут была дорога, натоптанная боевыми конями и верблюдами с навьюченными на них товарами.

Империя Чингисхана распалась на государства, обрели самостоятельность и Китай, и Индия. Дорога заросла травой, а историческая память передаётся от предков каждому из нас с генами, живёт в каждом, и мы, сами того не подозревая, поступаем в сложных ситуациях так же, как поступали отец, дед, прадед…

Воображение Виталия рисует картину.

Воины Чингисхана в доспехах, с луками и стрелами в колчане, с пиками и кривыми саблями, на низкорослых конях монгольской породы. Впереди татары.

Виталий в техникуме читал историю и искал на карте древнюю страну Татария. На современных картах такой страны нет. Она была на восток от Монголии, и сейчас это север территории Китая. От города Благовещенска за Амуром на юг.

Когда Чингисхан пошёл в поход на Татарию, то первыми покорил татар. Из пленных сформировал воинские подразделения и использовал, как живой щит монгольских воинов. Татары, как и монголы, делились на военные подразделения. Десять. Сто. Тысяча.

Дрогнул, побежал с поля боя один татарин – казнили десять, дрогнул десяток – казнили всю сотню татар.

Принцип деления на подразделения в пехоте и сегодня примерно такой же: двенадцать – это отделение, три отделения – это взвод, три взвода – это рота. И под Сталинградом вспомнили о победителе Азии, Сталин издал приказ: «Ни шагу назад!».

Чингисхан бережёт своих воинов монгол, татары впереди первыми вступают в схватку, не позволяя оказаться побеждёнными. Войско пополнялось вновь захваченными пленными и теми, кто сдался на милость победителю. Покорив племена на территории Китая, Центральной и Средней Азии, войско становилось многоликим. Воинов живого щита монголы называли татарами, будь он маньчжур, киргиз, казах, узбек, таджик, башкир. И у этих татар, полководцев разных народов, после распада Золотой Орды, появилась свои территории, ханы, элита, рабы и рабыни, и из них на Волге появились в смеси с российскими племенами народности и области государства Российского.

Представив себя вооружённым татарином с паспортом СССР, где он указан как русский, вошёл в Каратоган. По обе стороны улицы двухквартирные дома Хрущёвского проекта, с сараем и туалетом во дворе, выгоревшие от солнца и покрытые пылью некрашеные заборы.

На окраине аула дом с крылечком со стороны дороги, на фронтоне крохотной веранды вывеска: «Алма-атинское областное управление лесного хозяйства Нарынкольский лесхоз Текесское лесничество».

Виталий, возвращаясь в реальность, вздохнул: «Ну вот, наконец-то и добрался, на третий день!.. И мне тут жить?! Горько осознавать свою участь прожить три года в ауле, где нет ни одной русской семьи. Что ж!.. Надо привыкать!.. Как говорили нам на лекции по обществоведению: «Свобода – это осознанная необходимость!..» Сам выбирал профессию. Сам просил направить в Алма-атинскую область поближе к Алма-Ате!.. Получай!.. Пойду знакомиться с соседом».

Виталий вошёл во двор. На крылечке дома дверь на замке: «Значит, это моя служебная квартира. В другой половине дома живёт с семьёй Усабаев. Диплома у него нет, поэтому меня и назначили на должность помощника лесничего, и чтобы занять эту должность, нас учили четыре года в техникуме. В лесхозах и лесничествах, где не хватает специалистов, с дипломом техникума работают и помощниками лесничего, лесничими, на инженерных должностях. Бабину отправили работать инженером лесхоза в Лебяжье».

Виталий зашёл за угол дома, поднялся на крылечко и постучал в дверь.

Вышел мужчина в поношенной форменной одежде, понятливо кивнул. Поздоровались, пожали руки.

– Ключ дам, – на русском языке с довольно чистым произношением, спокойным уверенным голосом, как отрезал, вернулся и подал два ключа, скреплённых кожаной верёвочкой. – Этот от дома, а этот от кабинета.

– Спасибо, – так же спокойно и приветливо, понимая, что разговор на этом окончен, ответил Виталий. – Пойду посмотрю, где мне обитать.

Открыв входную дверь, оказался в сенях, налево дверь в кладовую, заглянул из любопытства: пахнет овсом, на стенах гвозди: «Это вешать старую одежду». На пустых полках пыль и паутина.

Из сеней другая дверь, обитая кошмой. Кухня: печь, старенький диван у входа, стол у окна, три табурета. На стене шкафчик для продуктов, полки для посуды, кастрюля, сковорода, чайник.

В комнату двери нет, из обстановки кровать с матрацем и подушкой, стол: «Немного. А самое грустное, что не взял с собой простыни. Придётся в город съездить».

Виталий подошёл к окну с видом на улицу и край соседней усадьбы, русло реки и за ней пологий склон с молодыми голубыми елями. Присел на табурет отдохнуть с дороги.

Почти два часа топал по пыли. Одному тут с тоски умереть. На первой встретившейся казашке точно не женюсь, хватило головной боли и с Айгуль из Семипалатинска.

С подружками надо ещё разобраться, влюблялся, конечно, но и расставался без сожаления, остаётся пока одно – позвать маму, она так ждала, что я её заберу к себе. Что-то у неё нелады с отцом, характеры у обоих, что кремень, вот искры и летят. И кое-что ещё из одежды и прочего привезти. Надо обживаться. Деваться некуда. Вот тебе и новая жизнь началась, товарищ командир производства!.. Как говорится, с чистого листа. Учиться было всё-таки интереснее. Новое общежитие четырёхэтажное, в комнатах новенькая мебель, простыни раз в неделю меняют, столовая в учебном корпусе. А здесь один на один с природой, чуть лучше, чем жить в палатке. Ну да ладно, главное, есть крыша над головой и печка в доме. Это не только мой удел, и всех ровесников, кто окончил техникум, медучилище, педучилище, получил среднетехническое образование. Надо делать карьеру, чтобы жить, как Строганов в районном центре, я, похоже, больше городской, чем сельский, корову уж точно доить не умею и не стану, а лесники живут на всём своём, как донские казаки. Надо поступить в институт. Иначе отсюда не выбраться.

Институт откроет выход на административный простор, а если ещё вступить в КПСС, то можно подняться до работника министерства, это ещё в техникуме усвоил из бесед с завучем Досым Кимбаевичем Сейсембаевым. Мечты остаются мечтами, а надо печь затопить и обед приготовить.

Виталий, зарядив себя надеждами, сходил к соседу и спросил разрешения взять его дрова, тот в знак согласия кивнул головой.

Нарубив дров, затопил печь, затрещали в топке еловые поленья, от этих звуков стало по-домашнему уютнее. Если чего и не хватает, так это воды, приготовить суп и чай.

Во дворе ни колодца, ни колонки с водой.

С ведром к реке вышел из ограды усадьбы, перешёл дорогу и остановился у обрыва.

Пойма горной речки в зарослях облепихи, у ближнего куста сидит заяц и греется на тёплом осеннем солнышке, поодаль видно другого, из-за куста выглядывает третий. Виталий из любопытства прошёл по берегу вверх по течению и удивился: здесь водится неимоверно много зайцев, вот этим ушастым тут настоящий рай! А мне и оазис, и склад непуганой зайчатины!.. Вот на этих косых я бы поохотился, для православного это не грех!..

Спустился по откосу к берегу, поставил на камни, зачерпнув ладонью, попробовал на вкус горную, с таящих ледников, ледяную воду хрустальной чистоты, настолько ледяную, что заломило зубы; согрев во рту, выпил и ощутил прилив энергии. После двухчасовой прогулки от райцентра до аула жажда давала о себе знать, и он не спеша её утолил, размышляя, что вот из таких мест и берут начало все горные малые речки Семиречья.

Река Баянкол берёт начало у ледника, ниже по течению сливается с такими же речками, притоки наполняют реку Или, а она впадает в озеро Балхаш.

«Надо же, как складывается моя судьба, – рассуждает Виталий. – В детстве наша семья жила на станции Или, на берегу реки Или. Отец моего отца, дед, строил мост через реку, в 1925 году, поранив руку ржавым железом, умер. В 1953-м отец и мама работали в школе на станции Или, и я наблюдал, как символично прощались у речного причала с вождём всех народов советской страны Сталиным. На улице под столбом с громкоговорителем наверху и электрической лампочкой под абажуром, напротив здания порта на стульях гроб, обтянутый красной материей, в гробу портрет, цветы. Рядом с гробом почётный караул двух мужчин в чёрных костюмах с белой повязкой на рукаве. Караул менялся каждый час. Люди подходили, многие плакали и, постояв, уходили.

Помню, как рыбачил с отцом, я сидел в тени деревьев с серебристыми листьями, а отец на берегу с удочками. И вот спустя столько лет я оказался у одного из истоков этой реки!.. Как же это здорово!..

Словно потянуло волшебным ветром Времени.

Так я же и родился на пасеке на берегу реки Малая Алматинка в урочище Медео!.. Она тоже впадает в реку Или!.. Что ж!.. Всё вместе взятое делает Каратоган ближе к сердцу!..».

Рассуждая и разглядывая обрывистый берег, заметил слой песка выше камней современного русла, старицу, присмотрелся, взял в ладонь и увидел, что в песке поблёскивают едва заметные крупинки золота. В техникуме преподавали основы минералогии, и когда с бабулей ездил в экспедицию под город Фрунзе, видел такие крупинки, запомнил цвет и малюсенький самородочек, его показал геолог Веригин, сын агронома Веригина в колхозе Горный гигант и друг детства мамы.

Виталий вернулся в дом, поставил на плиту чайник, вскрыл банку с консервами из сайры, сварил суп и пообедал, и задумался: «Хлеб, взятый про запас закончился, остаётся одно: самому месить тесто и жарить лепёшки в сковороде на масле. Что ж, полюблю и лепёшки. Романтика! А теперь на службу в контору лесничества».

Достал из рюкзака тетрадь лесорубочных билетов и вышел из дома.

У сарая на усадьбе мальчик-сосед отколол топориком щепку от чурки и подложил в трубу самовара.

Заметив соседа, мальчик, улыбаясь, подошёл к Виталию.

– Здравствуйте, – на чистом, без акцента, русском произнёс парнишка и протянул для приветствия руку.

Виталий удивился: мальчик говорит на чистом русском языке.

– Здравствуй. – Протянул руку и пожал довольно крепкую ладонь мальчика. – А как тебя зовут?

– Карим.

– Красивое имя, а что оно означает? Как переводится?

– Святой, это одно из девяноста девяти имён Аллаха, великодушный, широкой души человек, щедрый, честный, уважаемый, дорогой.

– Великолепно! Твоя судьба зашифрована в этом имени! Я хотел бы, чтобы каждый человек на планете носил такое имя. В Библии у православных где-то там сказано, что человек создан по образу и подобию Бога и каждое имя тоже имеет значение, например, Геннадий и Георгий означают благородный. А тебе и лет-то не так много, а ты уже знаешь значение своего имени и Коран. Сколько тебе лет?

– Одиннадцать. Коран я не читал, я пионер, а родители читают молитвы, все читают, но об этом не принято говорить.

– Ты хорошо говоришь.

– В школе учим, учебники на русском, и учителя наши говорят на русском, учим арифметику, писать на русском, моя сестра учитель русского языка.

В калитку вошла девушка.

– Мархаббат! – Карим махнул рукой сестре, приглашая подойти.

Виталий хотел подать руку девушке для пожатия, но мелькнула мысль: по законам кавказцев, если парень коснулся рукой до девушки, то обязан на ней жениться. И кавказцы, и казахи мусульмане. Она дочь бая, но как её воспитали?.. Раз училась в городе, то обязательно комсомолка и обязана быть атеисткой. В райкоме комсомола при вступлении все обязаны ответить на патриотические вопросы и дать зазубренные патриотические ответы. А как тут поступить, знакомясь с дочкой бая?.. Как это расценит Карим? Даже если он и пионер!.. Родители?.. Соседи?.. Мусульмане чтут законы. И в нерешительности опустил руку, разглядывая её тёмные глаза и читая в них любопытство, удивление и, по выражению лица, симпатию к себе.

– Меня зовут Виталий, направили работать к вам.

Девушка смущённо улыбнулась.

– Знаю, папа говорил. – И, дав понять, что разговор окончен, пошла домой, а Карим, сопровождая сестру, вернулся к самовару.

Виталий вышел из усадьбы лесничества и прикрыл за собой калитку.

Улица аула – крохотный отрезок на древней дороге к пику Хантенгри, святому месту для мусульман.

Предки казахов жили на альпийских лугах в юртах. Для современных казахов дома построили при Хрущёве в шестидесятых годах, когда создавали совхозы. Дом наш совсем как новенький!..

С крыльца конторы Виктор осмотрелся по сторонам, дорога ведёт в горы, вдоль неё река, за ней склон с молодыми елями, на западе на горизонте хребтик. «О!.. знакомые Джунгарские ворота. И чем они притягивают взор?.. Да!.. Так и хочется заглянуть в толщу веков, как жили тут люди, с кем враждовали из-за этих красивых мест, откуда кто пришёл, кого вытеснили! За хорошие пастбища и земли во все времена шли войны. Читал, что Джунгарские ворота на Великом шёлковом пути, а он не один, это сеть дорог.

Когда-то караваны верблюдов с вьюками товаров шли из Персии, Турции, Кавказа, Крыма, Поволжья, там, где современный Саратов, поворачивали на восток к северному берегу озера Балхаш, огибал его и раздваивался. На северо-восток по горам Восточного Алтая к озеру Караколь, в Китай. Другой путь от Балхаша ведёт на восток, на озеро Иссык-Куль и далее по Тянь-Шаню и Памиру, вот на этой дороге и находится мой кордон. За Каратоганом развилка, дорога в Уйгурский национальный округ, другая в Киргизию, озеру Иссык-Куль по склонам Тянь-Шаня. В Китае дороги разветвляются, и по ним, следуя на восток, можно достичь берега Тихого океана. А на юг по Тибету до Индийского океана. Да!.. Такой была империя Чингисхана, от берегов Тихого океана, Индийского, до Дуная и Балтики. По этим дорогам шли караваны купцов, скакали на конях воины, гонцы, чиновники, собирая ясак. В интересное место я попал. Русских в этом ауле нет, и мне теперь придётся окунуться в атмосферу традиций людей, живущих тут веками и тысячелетиями. Им здесь, похоже, что нравится. И мне должно понравиться, надо сделать всё, чтобы понравилось!.. В этой империи одинаковый образ жизни, скотоводство и аграрии, понимают друг друга, живут довольно мирно, терпимы ко всем религиям, а религия и определяет культуру каждого народа. Бабуля называла казахов киргизами, а их и в Китае множество. Когда создавали союзные республики и поделили на Киргизскую ССР и Казахскую ССР, по историческим документам».

Виталий достал из кармана ключ и открыл дверь в кабинет лесничего.

Маленькая комната с письменным столом, на нём телефон, стулья, в углу сейф, в нём карта и тома таксационного описания, в дверце ключ. Положил в сейф тетрадь лесорубочных билетов, закрыл сейф, а ключ положил в ящик стола.

Кордон, в старину застава, дом строят на обочине дороги, а дорогу перекрывают шлагбаумом, чтобы проверить, законно ли вывозят из леса древесину и убитых животных.

Высота – две тысячи метров над уровнем моря, в это трудно поверить, пойма реки ровная, долина просторная.

От дома лесничества и до озера Иссык-Куль в Киргизии нет аулов. Всё!.. Прибыл к месту назначения!.. Дальше Тянь-Шань с пиком Хантенгри и ледниками, почти забытыми дорогами и тропами.

Из окна вид на поле со стерней овса, дорогу в ущелье.

Моя забота как работника государственной лесной охраны проверять, на законном ли основании вывозят трактором или машиной брёвна на строительство дома, или конь волочит по земле бревно из ели на дрова, у охотника лицензию на добычу зверя.

На столе телефон, подумал: позвонить лесничему, что прибыл к мету назначения? Вспомнил, что телефон в кабинете директора, и не стал его беспокоить, так как посчитал, что нарушит субординацию, и пошёл в свою квартирку. Во дворе вновь встретил Карима.

– Карим!.. Подскажи, где у вас магазин.

Карим привёл в дом напротив, постучал в дверь. Вышла хозяйка, поздоровалась, кивнув головой Виталию в знак знакомства. Карим что-то сказал хозяйке, и она пригласила жестом пройти в комнату.

– Что ты ей сказал?

– Карагайбастык надо муку, чай, сахар, рис, соль, макароны.

– А гречка есть?

– Есть.

Комната заставлена мешками, канистрами. У стены напротив штабель до потолка с ящиками лимонада, пива, водки.

– Скажи, что мне надо муки пять килограммов, рис, всякой крупы по килограмму.

– У неё весов нет, всё берут мешками, масло подсолнечное в канистрах, чай цейлонский пачками.

– А сливочное масло?

У нас все дома из молока делают масло, сливки, творог, а из него курт.

Послушай, для меня проблема всего купить по мешку, у меня есть, конечно, немного денег, на такое я не рассчитывал, мне одному, если брать по мешку, на год хватит, да ещё и останется.

– У нас большие семьи и по килограмму не берут. Скажу отцу, завтра лесники привезут тебе в дом муку, рис, масло. У тебя хватит денег?

– Пожалуй, хватит. Остальное куплю с зарплаты.

– Тогда сразу рассчитайся.

– Я бы ещё ящик лимонада взял. Лепёшек нажарю и буду праздновать. Приходи вечером в гости.

Карим в свободное время стал приходить к Виталию обучать казахскому языку, и это он делал с удовольствием.

Покажет на нос пальцем и называет, Виталий повторяет по нескольку раз на разные лады, запоминая, что означает и с какой интонацией и звуками это надо произносить, покажет Карим на голову – говорит бас. Лес – карагай, а ты карагайбастык, лесной голова. Учит счёту до ста, один рубль – сом, а это уже достаточно, чтобы сказать, сколько нужно заплатить за лес, понять друг друга с казахом, высланным из Китая.

– А как переводится название реки Баянкол? На карте у неё такое название.

– Поющая река.

– Хорошее, красивое название, течёт по камням и не быстро, и не медленно, шумит мягко, и в правду, словно поёт. Казахи, видать, тут поэты. Мы учили в школе о Джамбуле, но я не ожидал, и никому не поверил бы, что буду жить в соседнем ауле, где он живёт, или жил, об этом надо будет поинтересоваться.

 

 

***

Паспорт и диплом на русском и казахском языках. Живу в СССР.

Так и полагал, проживая в городе до пятнадцати лет, что малая родина многонациональная, что если все говорят на русском языке, значит, какой бы национальности человек ни был, он лично для меня русский, не из-за национальности, а оттого, что это история России, бывшей Российской империи, так уж сложилось. Даже из Германии приезжали герцогини на царствование, принимали православие и становились русскими великими княгинями, императрицами.

И в Алма-Ате и Лениногорске так и думал, что, раз все говорят на русском языке, значит в Казахстане все мы русские.

В 1941 году в Алма-Ату эвакуировали беженцев из западных республик. Украинцев, немцев с Поволжья, белорусов, поляков, эстонцев, латышей, латвийцев, кавказцев. Из Приморского края вывезли сто сорок тысяч корейцев, побоялись, что если война с Японией начнётся, то будет трудно отличить, кто из них японец, а кто кореец. Сто национальностей набралось в столице Казахстана, все на русском языке общаются, а дома говорят на своём родном. Казахи заняты своим обычным делом, кочуют с отарами овец в степи, в горах на альпийских лугах, джайлау, среди цветов и зелени роскошной природы, выполняют план пятилеток по сдаче мяса государству, об успехах животноводов узнают в кинотеатрах и клубах из кинохроники «Новости дня». До начала сеанса художественного фильма шёл рассказ о событиях в стране и на фронте за последний месяц.

В шестидесятых годах, когда объявили в СССР, что нынешнее поколение людей будет жить при коммунизме, казахов, мужчин и женщин, устроили на работу в совхоз, каждой семье дали квартиру. Бабушки и дедушки присматривают за детьми в аулах, муж и жена на джайлау в юртах, и пасут государственных и собственных овец.

В горах живут веками и тысячелетиями, привыкли и к слегка разряженному воздуху, и к мягкому климату.

Кто не работает, тот не ест, вот и придумывают должность для жены – помощник чабана, и получает семья тысячу рублей в месяц, почти как генеральный секретарь ЦК КПСС, а минимальная зарплата для городских рядовых тружеников шестьдесят рублей.

Молодым везде у нас дорога, старикам везде у нас почёт.

 

***

 

Запас слов у Виталия с каждым днём расширяется, когда они с Каримом общаются во дворе, две младшие сестрёнки с любопытством выглядывают в окно. И так совпадает, что, в то время, когда он обедает на кухне и наблюдает в окно за всем, что происходит во дворе, Мархаббат возвращается домой. Бросить всё и выйти пообщаться считает для себя неловким, а для девушки ещё и многозначительным, и получается, что поговорить с ровесницами в ауле, похоже, что, кроме Мархаббат, не с кем, во всяком случае, пока больше ни с кем и незнаком. Да и есть ли ещё кто в ауле, пока непонятно. Да и что им тут делать? Работы им в аулах нет, и, окончив школу, уезжают учиться в город. Все институты и техникумы заполнены студентами-казахами, а молодёжь всех других национальностей уезжает учиться в города на север Казахстана и в Россию.

Казахский народ был кочевым, стал оседлым. Жена Усабая утром и вечером ходит с эмалированным ведром в сарай доить корову. Карим, славный помощник матери, то и дело ставит самовар вскипятить воду на чай, колет и носит дрова в дом.

Виталий, поужинав и вечеряя за чаем, глядя на уходящее Солнце за горизонт из плавных очертаний гор, подумал: «А что будет, если Зимаскову Светку позвать замуж, – она точно ждёт его, – то её удел будет тот же, что и у соседки апы: всю жизнь просидеть в доме, заниматься хозяйством и детей растить. На работу в лесничество не устроишь лесником, а в совхоз не возьмут. Детский сад в Нарынколе, здесь нет. Остаётся, возможно, единственная для неё должность уборщицы в школе, если парторг поможет. Безработных у нас в стране не может быть по определению социализма, каждый обязан хоть где-нибудь да работать. А если у Светланы и есть профессия или специальность, то не по сельскому профилю, городская. Вот и думай, устроит ли её и тебя такая судьба, навсегда остаться в этом ауле?..»

 

***

 

Утром сварил макароны, обжарил на сковороде в подсолнечном масле, выпил густого цейлонского чаю, отправился в кабинет на службу.

Стук в дверь, вошёл казах среднего возраста, брюки не глажены, рубашка ничем не отличается от тех, что носят в городе мужчины. Поздоровался на чистейшем русском языке, с доброжелательной интонацией, как говорил бы отец с сыном.

– Мне надо двадцать кубометров дров.

Виталий достал из сейфа бланки лесорубочных билетов, заполнил графы: фамилия, имя и отчество, адрес, наименование дров, количество двадцать, цена три рубля, сумма шестьдесят рублей. Заверил бланк с печатью лесхоза своей подписью. На чистом листе бумаги для отчёта записал данные: номер лесобилета и остальное.

– С вас шестьдесят рублей.

Получил деньги без сдачи, шесть десятирублёвых купюр, на которой мелким шрифтом указано, что казначейский билет обеспечен граммами золота. Вырвал бланк лесорубочного билета и подал посетителю.

– Спасибо, – поблагодарил казах, аккуратно сворачивая билет вчетверо. – Мы соседи, и у нас принято приглашать на согум родных и уважаемых людей, и я приглашаю вас. В первых числах ноября я вас позову.

Виталий улыбнулся.

– И вам спасибо за приглашение.

Он доволен, общение идёт на русском языке, если между людьми разговор идёт на нём, то ты такой же, как и все, советский человек, неважно, какой ты национальности, это и есть советский патриотизм. «Человек человеку друг, товарищ и брат», – так гласит первый пункт Морального кодекса строителя коммунизма, а по Библии, первая заповедь Моисея: «Не убий».

Пожали друг другу руки. Виталий надел форменную фуражку и пошёл проводить соседа.

– Меня зовут Виталий.

– А по отчеству?

– Я моложе вас, вы ровесник моему отцу.

– Так положено. К начальству обращаются по имени и отчеству.

Виталий улыбнулся, явно довольный, что общение идёт на русском языке, что делает не таким уж и важным недопонимания из-за языка и цвета кожи. Говоришь на русском языке – значит, ты такой же простой рядовой, как и все, советский человек, и неважно, какой национальности, казах или чеченец, еврей или уйгур.

– Виталий. Георгиевич по батюшке, если для вас это важно. А вас как?

– Нуржан.

– И что означает это имя?

– Красивая душа.

На крыльце увидели, что Усабаев, сидя в седле на своём рослом коне, ведёт за повод коня монгольской породы, он низкорослый и карего цвета. Усабаев слез с коня и привязывает по очереди уздечки к прожилинам усадьбы.

Подошли к Усабаеву.

– Твой. – Усабаев кивнул на коня.

Виталий подошёл, гладит коня по шее, чешет у него за ухом, выказывая ему свою любовь. Конь оглянулся, посмотрел, знакомясь, и, как показалось, принимая дружбу.

Сосед что-то стал рассказывать Усабаеву, а на Виталия нахлынуло радостное настроение, он счастлив. Обрадованный тем, что он теперь с лесниками будет на равных, сидя на коне, хоть и не на таком уж высоком, как у Усабаева и остальных, но зато как у настоящего чингизида! Наверное, этим хотели выразить особое уважение! Из книг и кинофильмов вспомнил команду: «Эскадрон! Рысью!.. Марш!». Или это память на уровне генов достала из своих запасников?! Он же из казачьего сословия, и эти слова у него передаются по крови? Это та самая любовь к лошадям!.. Значит, мозг вспомнит и привычку от предков, как коня оседлать!.. Хотя никогда не доводилось ездить. Время словно остановилось, вспомнил, отец рассказывал, что ему его отец подарил жеребёнка, отцу было пять лет, тогда жили на станции Или под Алма-Атой. С жеребёнком отец не расставался, пока учился в школе, а затем оставил тёте, она и сейчас живёт в Табаксовхозе, муж у неё ветеринар. Отец уехал в город, поступил в спортивный техникум. Коня своего навещал, приезжая к родным в гости помочь заготовить сена для хозяйства.

Виталий в пол-уха услышал Усабаева, он без выражения эмоций пояснил:

– Хороший конь, спокойный, четырнадцать лет, не старый.

Виталий любуется своим служебным конём. Сотни и сотни лет назад на таких воины дошли до берегов Тихого и Индийского океанов. А затем до Дуная и Балтийского моря.

Усабай с прищуром в глазах наблюдает за Виталием, Нуржан тоже рад за него, им обоим хочется увидеть, а каков он как седок, взмахнёт ли с лёгкостью в седло, как подобает молодому воину, джигиту? Достоин ли он такого коня? Быть начальником, беком?

Уловив во взглядах соседей иронию, Виталий вызов принял, ему не терпится оседлать коня, мелькнуло: «Назову его Карькой! Да что ж я, лошадей не видел, что ли?.. У деда в саду конь пасся, а дядя Костя сажал на хребет, и до сих пор помню, какой он жёсткий, и в техникуме завуч назначил дежурным, печи топить в общежитии. Решили посмотреть, справится мальчик из столицы, городской, с конём, а его надо запрячь в телегу, дров наколоть. Заметил, что посматривают в окно из конторы. Видел, как бабуля коня запрягала в телегу. В первый раз хомут на шею лошади не так, как надо, пристроил. Со второй попытки разобрался: если внимательно присмотреться к упряжи, то по-иному не получится. Запряг. А тут конь осёдлан, остаётся только лихо вставить ногу в стремя, а другой хорошенько оттолкнуться от земли и перекинуть через заднюю дужку седла, чтобы ногой не зацепиться. «А ноги у меня сильные. Люблю на Веригину гору сходить, как только удаётся в городе побывать. И штангу весом пятьдесят килограммов в пятнадцать лет в техникуме поднял с первой попытки, и приседание, и жим. Так что сесть в седло?.. Сяду, не сомневаюсь. А вот если бы и боевую саблю ещё в руку, то выглядел бы эффектнее. Да только учиться сабельному мастерству не довелось, этому начинают учить, когда мальчонка казачьего рода-племени штанишки впервые надевает. С раннего детства палкой по воде бьёт, воду рубит. Да мне это и ни к чему было. Времена другие. Да и саблю дед в ЧК сдал в тридцатых годах, а в шестидесятых маузер и револьвер, держал под подушкой бывший судья Алма-Аты, Хрущёв приказал сдать оружие. Времена сейчас такие, что атомная бомба решает исход войны. А мне сейчас нельзя опозориться, это моя маленькая битва за право быть признанным среди казахов, за свой престиж».

Виталий отвязал коня, с лёгкостью на него вскочил, почувствовал широкое седло из кожи и непривычно широко расставленные ноги, они упираются в крутые бока коня. Понукнул коня лёгким потрогиванием о бока, встряхнул поводом, давая сигнал коню пойти шагом. Отъехав на дорогу, понукнул перейти на лёгкую рысцу, доехал до берега реки и повернул обратно к усадьбе, слез с коня и привязал за повод к прожилине забора.

Соседи, слегка кивая головой, одобрили поездку и оценили слабую степень умения управлять конём.

Подошёл мужчина лет сорока, темноглазый казах, прилично одет, брюки поглажены, полуботинки, рубашка светлая в клеточку, на русском языке с чистейшим произношением поздоровался, протянул мужчинам руку.

Усабаев представил:

– Айбек Жанибекович, управляющий.

Виталий, слегка придерживая козырёк форменной фуражки, кивнул.

– Виталий Георгиевич Кутелев, помощник лесничего.

Обменялись пожатием.

– Рад знакомству.

– Взаимно.

Слух, что в Каратогане новый карагайбастык, облетел соседние аулы, и управляющий, он же парторг, знает, зачем явился. Казахское гостеприимство и взаимовыгодные связи совхоза и лесничества надо продолжать и с новым молодым специалистом.

– Пройдёмте со мной. Вы казахский язык знаете?

– Нет. Казахскую литературу в школе проходили по учебнику на русском языке. Казахский в школе нам не преподавали.

– А что вы знаете о наших обычаях?

– Я рос в городе, в нашем классе в санаторно-лесной школе учился один мальчик-казах Шарабаев Айбек. Совсем недолго Мухтар Ауэзов, сын классика казахской литературы, ему не понравилось. Отец лауреат Государственной премии, дома в вазах всегда цветы, фрукты. Один татарин Тахир Ибрагимов, один кореец Рудик Ким, одна немка Кисман Маргарита, украинка Люда Ларченко, белоруска Диана Жихарева, русские девочки и мальчики, Третьякова, я, другие. Так что мы жили обычно, по расписанию дня и уроков. Пионерские игры, в восьмом классе приняли в комсомол. Моральный кодекс коммунизма я выучил наизусть. Стараюсь его придерживаться. Там всего десять заповедей, и они мне по душе. Самая первая – это человек человеку друг, товарищ и брат. Так нас и воспитывали. Мы все, по-моему, одной национальности, потому как общаемся и учимся на русском языке. Когда мне надо было получить паспорт, то в анкете я написал: «советский». Мне объяснили, что такой национальности, пока ещё нет. А кто я тогда? Один дед по отцу казачьего сословия. Одна бабушка из Львова, говорит только на своём языке западной Украины, мне он непривычен, я редко её навещал. Другой дед поляк, бабушка русская. В итоге мне сказали: пиши или украинец, или поляк, или русский. Выбрал себе национальность и написал в графе, что я русский.

– Ну ничего, всякое бывает. В тебе интернационал живёт.

– Да, согласен. Я бы на девушке из Чехословакии женился. Клуб интернациональной дружбы в седьмом классе прислал адреса сверстников из стран Варшавского договора. Выбрал адрес девочки из Чешске Межиричи. Она ответила на письмо письмом на русском языке, причём почерком изумительно ровным, с переходом от буквы к букве с завитушкой. Мы переписывались шесть лет. И полюбил её, как сестрёнку, и она тем же ответила. Но в Прагу вошли наши танки подавить восстание, чехи захотели быть самостоятельной страной, её парень запретил ей вести со мной переписку, сестрёнка была Лидой Ежковой, а стала Лидой Голечковой. Не могли мы с ней встретиться, переезд из СССР, социалистической страны, в любую другую социалистическую страну Варшавского договора или капиталистическую считался изменой родине.

– А невеста у тебя в городе есть?

– В Алма-Ате подружка меня ждёт. А в техникуме не решился жениться на однокурснице Людмиле Бабиной, отправили нас работать в разные лесхозы.

– Ну ничего, и такое бывает. Обживёшься, привыкнешь, люди у нас гостеприимные, доброжелательные. А как говорят русские, в лес дрова не возят, женим тебя, и дети ваши по паспорту тоже будут русскими, а по воспитанию советские, со вкусом наших казахских традиций. Советское воспитание – это правильное воспитание, и образование правильное, и медицинское обслуживание правильное, ничего подобного до революции у нас не было. Жили баи, беки и султаны в богатых юртах, пастухи в утлых. А сейчас, заметим, власть у Советов рабочих и крестьянских депутатов. Советское время!.. Советский – от слова советы, означает, прежде чем что-то предпринять, надо посоветоваться. Собрались депутаты, учёные, послушали, что скажут, обсудили, приняли постановление. И стали воплощать в жизнь. Вместе! Дружно! С энтузиазмом! И ведь получается!.. Вот что интересно!.. Во время войны сколько было разрушено городов? Американцев война не коснулась. Ни один город не пострадал. Элита США обогатилась. А мы, потеряв двадцать шесть миллионов людей и десятки тысяч городов, посёлков и сёл, восстали из пепла. И мы догоняем по экономике США, я в этом уверен, догоним и перегоним!..

Подошли к летнему навесу с кормушками для лошадей.

– Здесь твой конь две недели отдыхает, его кормят, потом ты его забираешь и он у тебя стоит, можешь на нём ездить, а на ночь его надо сюда привести.

Зашли на склад. На жердях висят две туши освежёванных баранов, слегка обветренных, куски конины, говядины.

– Баранина стоит за один килограмм один рубль двадцать копеек. Конина и говядина рубль шестьдесят.

– А туша барана?

– В среднем, вытягивает на восемнадцать рублей.

Виталий подумал: «Своих баранов держать не надо. А вот когда привезу маму, купить корову с телёнком не помешает весной, в эту зиму сена не заготовил. У казахов в рационе продукты из молока и муки, лепёшки, баурсаки, а нам привычен дрожжевой хлеб, фрукты и овощи, и мясо, конечно».

Оплатил за тушу, пожав друг другу руки, парторг добавил:

– Надо будет мясо, скажешь соседу, открою склад в любое время.

Виталий повесил тушу в кладовке: «С мясом проблем нет. Крупы привезут, жить можно. Три года отработаю, а там видно будет. Чтобы выбраться из этой глуши, надо в институт поступать в июле или в августе, пока набор идёт, сразу как приехал из техникума домой. Надо было не на крыше лежать и жариться под солнышком, отогреваясь от сибирского климата, а готовиться к экзаменам. Зря расслабился после экзаменов в техникуме и провалялся месяц на крыше. Живу задним умом. А пока надо приступать к своим обязанностям, заполнить второй экземпляр лесорубочного билета, фальшивый, для отчёта в бухгалтерию. В интересную ситуацию попал. Сказано же в Библии: «Не укради!» А лесничий сказал: «Делай так! Поменяй цену!..» И Моральный кодекс обязывает быть честным». Как бы я не попался на эту удочку?! Отправят в Магадан золото для государства мыть. Посадят!..

В конторе лесничества достал из сейфа тетрадь лесобилетов, внёс данные покупателя, адрес, указал, что проданы вершинки елей на дрова двадцать кубометров по цене один руль двадцать копеек, как и приказал лесничий.

Задумался, чем ещё может грозить ему мошенничество?

«Остались от покупателя в личное пользование тридцать четыре рубля, а моя зарплата в месяц девяносто рублей. Но лесничий сказал так поступать!.. А с какой целью?.. Может, он посчитал, что и так само собой понятно, с ним надо будет поделиться? Интересно, он тоже выписывает по такой схеме лесобилеты в районном центре?.. Но он мне не предложил выписать аванс на первое время, пока обживусь. И предложил использовать такой вариант. А если он честный человек, и если кто-нибудь пожалуется на обман и мной займётся следователь, то и отвечать мне!.. Но если лесничий, когда я приеду к нему и в бухгалтерию с отчётом, скажет поделиться, то поделюсь. Или он намекнул на то, чтобы я на ворованные деньги здесь дом построил и остался жить? И если такая перспектива безнаказанности существует, то почему бы здесь и не жить?.. У мусульман закон негласный: «Мен бельмейн, ничего не видел», – своих не сдают в милицию. Признали же меня здесь с первого дня за феодала, тот же самый лесничий, намекая, что я займу его должность, когда он поднимется выше, станет главным лесничим».

Виталий сидит за столом, смотрит в окно на поле, жёлтую стерню от скошенного овса. Мечта его витает где-то рядом. «Чем воровством жить, займусь-ка я здесь лучше пчеловодством, как мечтал, когда поступал учиться в лесной техникум. И Свету Зимаскову привезу из города, она ждёт. Приходила летом в гости, когда уезжал учиться в техникум, залезли мы с ней на крышу сарая, и мы с ней тут впервые и поцеловались. Мне было пятнадцать лет, ей четырнадцать. Вот здесь весной начну дом строить рядом с конторой. Управляющий поможет. Трактор «Беларусь» котлован выроет, зальём фундамент под дом. Понадобится лишь цемент и помощь, лесники помогут. Речка рядом, галька, камни, песок – это строительный материал. В земле будет омшаник, улья с пчёлами на зиму составлять, хранить фрукты, овощи. Сверху на фундаменте просторный дом, комнат на пять, кухня, чтобы и детям места хватало, и родителям, заберу их, как состарятся. Да!.. Мечтать хорошо, а на какие деньги строить дом?.. На эти самые?.. На ворованные?.. Охотник из меня никакой. На кабана с палкой идти? Ружья нет, патронов нет. Опыта нет. Видел только, как дед перепёлок стрелял, брал с собой в детстве на охоту. Начну на те, что заработаю, и на эти, что остаётся от лесорубочных билетов. Вызову, пожалуй, Свету, чтобы нескучно было, распишемся здесь в загсе и весной мы займёмся приусадебными делами, чтобы всем необходимым себя обеспечить, как это испокон веков делали казаки, я же из казачьего сословия. Сад посадим, яблони, груши, черешни, вишни. И обязательно ещё и вишню китайскую, как у соседа дяди Миши, полковника. Лазал к нему ночью в детстве через забор, чтобы попробовать, он меня вычислил по следам, вызвал на разговор и предупредил, что сдаст в колонию. А свою старую собачку, за то, что не залаяла, проспала, застрелил у меня на глазах за её ненадобностью. Проучил меня. Забыть не могу. Нельзя воровать, это всегда кончается плохо. А мы заживём честным трудом. Вскопаем грядки под картофель и овощи, насадим для души цветы вдоль дорожки, как у Строганова. Здесь альпийская растительность и летом много цветов. Куплю весной улья с пчёлами в пчеломагазине в Алма-Ате. Времени у меня свободного много, можно и сто ульев обслуживать самому, буду продавать мёд, и на эти деньги построим дом с большим подвалом для зимовки пчёл!.. А воровать откажусь, так лесничему и скажу. Решил!.. Дом начну строить весной рядом с конторой лесничества, на самой окраине аула».

 

 

***

 

Виталий сидит в кабинете за столом, смотрит в окно на грязно-жёлтое поле стерни от скошенного овса, на голубые горы в елях, синее небо. Тоскливо одному жить. В техникуме после выпускного вечера попрощался с Бабиной, Волжанкиной и Тороповой. Они теперь в северных областях Казахстана, там целина, молодёжь со всей страны съехалась, немцев из Поволжья на берег Иртыша переселили. «Вот бы Бабину сейчас сюда ко мне. Знал бы, что в такой глухомани окажусь, позвал бы замуж на последнем курсе, чтобы в один лесхоз направление получить. Природа здесь удивительно красивая, и меня устраивает и то, что отношение ко мне уважительное, жить можно. А может быть и нужно, раз Родина сюда послала, как говорит Строганов.

Вот она какая, взрослая жизнь начинается!.. Ни одной из подружек рядом нет!.. У каждого своя судьба. Может, это вовсе и не любовь была?.. Почему так я устроен?.. Люда Приезжева ещё в шестом классе сказала: «Поклянись, что ни с какой девочкой дружить не станешь!..». А вдруг она всерьёз к этому отнеслась и до сих пор верит клятве?.. А я уехал из посёлка в санаторно-лесную школу и тут же забыл о клятве. И учился там в седьмом и восьмом классе. В классе своя атмосфера, одноклассницы нравились, а из соседнего седьмого класса Света Зимаскова чуть больше остальных. Озорная девчонка!.. По территории как-то прокатилась верхом на коне!.. И кто только ей позволил?! Здорово!.. Эффектно!.. Зацепила тем, что коня не побоялась. У дедушки с бабушкой тоже был конь, но я ребёнком катался в телеге на сене. Вот Светка бы тоже ко мне сюда приехала и тут была бы к месту, и вместе бы катались на лошадях, и охотились бы вместе!.. Озорства в ней хоть отбавляй!..

На летних каникулах оставляли там же, открывался пионерский лагерь, и домой уезжать не хотелось, пятиразовое питание, не то что дома, время занято играми. Вернулся после восьмого класса в посёлок к родителям и с Людой Приезжевой, как-то так сложилось, что больше не виделись, за два месяца ни я к ней не зашёл проведать, ни она ко мне, хотя и соседи, через дом. Затем четыре года учёбы в техникуме, здесь тоже своя эпопея знакомств с девушками. Шесть лет после клятвы, данной соседке Людочке Приезжевой, прошло. Она через два года институт окончит и, возможно, тоже приедет работать в Алма-атинскую область. Не припомню даже, чтобы мы с ней на каникулах по-соседски встретились и за эти годы. А Зимаскова Света, хоть и живёт на соседней улице, а сама приходила в гости и вытаскивала из дома на городские комсомольские мероприятия. А Люда Приезжева никогда не давала о себе знать, что она на каникулах тоже в городе. И я к ней не заходил. А с детских лет столько знакомств с девушками было, что клятва моя уже и ломаного гроша не стоит. Да и можно ли к клятве одиннадцатилетнего мальчишки, своей клятве, всерьёз относиться? Понятно, если бы каждый день после клятвы всегда вместе были и не расставались. И когда это действительно любовь, а не ревность к соседке Бэле, с которой в компании с её братом и соседом Лёней проводил время у неё на скамейке под окном под присмотром мамы со второго класса. В одиннадцать лет, играя в маму с папой, а Миша и Лёня были наши как бы дети, я и Бэла поцеловались, наверное, и родители Бэлы целовались при встрече, когда он приходил с работы, лётчик не бывал дома, пока летал в Москву на «Ил 18». Мама увидела это и запретила мне приходить к ним домой. Я стал ходить с Олегом играть к Саше Седову, там было интересно в ванной пускать кораблики и что-нибудь мастерить, потом он стал победителем конкурса, и его родители уехали с ним в Новосибирск, и Саша стал учиться в школе при Академии наук!..

Допустим, я отработаю здесь три года, переведусь поближе к городу, хотя бы в Талгар, где есть родные по отцовской линии, или в Каскелен, где живёт семья сестры бабули Щукина и есть мои троюродные братья. А Приезжева, допустим, после распределения тоже приедет в посёлок, и если мы встретимся, то нам будет по двадцать два!.. А как жить в одиночестве эти года, чтобы не быть клятвоотступником и жениться именно на ней, как обещал в четвёртом классе?.. Детская клятва, а почему-то помнится. А вот с Лидой Ежковой из Чехословакии с седьмого класса письма шлём друг другу, клуб интернациональной дружбы рассылал адреса иностранцев-школьников, кто желал переписываться с ровесниками из СССР, она учится в Праге на филологическом факультете по специальности «русский язык». Мы с ней одинаково рассуждаем, она назвала меня своим братом, до того близки наши взгляды на жизнь, у нас родственные души!.. Мы же славяне!.. Она написала, что ей уже восемнадцать лет и у неё есть парень. Когда русские танки вошли в Прагу, он запретил ей вести переписку со мной, настроен против русских!.. Наверное, есть у него и немецкая кровь, в западной части Чехии живёт много немцев. Лида носила фамилию Ежкова, вышла замуж и стала Голечкова. С ней всё понятно. Брак с иностранкой или иностранцем не приветствуется, так что здесь всё предопределено, советская идеология заточена на дружбу и мир между народами, а своими людскими ресурсами делиться страна не намерена, ведь ты полностью принадлежишь государству, тебе дали бесплатное место в детском садике, учили в школе и техникуме, дали квартиру бесплатно. Теперь, будь добр, отработай три года в этом Балатопаре… или в каком другом месте по распределению.

А с Приезжевой… одно дело её любовь ко мне в четвёртом классе, в одиннадцать лет, и другое – в девятнадцать. Мы стали взрослыми. И не факт, что у неё нет парня-однокурсника, учится на третьем курсе на агронома. А тогда, в детстве, можно ли это назвать любовью? Скорее это детская мечта соседки. А мне что оставалось делать? Мама Бэлы прогнала меня. Конечно, сказать Приезжевой да, если я ей понравился».

Виталий закрыл глаза, откинулся на спинку стула, с горестью выдохнул: «Как бы от одиночества нервное расстройство не получить, живу на природе, как и мечтал, а поговорить не с кем. Пришло время иметь семью, а судьба вон куда меня закинула!..»

Вспомнил девушку-казашку весной в Семипалатинской области на преддипломной практике, влюбился с первого взгляда. Внучка муллы, красивая до бесподобия!.. Хорошенькая!.. Ласковая!.. Голосок, что ручеёк, тихий, вкрадчивый, скажи, и исполнит любое твоё желание, мусульманка, муж для неё Бог!.. Весь день гуляли в сосновом бору. Обнимая и целуя, закипал всплеск бурных, пылких чувств, пообещал жениться. А вот заняться самой любовью отложил на потом, ей семнадцать, вчерашняя школьница, а в загсе регистрируют брак с восемнадцати лет. Шептал на ей ушко: «Получу диплом, устроюсь на работу, вызову к себе, вот тогда и будем счастливы. И будет у нас семья, и будут дети». Вечером проводил до калитки дома. Вышла встретить её мама, довольная, улыбается. Виталий попросил принести листок бумаги и ручку.

– Апа, мне понравилась ваша дочь, я женюсь на ней! Вот мой алма-атинский адрес. Получу диплом и направление в лесничество, в какой район, пока не знаю, приеду к месту работы, получу служебную квартиру, сообщу свой адрес и пусть приезжает.

И уехал.

В поезде сосед по купе, казах, сверстник, рассказал, что приезжал перед призывом в армию проведать родных в то село, где Виталий проходил практику. И стал бахвалиться тем, что соблазнил девчонку. Сошлось всё – имя, фамилия, её описание, она внучка муллы.

Стало горько от осознания того, что парень надсмеялся над девушкой, казах над казашкой!.. «Она, выходит, меня не любила, а пыталась скрыть свой позор! Дурачила!.. И, не встреть я хвастуна, вызвал бы эту девчушечку, женился на ней, и ребёнок был бы у нас чистым казахом! Хорошо, что у нас не дошло до близких отношений. Близость с девушкой возможна лишь после регистрации в загсе и свадьбы. Всё должно быть по-людски, серьёзно. Один раз и навсегда!»

В конце июня получил диплом и направление в Нарынкольский лесхоз, весь июль отдыхал у родителей в городе. Казашка прислала одиннадцать писем, Виталий на них не отвечал, заставляя себя забыть эту миленькую девушку, красивую и коварную.

Виталий сидит у окна с видом на поле, золотистое от стерни, на горы, голубые ели, синее небо, ярко залитое дневным светом солнца.

Мама не в ладах с отцом. В техникум писала письма, ждала окончания учёбы, чтобы жить с ним в лесничестве, оттого что не заладилось с отцом, она инвалид, проблема с ногой, и по дому ей не помогает. И есть ещё что-то, но она ни в чём его не обвиняет, просто не хочет с ним жить.

И что делать в такой ситуации?..

«Позову к себе, она этого только и ждёт!..»

Жить в одиночестве в однокомнатной квартире при конторе лесничества оказалось ой как скучно!.. Не готов был к такой картине, как в незнакомой стране оказался!

 

***

 

10 августа вызвал маму на переговорный пункт по телефону, телефонистка соединила маму в кабинке на почте в городе и Виталия в лесничестве.

– Мама, приезжай. Это маленький аул, представляешь, магазин у соседки прямо в квартире, самое необходимое купил, есть. Бани, правда, нет. Раз в месяц приезжает автолавка. Привозят по заявке всё. И вещи, и овощи. Жить можно, закажу всё необходимое. Привезут и корыто, таз, кастрюлю, сковороду, тебе кровать и матрас, а мне раскладное кресло-кровать. Олю устроим в интернат в Нарынколе, директор лесхоза посодействовал.

– Дедушка тоже хочет к тебе. Заберём с собой?

– Конечно, это он дал мне совет учиться на лесничего. И детские годы прошли в его доме. И собачку мою, белую овчарку, заберите.

В ожидании приезда семьи Виталий позвонил в продснаб в Нарынкол, и всё необходимое для быта привезла на другой же день автолавка, а ещё через день прибыла и с автобусом семья.

12 августа в Нарынколе на остановке семью Виталия поджидала Зинаида Павловна, она взялась помочь Виталию отвести Ольгу в интернат. Водитель автобуса довёз до конторы лесничества Фёдора Фёдоровича и Людмилу, белую овчарку, узлы, свёртки и чемоданы.

Виталий предложил деду казённую кровать, маме новую, себе выбрал раскладное кресло из мягких, толстых подушек. Диван на кухне предназначался для гостей.

Виталий, поджидая родных, приготовил на обед суп из баранины с макаронами и плов.

Пообедав, Фёдор Фёдорович поблагодарил и пошёл отдохнуть с дороги.

Контуженный и тяжелораненый, всякий раз, будь то при вставании со стула или на постели, поворачиваясь на бок, стонал от боли – раны давали о себе знать даже спустя четверть века, отголоски эха войны под Сталинградом докатились до китайской границы и поселились в этой квартире.

Первым делом решили устроить баню.

Фёдор Фёдорович отказался от цинковой ванны, более пригодной для детей, попросил купить деревянную бочку. Карим помог, узнал у соседей, кто бы мог продать большую деревянную бочку, и она нашлась.

Виталий наносил вёдрами воды из Баянколки, нагрели, Фёдор Фёдорович, не скрывая счастья, в неё залез, с удовольствием отмокая, когда вода остывала, добавляли кипяток.

Отсутствие в ауле бани оказалось главным неудобством, а на будущее, чтобы съездить семьёй в районный центр, пока свою не построил баню, к тому же Строганову, нет ни телеги, ни мотоцикла с коляской, и нет своего автомобиля.

Как с проблемой купания справлялись семьи казахов, для Виталия осталось загадкой, да он и не развивал эту тему в разговоре с Каримом. Возможно, тоже использовали цинковую ванну.

Под вечер, перед закатом солнца, Виталий занялся разбором привезённых вещей. Из картонной коробки вынул обёрнутые в материю иконы казачьего рода Шевченко и поменьше, в медном окладе, казаков рода Кутелева. Иконы пристроил в правом углу, вбив в стену гвозди.

В длинном, тяжёлом свёртке оказалось две гладкоствольных двустволки модели «ИЖ 16» шестнадцатого калибра и одноствольное ружьё «ИЖ 20» двадцатого калибра.

В деревянном сундучке принадлежности. Виталий выложил на стол две пачки с надписью «Бездымный порох», матерчатые мешочки с дробью, картечью, пулями, слитки свинца, маленькие сита с мелкой и разной ячеёй, мерка пороха, пыжи из войлока, высечка для изготовления пыжей из кошмы. Два патронташа для патронов шестнадцатого калибра. Виталий подумал: «Позвоню братишке, пусть приедет на выходные на охоту, снаряжения хватает».

– Дед! А для чего ружьё двадцатого калибра?

– На мелкую дичь: куликов, вальдшнепов, перепёлок, для этого нужна мелкая дробь и маленький заряд, а из шестнадцатого с крупной дробью дичь изрешетит в клочья.

– Я, пожалуй, схожу сейчас на охоту на зайцев, их тут через дорогу в пойме речки много в зарослях облепихи. Что лучше всего взять?

– Лёгкое ружьё и патроны с дробью третьего номера.

– Подскажи, что тут из этого добра выбрать?

Фёдор Фёдорович подал три патрона.

В окно была ещё видна на противоположном склоне горы тень от вершины невысокой горы. Заметив, что тень скоро скроет речку, Виталий впопыхах сунул патроны в карман брюк и с ружьём заспешил на берег реки. Подойдя к обрыву реки, осторожно прошёлся вверх по течению и заметил зайца под кустом, он, навострив ушки, греется в мягких остывающих лучах солнца.

Виталий зарядил патрон, прицелился, выстрелил. Заяц подпрыгнул, словно подскочил на месте, и тут же упал.

Из-под ближних кустов выскочили ещё три зайца и врассыпную, виляя зигзагами между кустов, скрылись из вида.

Виталий ошалело посмотрел на добытого зайца, тот ещё дёргал ножками. Мелькнула мысль: «Неужели так всё просто? Раз!.. И убил! Оставлю его пока на этом месте, подберу на обратном пути, а пока поищу тех, что убежали!»

Приметив место пирамидкой из камней на тропе вдоль обрыва речки, перезарядил ружьё и, пройдя метров пятьдесят, заметил зайца, прицелился, выстрел эхом разнёсся вдоль воды по реке и окрестности.

«Попал!..» Прикинул: хватит двух зайцев приготовить жаркое, незачем больше на сегодня, в пойму речки можно приходить, как в магазин, по мере надобности. Подобрал зайца, привязал к дужке седла. Сломил колючую ветку с ярко-жёлтой ягодой облепихи, добавить в чай. Попробовал на вкус: «Кислая, и кожица ещё твердоватая. – Решил: – Пусть ягода доспеет, и перед холодами наберу её впрок, она полезна и богата витамином С. А ещё можно приготовить облепиховое масло, если ягоду в стеклянной банке растолочь и залить подсолнечным маслом. А пока поеду по тропе к ближнему распадку, подошве горы, тут метров семьсот от дома».

Тропа привела вдоль крутого склона к труднопроходимому для всадника ельнику, ели огромных размеров, мохнатые, хвоя отливает нежной синевой.

Виталий задумался. «Эта тропа натоптана кем угодно, только не пастухами!.. Да!.. Конечно!.. По ней звери спускаются к реке на водопой!.. Кто?.. Горалы?.. Изюбри?.. Охотники на них волки?.. Да!.. Я переступил границу лесного царства с его обитателями!..».

Лёгкое волнение охватило помощника лесничего от счастья увидеть и почувствовать настоящую дикую жизнь.

Звериная тропа привела на крохотную поляну с родником, он бьёт из-под камней, в нём чистейшая вода, в её прозрачной глади отражается синее небо, из него вытекает ручеёк и по желобку тонкой струйкой бежит через поляну вниз и теряется в пожухлой траве, кустах и ельнике.

У родника огромный раскидистый куст с кисточками чёрных ягод, Виталий подъехал, присмотрелся к листьям и кисточкам ягод и обомлел: «Смородина!» Сорвал кисть, попробовал на вкус. Настоящая садовая смородина! Вкусная!.. Ароматная!.. В такое трудно поверить! Просто не может быть! «В книге по дендрологии смородина описана как кустарник, а у этого вершинки веток выше моей головы, а я верхом на коне! Пожалуй, два метра будет! Явно это мне подарок от природы, царь духов гор Хантенгри взял меня под своё покровительство!.. И сделал так, чтобы я поехал на первую в своей жизни прогулку на коне и набрал ягод. Если растёт смородина, то и сад можно заложить у конторы лесничества, а затем и у дома собственного, для своих детей!.. Микроклимат позволяет!.. А вот во что сейчас собрать ягоду?.. Ведра нет…»

Виталий снял рубашку, застегнув пуговицы и связав в узел рукава, сделал мешок, стал срывать в него кисточки с крупными чёрными ягодами. Взял на заметку: «Надо наведаться ещё раз, мама сварит варенье».

В интернате Ольга приглянулась казаху старшекласснику, и под вечер он стал домогаться. Ольга ударила кулаком хулигану в солнечное сплетение, вырвалась и побежала домой к Алсу, дочке председателя райисполкома, сказала, что не вернётся ночевать в интернат. Ольгу оставили у себя, а на другой день председатель райисполкома устроил разнос директору школы, тот учителям и воспитателям, а те хулигану.

Позвонил директору лесхоза.

– Сестра твоего специалиста у меня сегодня ночевала. Я же не буду её охранять.

– Понимаю.

– Девочку я возьму жить к себе, а сын будет присматривать за ней в школе.

Антон сходил за Ольгой, забрал вещи из интерната и принёс к себе в дом.

В воскресенье утром за завтраком Ольга сказала, что идёт в Каратоган проведать родных.

Увидеть Ольгу не ожидали, удивились.

Виталий поставил во дворе самовар угостить сестру чаем. Людмила поставила на стол вазочку с вареньем свежесваренной смородины, ягодой облепихи, лепёшки.

Ольга рассказала свою историю.

Виталий удивился, насколько по-семейному и по-отечески отнёсся директор к сестре и к нему.

– Владимир Сергеевич и меня приютил на несколько дней, рассказал, что он свой дом построил за счёт охоты. В принципе, это возможно. Работнику гослесохраны лес на строительство своего дома отпускают по льготной цене и двадцать пять соток земли, а этого достаточно и сад посадить, и огород, здесь свои овощи выращивать надо, картофель, капусту и прочее, надеяться только на себя. Приняли казахи меня очень хорошо, дружелюбно. Жить можно. Место красивое. Выучу казахский язык, это несложно, давайте здесь останемся. Пчёл и улья в пчеломагазине в городе куплю. А тебе, сестрёнка, понравился Нарынкол?

Ольга помолчала, пожала плечами, памятуя приставание мальчишки.

– А где я ещё была кроме школы? Конечно, это не столица. Деревня. Всё так непривычно, дико, степь, горы.

Людмила и дед тоже пропустили эти слова мимо ушей, для них не важно, где жить и доживать старость, под какой крышей, казённой или крышей собственного дома у сына и внука.

Выпили чаю с ягодой облепихи.

– Сестрёнка, давай прогуляемся, посмотрим на природу, на зайцев поохотимся. На ужин жаркое будет.

– Я два часа шла к вам, но с удовольствием пойду. Затем и шла, повидаться с вами, очень соскучилась. Не ожидала, что окажусь в интернате.

Виталий взял себе двуствольное ружьё, патронташ с патронами: пули, картечь, дробь. Одноствольное ружьё дал сестре.

Пошли по пожухлой осенней траве вдоль русла реки.

– Вон, смотри, заяц под кустом! – Ольга от восторга засмеялась. – Какой он хорошенький, ушки торчат и, как локаторы, шевелятся, слушают.

– Они тут непуганые, людей не боятся, как ручные.

– Будешь стрелять? Я тоже хочу хоть раз из ружья стрельнуть. В Алма-Ате на Баженова отец нам с Олегом купил воздушку, мы кусочек ваты обслюнявим, скатаем шарик и вместо дробины им по мухам стреляем. А тут настоящее ружьё. Интересно, попаду в цель или нет?..

– На обратном пути. Тут их не сосчитать, домой без добычи не придём.

Мирно шепчет вода, скользя по камням, тёплый осенний ветер ласкает лицо, руки. На другом берегу виден пологий невысокий склон, покрытый молодыми голубыми елями, посаженными лесниками.

По старой, натоптанной копытами коней, пыльной дороге дошли до поворота на мост через реку, за ней показалось ограждение пограничной заставы, вышка. Из ворот выехали верхом на конях два пограничника.

– Вы кто? Документы есть? Пропуск.

– Я помощник лесничего из Каратогана, а это моя сестра. Пошли прогуляться до подножья горы у дороги, а здесь я не был и решил свернуть, не знал даже, что тут ограда, всего с неделю как тут живу.

– Эта дорога едет в Нарынкол. Здесь граница проходит по водоразделу, если подниметесь на вершину и спуститесь по другую сторону, то окажетесь в Китае. Так что с дороги сходить не советуем. Обстановка с Китаем напряжённая, ожидаем провокации в любую минуту. На нашей заставе не было случая, чтобы в пограничников стреляли, но всё может быть. Местные казахи, высланные из Китая в наш район, ходят тайными тропами через перевал в гости к родственникам через границу. А мы лишь контролируем дорогу и проверяем подозрительных людей, та дорога за рекой, с которой вы свернули на мост, ведёт на Хантенгри, в Киргизию, на озеро Иссык-Куль. И в Китай тоже есть дороги.

– А возле вашей заставы есть что-нибудь примечательное, на что можно посмотреть?

– Да, скала из белого мрамора, но дальше ходить не советуем. Могут лазутчики вас схватить и увести в Китай. Или просто убить. Мы не исключаем провокации.

– У нас ружья.

– Вряд ли это вам поможет. Они ниндзя. Подкрадутся и не заметите. За погранзаставой есть белая скала.

Виталий с Ольгой подошли и стали разглядывать неровную поверхность, блестящую в лучах солнца.

– Откуда тут мрамор? – Ольга удивлена.

– Мрамор – это последняя стадия процесса. Мраморированный известняк за миллионы лет образуется из отложений панцирей ракушек на морском дне. Эти горы миллионы лет назад были дном океана. Смещение тектонических плит, материков, когда одна надвигается на другую, образуют разломы, вызывают вулканическую деятельность, их грани наползают, надвигаются друг на друга, то, что было дном океана, поднимаются над уровнем воды, становятся сушей, горами. Так появился Тянь-Шань, Тибет. Кавказ. Памир. Плиты, континенты планеты на раскалённой магме, они медленно наползают друг на друга, процесс нами не видим, но заметен, когда люди ощущают губительные землетрясения. За миллиарды лет появились горы, и сушу покрыла растительность. Испарения воды с поверхности океанов превращаются в облака, дожди промыли русла рек. Из океана вышли жить на сушу миллионы видов живых существ, они стали тем, что мы сейчас можем наблюдать в виде людей, обезьян, домашних животных, зверей, птиц, насекомых, микроорганизмов. Вот эта мраморная гора, у которой мы стоим, – полезное ископаемое, это мраморированный известняк. В техникуме нам читали лекции по основам минералогии, были случаи, когда лесники находили выходы на поверхность залежей руды, угля. Учили мы и биологию зверей и птиц, ботанику, дендрологию, лесоводство. Интересная у меня специальность, охранять природу. Мечтаю на заочное отделение на лесной факультет поступить. Меня одолевает любопытство, учиться больше нравится, чем работать, там за один день узнаешь много интересного, а здесь очень скучно. Книг нет. Надо будет в библиотеку записаться. Радиоприёмник и телевизор купить, подписаться на газеты и журналы. А пока одно развлечение – это сходить на речку, на охоту, зайца подстрелить на обед да познавать окрестности этого аула, ознакомиться с территорией лесничества. Я ведь ещё никуда не ездил, а оно огромное, сотни тысяч гектаров. Ну что?.. Вернёмся на нашу дорогу к дому.

Оле наскучила лекция, но она не перебивает брата из уважения. Соскучилась, и надо же о чём-то поговорить.

– Вернёмся. Несу ружьё, а хочется попасть в цель. А в зайца не дал выстрелить. Тогда хоть по какой-нибудь птичке выстрелю. Попаду, вот увидишь!..

– Даже не сомневаюсь. Отец и в тир нас водил, он говорил: «Кто на войне первым успел выстрелить, тот и остался в живых». Ворошиловский стрелок. Концлагеря сказались на здоровье, рак, треть желудка удалили.

Дошли до подножья горы с голубыми елями. Тропа привела на поляну с кустом смородины, густо усыпанным кисточками переспевших ягод.

– Попробуй, сестрёнка. Обалденно вкусная ягода!.. К нашему рациону из круп, муки и мяса смородина очень даже кстати.

Виталий достал пакет.

– Я пойду собирать смородину в запас на зиму.

– А я охотиться на птичку.

– Ты от меня далеко не отходи по этой тропе. – Виталий сорвал кисточку, подал сестре попробовать. Оля сошмыгнула ягоды со стебелька кисточки и отправила в рот.

– Эти вкусней, чем продают в Алма-Ате!..

– Так она переспевшая, чуть подвяленная.

Оля нарвала кисточек с ягодой и, наслаждаясь кисловато-сладким вкусом, пошла по тропе на охоту. Заметила, что издалека прилетела сойка, села на вершину мохнатой ели и пронзительно закричала, предупреждая зверей и птиц, что в лесу люди. Оля, пригибаясь к земле, осторожно, подкрадываясь, медленно пошла по тропе, спряталась за ствол дерева, встала в стойку стрелка.

В первый раз в жизни она держит настоящее ружьё с настоящим охотничьим зарядом дроби, который может поразить зайца или куропатку на расстоянии сорока метров. Взвела курок. Она взволнована!.. Но эта птичка гораздо меньше по размеру, и значит надо целиться лучше. Азарт и стремление доказать брату, что она умеет стрелять, попасть в цель, затмили впечатления и мелькающие мысли, что тут может появиться и более крупный зверь, волк.

Прицелилась в птицу!.. Выстрел!!! Удар от отдачи в плечо оказался непривычно сильным, что едва не сбил её с ног, но она удержалась.

Сойка, неуклюже махая крыльями, ударяясь о ветки, упала на рыжую от старой хвои землю. Ольга, прислонив ружьё к корявой коре дерева, подбежала к пёстрой птице, подняла на ладонь. Капельки крови проступили на пораненном крыле сойки, она забилась, пытаясь взлететь. Девочка и птица смотрели друг другу в глаза, Ольга очнулась от гипноза азарта. Она поняла в один миг, что совершила преступление и… разрыдалась. Её душа шептала: «Прости меня!.. Я никогда больше не возьму в руки оружие!..»

В понедельник утром Ольга уехала автобусом в Нарынкол.

 

 

***

 

Виталий вышел из дома на крыльцо и увидел старичка казаха, он услужливо, без просьбы со стороны Виталия, привёл коня Карьку к конторе лесничества, привязал уздечку к забору. Старик безучастливо кивнул, с ничего не выражающим взглядом, в знак приветствия.

Виталий в ответ кивнул, поблагодарил, приложив руку к сердцу, спустился с крыльца и пошёл открывать контору лесничества.

Старик повернулся и так же спокойно побрёл по улице к своему дому.

Виталий в ожидании посетителя взял из сейфа лесорубочные билеты, переписал номера использованных бланков в отчёт, подсчитал деньги, которые необходимо сдать в бухгалтерию, и те, что остались от жульничества: себе осталось больше, чем государству.

Фёдор Фёдорович устал лежать на кровати, положил на табурет книгу и очки, встал с кровати, покряхтывая от боли старых ран, встал, на кухне взял трость и направился к выходу.

Людмила, раскатывая тесто на кухонном столе, обсыпанном мукой, обернулась.

– Ты куда?

– К реке схожу, разомнусь.

Людмила завернула очередной пельмень из баранины, положила в ряд с остальными. Подошла к печи, открыла крышку жаровни с зайчатиной, от неё исходит густой запах специй, попробовав на соль и вкус, кусочки перемешала ложкой.

Фёдор Фёдорович вышел из калитки усадьбы и увидел: по дороге уверенным, спокойным шагом приближается русский человек в спортивной одежде, высокий рюкзак выглядывает из-за плеч.

Заметив в окно прохожего ещё издали, из конторы лесничества вышел Виталий и направился к нему навстречу, и когда тот приблизился, узнал его.

– Надо же!.. Вот так встреча!.. Мы с вами уже виделись, но так и не познакомились. Я помощник лесничего Виталий Георгиевич Кутелев. По дороге вы не заметили костра или пожара? А пропуск на границу у вас есть? Меня пограничники спрашивают, кого видел на кордоне.

– Нет. Людей по дороге не встречал и костров тоже. А вот фамилия Кутелев мне давно известна.

Фёдор Фёдорович дошёл к собеседникам, присмотрелся к спортсмену, заикаясь, удивлённо воскликнул.

– С-с-ережа?!

Альпинист удивлённо поднял брови, окинул взглядом старца с ног до головы: старые сандалии, помятые штаны, косоворотка, лицо, обросшее щетиной, усы подстрижены, глаза… один синий-синий, второй тёмно-карий, он никогда прямо в глаза собеседнику не смотрит, отводит, стесняется. Больше ни у кого таких глаз нет. Кто это? Неужели сам Шевченко?..

– Фёдор Фёдорович?! Как вы тут оказались?..

Веригин достал из внутреннего кармана паспорт и лист, свёрнутый в четыре раза, подал Виталию.

– Вот мой пропуск в погранзону, я геолог, приходил уточнить границы месторождения, сделал съёмку.

Виталий открыл паспорт.

– Веригин? Сергей Владимирович?.. Мы же с вами в автобусе вначале августа на одном сиденье сидели?! От Алма-Аты до Нарынкола, тогда на остановке у автовокзала в городе голос мне показался знакомым. – Виталий вернул документы. – Я вас не узнал в спортивном снаряжении. А мы с вами виделись шесть лет назад в Хрущёвском посёлке, я с мамой шёл, а вы с дочкой, вы в двух кварталах от нас живёте, совсем рядом. Я в этом году после окончания техникума приходил к вам, хотел встретиться с Леной, всякий раз заходил, когда на каникулы приезжал в город, но ни разу не застал, ваш дом всегда на замке. А фамилия Веригин для меня, как родная, очень близкая, из детства. Я с семи лет едва ли не каждый день поднимался на вершину Веригиной горы посмотреть на город сверху. И в экспедиции у вас с бабулечкой летом жил, ваша геологическая партия стояла, не доезжая города Фрунзе, вблизи какого-то села. Вы тогда бабулю и меня водили к канаве, шурфу в рост человека, спустились в него и в слое песка и мелкой гальки показали маленький самородок золота, величиной с ноготь мизинца. Это я хорошо запомнил, мне тогда семь лет было.

– Специально его оставил, чтобы показать Пелагее Федотовне. Мы во время войны были соседями в колхозе, Пелагея Федотовна работала пчеловодом. И в этих местах, в верховье реки Баянкол, Пелагея Федотовна была с нами в экспедиции в шестьдесят третьем, а в октябре её не стало… Царствие ей небесное, земля пухом.

– А что вас заставило пешком идти в горы?

– Я в отпуске, захотел подняться на пик Хантенгри, это место изумительное, божественно красивое, и, главное, вполне доступное, чтобы в одиночку подняться на пик. А вот, что вы тут делаете, Фёдор Фёдорович, для меня это просто загадка! Сколько лет мы с вами не виделись? Четыре года, пожалуй, как Полины Федотовны не стало, соболезную.

Фёдор Фёдорович кивнул, прошамкал беззубым ртом.

– Четыре года.

Виталий напомнил.

– А меня не узнали тогда на автостанции?..

– За эти года ты тоже изменился, узнай тебя!.. Шестиклассника и сейчас, в форме лесничего. Тебя не узнать!.. А в семь лет ты был совсем маленьким мальчиком. Да!.. Вспомнил, мы встретились на Баженова, я был с дочкой, а ты с Людмилой, и мы познакомили вас, мечтали, что подружитесь, как и мы. Мечтали, если нам не суждено было пожениться, то пусть хоть дети наши будут вместе. Тогда вам было по одиннадцать, а теперь по девятнадцать, она в институте на геобогиню учится.

Виталий замешкался.

– Впрочем, что мы тут стоим?.. Такой гость! Почти родственник!..

– Если быть более точным в количестве встреч с тобой, молодой человек, то надо добавить ещё одну. Я, приезжая наведывать родителей в Горный Гигант, и держал тебя на руках ещё младенцем. Вот так-то вот!..

Виталий, ошарашенный признанием, с удивлением посмотрел на Веригина.

– Пойдёмте в дом, пообедаем, у нас суп из пельменей и жаркое, зайчатина, чай с облепихой и варенье из смородины.

Виталий вспомнил.

25 августа. Завтрак. У самовара, знакомого с детства, медь его потускнела и требовала чистки, Виталий, вздохнув, посетовал.

– Сегодня отчётный день, надо отвезти выручку и копии лесорубочных билетов. Думаю, то ли пешком, то ли верхом на лошади? Если идти по пыльной дороге восемь километров до Нарынкола и обратно восемь, на это уйдёт два часа в один конец и два обратно, полдня. А если на коне рысцой, то займёт два часа.

Дед посоветовал:

– Привыкай, казак, езжай на коне.

– Учусь, душой привыкаю к коню, нравится, конечно, ощущать себя седоком, но моя пятая точка привыкать не желает; проедешь километр, а ноги затем нараскорячку, и зад отбит. И пешком идти как-то несолидно, местные засмеют, уважать перестанут. Ты прав. Поеду.

В кабинете положил в полевую офицерскую сумку акт списания, копии пронумерованных казначейских лесобилетов, деньги за проданные вершинки ёлок на дрова, табель выходов на работу сотрудников лесничества, вышел на крыльцо.

К забору за повод привязан конь Карька – услужливый сосед, старик казах, с плёточкой на запястье, высланный из Китая, ни слова не понимает по-русски, взял на себя заботу приводить коня утром к дому лесного бая.

Конь щиплет у забора листья белого клевера, уже объеденного им ранее, белая овчарка, поглядывая на коня, тоже щиплет пырей, жуёт, пробуя на вкус, то ли дразня, то ли набираясь жизненного опыта, с удивлением посматривая коню в глаза, и пытается понять, как это можно есть.

Выглядит это потешно. Пожевав, овчарка пытается сплюнуть прилипшую к языку траву, но это у неё не получается, и она, смешно икая, разевает зубатую пасть, мучась, и снова, и снова икает.

Конь осёдлан, но, имея опыт поездок в седле, Виталий знал, что оно жёсткое, и внутренне готовил себя к пытке. Одно дело прокатиться не спеша вдоль реки до склона горы за смородиной, а другое – провести в кожаном седле два, а то и три часа.

Усабай подошёл к Виталию, поздоровался, посоветовал:

– Положи на седло ватное одеяло. Сверни и привяжи к седлу, у нас так старики делают.

Виталий так и сделал, с лёгкостью вставив ногу в стремя, вскочил на коня и пустил его лёгкой рысцой, ощущая, что так в седле действительно мягче, и мысленно поблагодарил соседа.

Карька ведёт себя послушно.

Виталий проехал Каратоган и Джамбул. В Нарынколе свернул к магазину посмотреть, что там можно купить из продуктов и необходимой утвари. В отблесках и зайчиках солнца за стеклом увидел «Москвич 408».

«Как такое возможно?.. Он что, никому не нужен?.. На улице и в аулах не видел, чтобы проехал кто на «Москвиче»…»

Конь в горах для пастуха – это всё. Впрочем, если даже и заслужил пастух машину, надо сдать экзамены на права. Возможно, кто-нибудь и покупает для детей, уехавших в город. «Если чабану не нужен «Москвич», то можно попробовать с ним договориться, чтобы продал мне? Но это же сколько лет надо мне копить деньги с зарплатой в сто рублей в месяц?.. А пастуху-то и нужно полгода поработать, чтобы купить автомобиль».

 

***

 

В Советском Союзе любой районный комитет партии, по представлению руководителя предприятия, секретаря парткома и председателя профсоюза, награждает победителей социалистического соревнования правом приобрести легковой автомобиль, мотоцикл с коляской «Урал» или «Днепр», подписку полного собрания сочинений одного из классиков социалистического реализма, мировой литературы. Передовик, Рабочий с большой буквы, образец поведения в семье и в обществе, на него равняются. Если за рулём собственного автомобиля рабочий с семьёй, он высоконравственный человек, коммунист, соблюдает принципы коммунистической морали, ведёт правильный образ жизни. Продснаб, предприятие продовольственного снабжения, получает по разнарядке для таких тружеников автомобили, мотоциклы, модную, удобную, дорогую мебель, собрания сочинений классиков советской литературы, зарубежных писателей.

Виталий размечтался: «Вот бы купить «Москвич 408»!.. Цена 4500 рублей, огромные деньги, если считать, что в техникуме одного рубля хватало позавтракать, пообедать и поужинать. А вот если подделывать лесобилеты и остаться безнаказанным, то купить реально. И тогда любому станет понятно, что карагайбастык на зарплату купить автомобиль не может, значит карагайбастык ворует, и мной, конечно, займётся следователь. А возможно и нет. У казахов закон. Ничего не знаю, ничего не видел, хотя все обо всём и о каждом знают все. Может быть, занять денег у дедушки? Он же продал дом за пять тысяч рублей. Вот и сделал бы подарок внуку, надо с ним поговорить».

У конторы лесхоза Виталий привязал коня к прожилине забора и зашёл в здание. Лесничий сидит за длинным столом, на столе счёты, стопка документов.

Виталий козырнул своему начальнику.

– Здравия желаю, Абдукарим Салимович! Прибыл с отчётом.

– Здравствуй. Присаживайся. Рассказывай, как живёшь?

– Приняли хорошо, знакомлюсь с лесниками, соседями. Жить можно.

– Хорошо. Выдашь всем зарплату. Вот ведомость на выдачу заработной платы штату лесничества, лесникам, Усабаеву, тебе. Я свои сто двадцать рублей он забрал и расписался.

Лесничий протянул Виталию ведомость и стопку из красных десятирублёвых купюр, синих пятирублёвых, зелёных трёхрублёвых и светло-коричневых рублевых, подал Виталию.

– Ведомость привезёшь в следующий раз.

Виталий не стал пересчитывать деньги, положил ведомость и деньги в офицерскую сумку и направился в бухгалтерию.

Зинаида Павловна посмотрела отчёт с номерами копий лесорубочных билетов. Виталий заметил её удивлённое выражение лица, её смутила цена за дрова, оформленная вершинками деревьев, она поняла, кто проинструктировал, как поступать помощнику, задумалась, подписала, расписалась на копии: «Отчёт принят», вернула Виталию, а оригинал положила в сейф.

– У меня к тебе вопрос. Как ты смотришь, если Ольга будет жить у меня?

Виталий насторожился.

– Она живёт у Владимира Сергеевича, я поговорю с ним об оплате.

– Денег с тебя он не возьмёт. Здесь другое. Мне его жена Валентина Петровна намекнула, что Оля и Антон, а ему же пятнадцать лет, пока взрослые на работе, устраивают в доме беспорядок, дурачатся, гоняются друг за другом, кидаются подушками. Переходный возраст, гормоны играют. Нам всем будет спокойнее, если я возьму Олю к себе на квартиру.

Виталий понял обеспокоенность.

– Согласен.

– Девочки весь день будут проводить время в интернате, учиться, делать уроки, участвовать в пионерских мероприятиях и там питаться, а ночевать приходить домой. В выходные дни она тоже будет проводить у нас.

Договорились об оплате.

– Мы сейчас пойдём с тобой заберём вещи из дома Строганова и отнесём их к нам, посмотришь, где будет жить твоя сестра.

Пришли к дому директора. Зинаида Павловна постучала в калитку.

Вышли Антон и Ольга.

Виталий протянул руку Антону.

– Виталий. Я жил у вас два дня, а тебя не видел.

– Антон. В Алма-Ате у родных гостил.

– Мы с Зинаидой Павловной договорились, Оля будет жить у неё. Не хочу стеснять вашу семью, тем более что оплату не берёте. Я очень благодарен твоему отцу и маме за заботу обо мне и сестрёнке, да и всей нашей семье. Принеси Олины вещи.

Виталий забрал сумку с зимними вещами. Прощаясь, Оля с Антоном, улыбаясь, помахали друг другу.

Дом Зинаиды Павловны на той же улице, где контора лесхоза и дом директора. Дом добротный, из кругляка, срубленного в ласточкин хвост, по-сибирски. Резные наличники на окнах ярко-зелёного цвета. Ставни на окнах открыты. Огромные ворота, сплошной неприступный забор из кругляка, лавка у палисадника.

«Дом этого казака, что крепость», – мелькнуло у Виталия.

– Ваш отец, наверное, казачьего сословия?

– Да, и мы тоже. Сейчас я вас познакомлю с дочкой, она пойдёт в девятый класс.

На усадьбе добротные постройки для скотины, под навесом стог сена. На грядках дозревают картофель, кукуруза, зелень.

– Проходите в дом. – Зинаида Павловна открыла дверь, пропуская вперёд. Из прихожей видно: в светлой комнате чисто, уютно.

– Танечка! Принимай гостей!

Вышла девушка с книгой в руке.

-Таня, познакомься, это наш новый сотрудник Виталий Георгиевич, помощник лесничего из Каратогана, а это его сестра Оля, она будет учиться с тобой в интернате, а ночевать у нас.

Татьяна, лет пятнадцати с небольшим, в салатном сарафане в чёрный горошек, окинув взглядом Виталия от чёрных начищенных, но покрытых пылью туфель до форменной фуражки, словно оценила, в её взгляде промелькнул блеск восхищения: «Он выглядит, как старшеклассник».

Виталий кивнул, его удивила насколько у школьницы красивая, стройная фигура юной женщины, не так уж часто встречаются красавицы. «В техникуме на первом курсе в нашей группе тоже училась, и было ей пятнадцать лет, ровесница, да свела с ума старшекурсника, изнасиловал, его посадили, а она вернулась домой. И в эту влюбиться запросто можно!..»

Татьяна пригласила Ольгу в свою комнату, а мысль, что Виталий понравился с первого взгляда, взволновала: «Перспектива выйти мне замуж за русского в Нарынколе очень зыбкая. А за казаха как-то не хочется. И мама, наверное, тоже так думает, решила, чтобы меня не отпускать от себя в город, познакомить с Виталием, вот и предложила Оле жить в нашем доме. Виталий будет навещать её, и мы, надеюсь, подружимся. Я заметила его взгляд, я ему понравилась, ему теперь тоже захочется подружиться. В Каратогане русских девушек нет и в Джамбуле нет. И в Нарынколе не так много, если только не узнает, что в поликлинику прислали медсестру, а в школу учительницу русского языка. Хорошо, что он их не видел».

Попрощались у ворот.

На обратном пути, проехав Джамбул, Виталий отпустил уздечку на луку седла, полагая, что конь дорогу домой найдёт, и залюбовался пейзажами гор. Джунгарские ворота виднелись справа и вызывали всякий раз удивление, каким образом природа оставила проход в невысокой горе? Склон спадал к подошве горы, до уровня поля, а в нём естественный проход!.. Рукотворным он не мог быть, ведь через несколько сот метров склон закончился, и дорога всё равно огибала бы по полю это место поворота на озеро Иссык-Куль.

Конь идёт не спеша, Виталий ослабил повод, положил на луку седла, уверенный, что конь приведёт его в Каратоган. В благодушном состоянии, с радостью предаётся мыслям, что с сестрёнкой всё устроилось и он теперь, когда её будет навещать, ещё лучше познакомится с Таней, чем-то она запала в душу. Да и с практической точки зрения, если так посмотреть на знакомство, вот она-то не городская, не Света Зимаскова. Таня привычна к такому образу жизни, не сбежит. «Да и я поступлю в институт, назначат лесничим, и я буду жить в районном центре, может быть, именно там и надо будет построить себе дом, как Строганов. Вообще-то, мне тут всё больше нравится жить. Пока будем с Таней встречаться как друзья, а там, глядишь, подрастёт, школу окончит, и замуж позвать, а зарегистрировать брак можно и позже, лишь бы родители согласились».

В размышлениях и мечтах Виталий проехал Джамбул. Конь сошёл с дороги и направился прямо по полю, на юг, тропы Виталий не заметил, а конь шёл прямо, виталлий стал поводом направлять коня на восток, но он не слушался и настырно и уверенно шёл своим, выбранным им, путём-дорогой… Виталий вновь и вновь заставляет свернуть на дорогу в Каратоган, а он не слушается. «Значит, конь намерен поступить по-своему, может быть, можно ехать и более коротким путём, аул виден слева, и мы в створе между аулом и воротами».

Конь остановился у родника, натянул повод, требуя его ослабить, и стал жадно пить воду.

Виталий спешился, чтобы тоже попить ключевой воды из родника, заметил, что на дне бьют родники и в нём пляшут золотисто-коричневые песчинки и кубики камешков, и стал рассматривать.

Ключики воды бьют из трещин в нескольких местах, поднимают со дна блестящие в заходящих лучах солнца камушки, сила воды их выталкивает, они, потеряв энергию, падают вниз, а там их снова вода выталкивает наверх, они словно играют.

В техникуме на лекции по основам минералогии учитель приводил примеры, что лесники при обходе лесного участка находили выход месторождения железа, меди, полиметаллической руды, серебряной, самородного золота, вот учащимся лесного техникума в СССР и преподают основы минералогии, принимают у них зачёт на знание коллекции минералов.

Виталий с трудом отковырнул с жилы пирита в трещинах со дна родника золотистый камушек-ромбик, взвесил: он лёгкий, не золото: «Это пирит!.. Его вода, ключом бьющая, не поднимает, а поднимает лёгкие фракции и играет в воде золотистая слюда серицит.

Пирит – спутник месторождения золота!.. Дно родника, это видно, плита размытого водой пирита, а он показатель того, что где-то в этом месте, на этой долине, есть и золото!.. Вот это удача так удача!»

 

 

***

 

У конторы лесничества Виталий спешился и, попросив Карима отвести коня в конюшню, поплёлся домой, с непривычки от верховой езды расставляя нараскорячку от боли ноги.

Терзая себя мыслями, как бы купить «Москвич 408» и никогда больше не садиться верхом на коня, Виталий вошёл в дом.

Закат солнца догорал, и комнату наполнили лёгкие сумерки. Фёдор Фёдорович и Людмила на кухне за столом у окна вечеряют, любуясь закатом и не спеша ложками подбирая из тарелок плов.

Услышав, что дверь открылась, с радостным возгласом встретили Виталия.

– Наконец-то!.. Дождались!

– Приятного аппетита.

– Давай с нами. – Людмила засуетилась, пошла к плите и наложила из казана в тарелку Виталию плов.

Виталий умылся, сел за стол и принялся за ароматный, из баранины, горячий плов.

– Представляете, не смог поверить своим глазам! В Нарынколе в магазине на витрине стоит в свободной продаже «Москвич 408». И на нём ценник. Четыре тысячи пятьсот рублей!..

У Виталия теплилась надежда, что дедушка поймёт внука и сделает ему подарок, он продал дом в Алма-Ате на улице Дачной, где прошло детство Виталия, за пять тысяч. «Попросить у деда денег взаймы?.. Намою золота и верну!..» Но клянчить стыдно, и оттого Виталию неловко, хотя и подумал: «Деду без своей крыши доживать теперь свой век со мной и мамой!.. А на своей машине и в баню бы ездили в районный центр. Впрочем, русские люди предпочитают иметь собственную баньку. А где казахи моются, представления не имею, не спрашивал».

Фёдор Фёдорович пропустил намёк на подарок мимо ушей.

Виталий от усталости и нежелания рассуждать на эту тему погрузился во вкус плова из баранины с морковью и специями, мысленно перебирая возможности, каким образом, честным или нет, заработать деньги и купить «Москвич 408».

Что можно предпринять?.. Что не следует делать, так это нарушать закон. Можно извлекать из пирита золота, но его в нём мизерное содержание. Пирит – спутник золота, придётся расковыривать киркой и лопатой родник и рядом землю, а это незамеченным не останется. А возможно, наткнусь и на россыпное золото. И слух об этом полетит эхом по аулам. А добыча золота – это монополия государства, так что это занятие уголовно наказуемо. А если и нашёл случайно, то сдай в банк, а там его оприходуют как клад и дадут денег четвёртую часть от стоимости. А если найти в городе ювелиров и зубных техников, то получишь больше, у них свои расценки, с ними тоже надо делиться, а это, всё вместе взятое, тянет на организованную преступную группировку. Криминал, в наказание на несколько лет отправят в зону, в Магадан, мыть золото для государства бесплатно.

Ночью Виталий долго крутился на своём раскладном кресле. «Пчёл разведу, мёд продам, дом построю в Нарынколе, на Тане женюсь, машину куплю». И во сне увидел себя за рулём новенькой машины, как он катает по окрестным распадкам жену, маму и дедушку.

Утром в контору лесничества пришёл Усабаев.

Виталий поздоровался, достал из полевой сумки ведомость выдачи заработной платы, деньги. Усабаев напротив своей фамилии расписался, Виталий выдал семьдесят рублей. Виталий тоже расписался напротив должности помощника лесничего и отложил себе в кармашек полевой сумки девяносто рублей.

Подъехали на конях лесники, зашли в контору получить заработную плату, один за другим расписались в ведомости и Виталий каждому выдал по шестьдесят рублей.

Осталось получить одному, а деньги закончились. Виталий смутился, достал из своей зарплаты девяносто рублей, отсчитал шестьдесят и отдал леснику.

Лесники поделились новостями и разъехались по домам.

Усабаев задержался, видимо, зная, по какой причине у Виталия недостача.

Виталий молча винит только себя: не пересчитал деньги после того как получил от лесничего в лесхозе. Или… как это понимать? Он взял свою долю за предложение подделывать лесорубочные билеты?.. И ведь никому не скажешь, что так лесничий приказал! Виноват будет он, Виталий!..

Виталий в душе благодарен Усабаеву, что он не ушёл, остался, значит, посочувствовал. Или он всё понял! А возможно, знает об этой практике, ведь это он выписывает населению лесобилеты, пока помощника нет, а теперь должен сообщить лесничему, как повёл себя его помощник. Примет правило или нет. Лесничий забирает зарплату одного лесника, а Виталий присваивает деньги от мошенничества с лесобилетами. Или намёк на то, что должен делиться? Отдать половину?..

Он, Виталий, не первый, кто приезжает в лесничество на эту должность, а в итоге квартира остаётся пустовать на какое-то время…

Чтобы скрыть свою досаду, Виталий рассказал Усабаеву, как лошадь привела к роднику, где играют в роднике маленькие кусочки золота, намеренно скрывая свои знания о пирите.

Усабаев поддержал разговор.

– У нас в горах сурки роют норы и выбрасывают на поверхность золото. Пастух нашёл одиннадцать килограммов, другой пастух шестнадцать, отвезли в банк, премию получили.

Виталий вспомнил. В 1955 году он с бабулечкой ездил под Фрунзе. В геологической экспедиции она работала поваром. Начальник экспедиции геолог Веригин позвал за собой, мы спустились в канаву, и на небольшой высоте от поверхности он показал среди песка и мелкой гальки маленький самородок золота…

– Мне моя бабушка говорила, что где-то в этих местах кварцевая жила, а в ней есть золото, выходит на поверхность.

– Жаркулак, покажу.

– А как это слово в переводе?

– Горящий камень.

– Это далеко?

– Один день надо.

– Что-то у меня нет желания, верхом на коне день ехать, мозоли набиваю.

Усабай кивнул головой, в глазах промелькнули искорки хитрости и удовольствия, перевёл на казахский язык.

– Джаур.

– Вот бы купить мотоцикл и ездить в лесхоз с отчётом. На мотоцикле восемь километров за пятнадцать минут одолею, на коне час, пешком два часа. А за золотом, если даже оно за тридцать километров отсюда, то это не проблема.

Усабаев, с плохо скрытой усмешкой, глянул в глаза Виталию, кивнул и вышел из конторы. Уса бай – его предки до революции владельцы этих гор, знает, что коня мотоцикл не заменит, конь не подведёт. Видел, как катил свой мотоцикл один русский от верховья реки до Нарынкола, сломался мотоцикл: «Совсем плохой. Много раз видел. Сам не едет».

Виталий, глядя на дорогу, на поле в стерне, под которым тоже, наверное, есть золотой песок и самородки, на заманчивые горы, где спрятано золото, размечтался: «Вот если бы каждый день после обеда на мотоцикле ездить в то место, а в выходные оставаться с ночёвкой и весь день работать. И деда прихватить, и маму. Расстелить брезент, от кварцевой жилы зубилом и кувалдой отбивать кусок, крошить в пыль молотком на кувалде, а затем в тазике водой отмывать лёгкие фракции кварца. В этом, собственно, и вся технология. А ещё лучше, найти бы то место, где сурки выбрасывают самородки золота на поверхность, раскапывать эти норы, наверняка там пласт рудного золота, или жила, или россыпь есть. А ещё можно и так искать ранним утром, когда встаёт солнце, объезжать на мотоцикле окрестности, в утренней росе золото блестит на солнце.

 

***

 

Слух, что карагайбастык желает найти жаркулак, распространился по аулам.

В контору к Виталию зашёл Шалкар, молодой лесник, и хитровато и льстиво предложил:

– Жаркулак знаю. Поедем со мной, там ночевать будем в юрте, там брат мой, пастух. В субботу утром поедем.

Лесть и желание услужить Виталию понравились.

– Хорошо. Подготовлю одежду, инструмент.

Виталий подумал, что в компании с молодым интереснее, да и сил у него больше, чем у Усабаева. «Рассчитаюсь с ним, когда продам золото в городе, если не удастся сбыть, то в банк отнесу, но там цена другая».

Не прошло и часа, как в кабинет зашёл лесник Кайрат лет шестидесяти. Виталий знал, что он фронтовик, воевал с фашистами.

– Шалкар плохой. В Китае жил. Не ходи с ним. Жаркулак на границе. Уведёт в Китай. Завербуют. У тебя сестра есть. Убьют.

Виталий задумался. Проводил Кайрата до коня.

Граница по вершинам хребтов и водоразделу не охраняется. Пограничники проезжают на конях по дороге, а по хребтам граница открытая. Слышал от Карима, что высланные казахи в Каратоган ходят к родным в Китай, и это как в порядке вещей. А вот о том, что могут похитить и завербовать, такой мысли не приходило в голову: «А что?.. Действительно!.. Но какой я для них представляю интерес?.. Я комсомолец и хотел бы вступить в компартию, и в Китае компартия?! Непонятно. Страны враждуют. Всё может быть. Если уведут, то будут шантажировать, например, действительно, сказать, что убьют сестру, если откажусь. Оля живёт в райцентре, ходит в школу, могут в какой-нибудь дом затащить!.. Да!.. Попал в переплёт!.. Неспокойно тут!.. Похоже, что затею искать золотые россыпи надо оставить в покое. Граница. На первый взгляд, тихо и пристойно, а выходит, не такое уж и спокойное место. Очень даже неспокойное. Без сопровождения советских казахов-лесников в одиночку по распадкам!.. Решено!.. Не шастать!..»

 

***

 

Олег оформил пропуск на поездки к брату в приграничную зону и на выходные дни решил съездить в Каратоган.

Рано утром уехал на автовокзал, сел в автобус и полдня любовался степными осенними пейзажами на фоне далёких вершин гор, Заилийского Алатау, что в переводе с казахского означает «пёстрые горы».

Олег на втором курсе медучилища, учится на фармацевта. Выбрал эту профессию из любви к химии. Дружил с Сашей Седовым из соседнего дома. Интеллигентная семья благоговейно относилась к сыну, позволяя в ванной играть в парусные кораблики из скорлупы орехов, устраивать морской бой. Серу со спичек заряжать в пушку, а вместо ядра использовать комочек мокрой ваты.

Под присмотром отца палить из крохотных пушек-самопалов, топить кораблик. Проводить химические опыты. Саша увлёк Олега химией.

Саша занял первое место на республиканской олимпиаде и продолжил учёбу при Академии наук в Новосибирске.

Олег остался без друга. Окончив восьмой класс, поступил в медицинское училище на специальность фармацевта.

После обеда неожиданно для семьи в дверь раздался стук и вошёл Олег. Счастье от общения с братом, сыном и внуком ворвалось в крохотную квартиру. Людмила подогрела в жаровне тушенного с луком и морковью зайца, Виталий организовал самовар почаёвничать.

– Как вы там с отцом?

– Без мамы плохо. Как-то ведём мужскую жизнь. Готовить мне приходится. Деньги даёт. А нас первого сентября отправили на уборку листьев табака в совхоз.

Виталий вспомнил свои студенческие годы, теперь он на должности государственной лесной охраны и намерен служить природе до конца дней своих.

– Чем бы тебя развлечь? Сводить на речку?.. Здесь зайцев несчитано. Казахи зайцев не едят, религия запрещает. Да и в этом нет у них нужды. Скотины у каждой семьи столько, что хватает и себе, и сдавать заготовителю. А ещё молоко своё, курт делают, сушёный на солнце сыр, да шерсть стригут. Всем обеспечены, всё необходимое у них есть. И зарплата у чабана шестьсот рублей. И у жены, как у помощника чабана, четыреста. Одна тысяча рублей на семью. А у меня, помощника лесничего, сто восемь рублей. А когда учился в техникуме, у отца шестьдесят, он столяр в драмтеатре Мухтара Ауэзова. И у мамы, в киоске аптечном работала продавцом, шестьдесят. Тогда наша семья получала сто двадцать рублей на пятерых – отец, мама и трое нас, детей. И ещё мне каждый месяц из этой суммы посылали добавку к стипендии. Сейчас у мамы инвалидность, не работает, живём здесь, получает двадцать восемь рублей. У деда тоже инвалидность, тридцать рублей. А он подполковник, чекист, советскую власть для казахов здесь устанавливал. А получилось так, что теперь он сам в нищете живёт, на один рубль в день, как и я студентом жил. Двадцать рублей стипендия и десять рублей каждый месяц отец присылал. На завтрак, обед и ужин в столовой хватало. А сходить в клуб кино посмотреть – по пять копеек откладывал. Пока на практику в лесничество не стали отправлять, там по нарядам платили за посадку леса и другие работы. Перед новым годом на втором курсе по лотерейному билету за тридцать копеек выиграл пятнадцать рублей. Устроил банкет для друзей, кто жил со мной в комнате. А узнав о моём выигрыше, старшекурсник уговорил в карты поиграть, в двадцать один, очко. Вначале мне везло, выигрывал по ставкам пять копеек, двадцать, а когда дошло до пяти рублей, проиграл. Вспомнил, отец учил, имея опыт, когда находился в концлагерях: «Никогда не играй в азартные игры. Проиграешь. Люди свою жизнь ставили на кон за кусок хлеба». Так что радуюсь тому, что имею. А вот как заработать или карьеру сделать, надо думать и что-нибудь предпринимать. Мне больше остального нравилось учиться. А сюда приехал, так директор научил, что надо охотой заняться и на вырученные деньги дом построить. А?.. Как ты на это смотришь?.. Что скажешь?.. Если подумать, то очень даже можно тут жить припеваючи.

Олег, слушая тираду брата, выпил чай и, отодвинув чашку с блюдцем, согласился.

– Я бы начал с охоты!.. Этому надо научиться!.. Хотя бы просто для того, чтобы не тратить деньги на покупку мяса.

– Строганов сказал, надо найти в пойме реки тропу, натоптанную дикими свиньями, и сделать засаду. Так что давай начнём с ознакомления зарослями облепихи в пойме реки.

Взяли по двуствольному ружью и патронташу, наполнили патронами с дробью на зайцев, с картечью на дикую козу, пулями на дикого кабана или оленя.

Виталий, дурачась и радуясь приезду брата, желая побравировать перед ним, сел верхом на осёдланного коня.

Пошли через дорогу на речку.

Осень разбросала своими красками оттенки на полях с пожухлой травой, на пойме в россыпях золотых ягод урожая на высоких кустах облепихи, на реке, лучи солнца искрятся на волнистой прозрачной воде, бегущей по камням, на склоне за рекой, молодых голубых ёлках.

Зайцы, прижавшись к земле, греются на солнце. Уловив топот коня и разговор охотников, насторожились, зашевелили ушами и встали на задние лапки столбиком, их много, едва не под каждым кустом.

Они не пуганы, к ним подойти, слегка пригнувшись, можно очень близко, с высоты обрыва это сделать просто, хоть на десять метров, и выстрелить дробью.

Олег добыл первого зайца точным выстрелом, сразу три зайца выскочили из-под кустов врассыпную и снова остановились, видимо, соображая, что это было. Олег выстрелил из второго ствола и снова попал в цель.

Виталий решил усложнить охоту для брата, иначе такая охота неинтересна, пустил коня вскачь и стал стрелять в воздух, пугая и гоняя косых, чтобы они разбегались. Олег, перезаряжая ружьё, стреляет в убегающих. Виталий на скаку выстрелил, но не попал.

Карька послушно себя ведёт, как боевой конь, на выстрелы не реагирует. Одного зайца Виталий всё же добыл, Олег его подобрал. Азарт оказался настолько силён, что оба забыли меру. Охота оказалась очень короткой, но продуктивной.

Олег привязал петлями к ремню за задние лапы пять зайцев, братья поняли, что этого достаточно.

Олег, увешанный тушками зайцев, идёт домой с гордо поднятой головой. Он впервые в жизни почувствовал себя настоящим охотником, он доволен.

– Городская жизнь и жизнь в лесничестве – это разные вещи. – Тихо вздохнув, пожаловался он маме, отстёгивая ремень с добычей, свалившейся тут же на пол.

Дичь нельзя сохранить без холодильника. Пришлось натушить полный чугунный казан зайчатины с луком, морковкой, душистым горошком, лавровым листом и красным перцем.

Пиршество у Олега вызвало и огромное удовольствие, и восторг от счастья жить на природе, пользуясь её богатствами.

 

***

 

На другой день под вечер, поужинав зайчатиной и выпив чаю с облепихой и вареньем из смородины, пошли с ружьями через поле в ближайший распадок на поляну с высоким кустом смородины.

Виталий зарядил двустволку патроном с пулей, в другой ствол с картечью.

– Братишка! Может, мы с тобой проведём ночь у костра?.. Романтично!.. Мы с тобой виделись только на каникулах, шесть лет врозь живём. А ночь вместе в этом диком лесу провести у костра – так запомнится надолго.

Олег пожал плечами, мол, как скажешь, и тоже зарядил ружьё.

– Как вам тут живётся?

– Жить среди мусульман и просто, и непросто. Если оставаться тут жить, то надо всё в своём сознании поменять. Веру – жить по законам мусульман. Культуру – выучить в совершенстве язык, думать так, как думают казахи. Это я сейчас хорошо понимаю. Привыкнуть. Свой дом построить, проблем с лесом на дом нет. Да и подругу жизни иметь теперь уже не помешало бы, и только русскую. Квартира, сам видишь, очень маленькая, комната да кухонька. За стенкой контора лесничества. С другой стороны семья старшего объездчика Усабаева. Я отпускаю людям дрова, выписываю лесобилеты. Сорок процентов казахов – это высланные из Китая, из уйгурского национального округа, и они по-русски вовсе не понимают.

Шестьдесят процентов населения района на русском языке говорят свободно, чисто, как и русские, это, в основном, мужчины. Женщины старшего поколения на работу не ходят, воспитывают детей. Все оформлены, получают зарплату, жёны помощниками чабанов числятся. Лозунг коммунизма чётко исполняется – кто не работает, тот не ест, а ходит на работу или нет, это не важно. Приходится казахский язык учить. Сосед мальчик, сын Усабаева, обучает. Покажет на глаз и называет по-своему. Вот так я и стал простые вещи понимать и даже понемногу общаться.

В Алма-Ате в школах нет уроков казахского языка. В шестом классе немецкий язык учили. В санаторно-лесной школе в седьмом и восьмом классе было четырнадцать человек, а учителя иностранного языка не было, и уроков, соответственно.

В лесном на первом курсе в техникуме немецкому языку обучал бывший разведчик, пьянствовал, чтобы в Германию не послали. Читать и перевод со словарём кое-как осилил простых текстов. Разведчика всё же уволили, а на втором курсе прислали учить нас иностранному языку англичанку. Чему она нас за год научила? Тоже кое-как произносить буквы и переводить со словарём. Произношение английских слов у меня такое же, как произношу буквы на русском языке, эти их латинские сочетания букв, звуков на английский манер за год так и не освоил.

Человек с высшим образованием, понимаю, обязан владеть иностранным языком или хотя бы читать и переводить научные тексты со словарём. Для поднятия своего интеллекта и культуры. А всерьёз нужен тем, кто поступает в аспирантуру, заниматься наукой, свободно общаться на конгрессах с коллегами. А когда живёшь в сельской местности, тем более в лесничестве, где поселение из двух десятков домов и семей, то казахский нужнее, чем немецкий, английский или французский. Лучше бы учили в Казахстане казахский язык, в Киргизии киргизский, и так в каждой республике или автономном округе. Так было бы правильно. Для общения не так уж много слов-то и требуется.

Да и в городе в рабочей среде и в обычной жизни тоже немецкий или английский без надобности. Русский культурный язык черпают из книг, журналов и газет. А в этом ауле нет ни клуба, ни бани. Молодёжи нет, в город уехала.

Незаметно, беседуя, прошли по дороге вдоль поля со стерней от скошенного овса до подошвы горы, тропа уводила вдоль зарослей кустарников к голубым елям на поляну.

Рядом с кустом смородины у родника, куда звери спускались на водопой, насобирав хвороста и наломав с ёлок сучьев, развели костерок.

Солнце опустилось к вершине горы.

Олег увидел дикую козу среди кустов и выстрелил в неё картечью, она, как показалось, дёрнулась, испугалась грохота выстрела и, подпрыгнув, ускорила бег, исчезла в зарослях.

Виталий посматривал на солнце, оно зацепилось за вершину горы, и уже засомневался, удастся ли провести время на ногах у огонька хотя бы до рассвета, потребуется куча дров, чтобы не замёрзнуть. А чтобы ночевать, нужна палатка, резиновый коврик, спасаться от сырости и влажной, холодной земли, нарубить мелких веток с хвоей, их толстым слоем настелить на коврик для мягкости, и спальный мешок один на двоих. Вздрогнул от выстрела и обернулся к брату.

Олег разломил ружьё.

– Ты видел козу? – взволнованно спросил он, вынимая пустую гильзу из ствола. – Как думаешь? Я попал?

– Нет, не видел. А что? Коза пробегала?.. Где?.. Давай посмотрим.

– Она далеко была?

– Метров пятнадцать, может, чуть дальше.

Братья один за другим с взведёнными курками и готовыми к выстрелу ружьями сошли с тропы и, обходя редко стоящие невысокие деревца и кусты, спустились по склону, но ни следов козы, ни капелек крови на пожухлой траве не заметили. Читать следы на местности никто их не учил. А идти в направлении, куда не зная, не стали, на том и упокоились. Вернулись на полянку к костру, наломали сучьев и подложили в потухающий костёр.

Солнце почти спряталось за вершину горы, последние ярко-жёлтые лучи таяли, обещая назавтра тёплую погоду и ясное синее небо.

Братья вспоминают эпизоды из своей жизни, наблюдая, как медленно на землю опускаются сумерки, тают тени от деревьев.

Природа, словно желая обрадовать братьев своим талантом художника, рисует ночными красками, голубые ели стали тёмно-синими, затем серыми и совсем тёмными.

Едва заметный ветер с ледников принёс холод и влагу, и костёр уже не так согревает. Братья подложили остатки хвороста и сучьев в костёр, и стало понятно: идти искать, собирать сучья в темноте в густом ельнике нереально, нужен топор, факел или фонарь. Да и к чему эта вся затея?.. Ночёвка у костра. Надо возвращаться домой.

Послышался треск. В отблесках пламени костра братья увидели на краю поляны оленя с огромными рогами! Он сделал несколько шагов к костру. Остановился. Посмотрел на людей так, словно искал защиты!.. В его глазах блеснуло отражение костра!.. Миг! И олень резко метнулся по тропе, едва не задевая охотников, мимо костра вниз по склону, деревья, подрост ёлок и кусты поглотили красавца-оленя.

В густеющих сумерках братья, онемевшие и очарованные красотой дикого зверя, оцепенело стоя с заряженными ружьями и взведёнными курками, проводили взглядом это чудо природы.

Переглянулись, соображая, что это было за видение, явь это или сон?.. И стрелять вдогонку и в темноту не посмели и не стали!..

Озябшие от сырого, холодного воздуха, проводив взглядом красавца-оленя с огромными рогами, братья развернулись к костру погреться…

И!!!

В двух метрах от них!!!

Стоит волк!.. Смотрит братьям в глаза!.. Высунув язык!.. Он тёмно-красный в отблесках огня костра!.. И слышно, как волк глубоко и часто дышит, он запыхался от погони за оленем!.. Оскал морды волка похож на улыбку!.. Или волк усмехнулся, глядя на горе-охотников?!

Братья вновь оцепенели.

Волк усмехнулся и кинулся мимо них по тропе вдогонку за оленем!

Матёрый тёмно-серый волк в отблесках костра мелькнул серой, вонючей тенью, задел ногу Виталия, едва не сбив его с ног!..

Братья проводили волка только взглядом, позабыв, что у каждого в руках заряженные пулями ружья, четыре ствола!..

Кусты и мгла поглотили зверя.

Мелькнуло понимание, что следом может появиться и стая волков и напасть, и что провести ночь у костра, как мечтали, несерьёзно и опасно. Не позволит и возникшая от холода и сырости дрожь во всём теле.

Перезарядили ружья патронами с пулями.

Донимает холодный воздух, повеявший с ледника горно-долинным ветром.

Затоптав угли угасшего костра, с взведёнными курками ружей пошли вслед за волком по звериной тропе к реке на дорогу.

Аул вдали едва виден, как тёмное пятно с огоньками ламп в окнах домов. До дороги братья не дошли и решили идти по полю, освещённому крупными звёздами. Аул на высоте две тысячи метров над уровнем моря, и здесь звёзды блестят ярче. Ночной пейзаж очертаний гор и звёздного неба завораживает своей необычной красотой, и хотелось бы идти и идти посреди этой сказочной красоты всю ночь, но подгоняет страх, он заставляет ускорить шаг и быстрее прийти домой!.. Братья то и дело оглядываются назад и по сторонам, не блеснут ли в темноте светящиеся изумрудами глаза волчьей стаи.

Путь показался довольно долгим от полученных впечатлений, словно видели многосерийный фильм из одного эпизода путешествия неудачных охотников в ночь.

 

 

 

***

 

Слух о том, что карагайбастык хочет купить мотоцикл, прокатился эхом по району.

Узнал об этом и сын бывшего штабс-капитана, белогвардейца, Иван Каземирович фон Ленгле. Предок его ходил на Русь тевтонцем, и многие тогда были побиты на Чудском озере, а его прапрапращур в плен угодил, да так на Руси и остался.

Позже, с лёгкой руки Петра Первого, потомки фон Ленгле верой и правдой служили русским императорам, тоже немецкого происхождения, герцогам, перекрестившиеся из католиков в православие, Романовым. У последнего, Николая II, осталась лишь 1/115 от Рюриковичей, да и те были пришельцами из Скандинавии.

В Гражданскую войну дворяне, кто перешёл служить Правительству Ленина, они же красные комиссары, взяли на службу царских офицеров, Генштаб и триста генералов и полковников, они и составили костяк Красной армии и Военно-морского флота. Белые, двести генералов и полковников, тоже бывшие царские офицеры, те, кто пытались сохранить свои имения и прежние устои феодализма и капитализма на деньги царского золота и кредиты международных банков. А с ними и фон Ленгле видел свободную от социалистов Россию.

Служба в царской армии занесла штабс-капитана в Туркестанский военный округ, брал Ташкент, устанавливал советскую власть в Алма-Ате, сами того не подозревая, помогли красным, а затем красные казаки вытесняли белых с басмачами в Китай.

Присягавшие ранее царю офицеры и рядовые казаки, что остались в живых, при удобном случае дезертировали, прятались в аулах, сёлах, городах. От сотни фон Ленгле остались в строю лишь боевые офицеры, они с бандой басмачей, баем, с его родом казахов, с отарами овец и скотом ушли к уйгурам в Китай.

Казимир Генрихович Ленгле женат на русской дворянке, её родители до революции имели деревни с крепостными крестьянами в Псковской области. Жена вытерпела муки скитаний с мужем офицером в Гражданскую. Обустроить быт в Китае помогли фамильные драгоценности, украшения и золотые червонцы. Решились на рождение ребёнка, сына назвали Иваном, и стал он Иваном Каземировичем фон Ленгле.

 

***

 

Виталий в кабинете лесничества услышал тарахтение мотоцикла, удивился, положил в ящик письменного стола личный дневник с записями о своей жизни в ауле, подумал: «Неужели здесь у кого-то есть мотоцикл?».

Вышел на крыльцо конторы и увидел, что подъехал мотоцикл с коляской, краска от времени на нём поблекла. Заглушив двигатель, мужчина лет сорока пяти спрыгнул с мотоцикла и пошёл к крыльцу. Виталий удивился, во что он одет, и пошёл навстречу к незнакомцу, пытаясь сообразить, не сон ли это?.. Русский, на нём выгоревший от времени френч, полевая форма офицера Российской империи образца Первой мировой войны, только погон на нём нет.

Виталий представился.

– Помощник лесничего Кутелев. Ваши документы.

Незнакомец, улыбаясь, достал из внутреннего кармана френча документы, первым протянул удостоверение размером с комсомольский билет из бумаги светло-коричневого цвета.

Виталий усмехнулся: «В такую бумагу заворачивают в магазине селёдку». На обложке вверху маленький портрет Мао Цзэдуна, ниже иероглифы. На развороте документа фото владельца, столбики китайских иероглифов, печать, подпись.

Выражение лица помощника лесничего выразило недоумение.

– Вы что, из Китая сбежали? Что это за документ?

– Я китайский коммунист. Это к вашему сведению. Мою семью выслали из Китая, вот мой паспорт гражданина СССР, живу в Нарынколе.

Виталий полистал паспорт: «Пожалуй, действительно, не поддельный. Иван Каземирович Ленгле. Прописан в районном центре, значит имеет право ездить по району в приграничной зоне вдоль границы, так же как и я».

– Значит, вы Иван Каземирович Ленгле?

– Да. Я слышал, что вы хотите купить мотоцикл? А вас как изволите величать?

– Виталий Георгиевич. Мотоцикл для меня предпочтительнее, чем конь.

– Мотоцикл надёжный, выносливый. «ИЖ-49». Запасные части присылают по почте, если что и подносилось, то легко можно заменить самому. Компрессионные и маслосъемные кольца поменял. Так что рекомендую.

– Ваша цена мотоцикла?

– Триста пятьдесят рублей.

– Подумаю. А ещё у меня нескромный вопрос. Одеты вы как-то странно.

– В Китае выдают два метра материи на человека в год, и нам приходилось старые вещи донашивать. А здесь можно купить любую одежду, но я по привычке решил доносить костюм отца, это его военная форма, он в ней и Мировую, и Гражданскую прошёл. В сундуке лежала. В Китае коммунизм строят, культурная революция. Людей на перевоспитание в коммуны сгоняют. Пришлось приспосабливаться. Если умеешь что-то хорошо делать и этим живёшь, пойдёшь против власти – хуйвенбины уничтожат. Вступил в партию. Вот такая вот она, культурная революция. Тридцать миллионов хозяйственных людей хунвейбины расстреляли. Всех, кто имел ремесло, убивали. Кулаки. Повторяли опыт советских коммунистов в борьбе с кулаками. Голод. В Китае решили, что всех бежавших в революцию казахов и русских из России надо вернуть назад, выслать в Казахстан. И выслали.

Виталий вспомнил и поддержал разговор.

– В техникуме, в 1965 году, я был избран делегатом на городскую конференцию ВЛКСМ. Один комсомолец с трибуны выступил в поддержку культурной революции, что она, культурная революция, необходима и в СССР. Слышал звон, да не разобрался, что к чему, где и как… В газетах не читал. Да и не всю правду там печатали. Пробарабанил, играя звучным словечком.

Виталий, осматривая мотоцикл со всех сторон, только сейчас и сам понял разницу между поиском экономической модели, которую искали в Китае, с использованием истребления класса мелких собственников, и культурой в прямом смысле этого слова – литературой, театром, музыкой. Выступавшего комсомольца тут же, на пленуме, добавив вопрос в повестку дополнительно, исключили из комсомола, забрали мандат делегата, комсомольский билет и вывели из зала, как политически незрелого.

Парень имел в виду, что надо у нас в СССР заниматься серьёзнее воспитанием молодого поколения, культурой поведения, прививать нравственность, этику, эстетику. Лозунг Морального кодекса строителя коммунизма объявили в 1961 году, обсуждали в классах на пионерских и комсомольских собраниях, а потом затихло это движение, вот это он имел в виду. А как происходило в Китае и что под этим лозунгом культурной революции происходило на самом деле, просто не знал, многие не знали. Ну, просто в газетах СССР не сообщалось об уничтоженных тридцати миллионах тружеников. Просто не знал и даже не подозревал, и не мог знать, по цензурным соображениям, что в Китае под руководством КПК руками хуйвенбинов идёт уничтожение класса мелких собственников. И получалось, что, выступая за культурную революцию, парень выступает за то, чтобы убивать людей-тружеников. За что его и исключили из комсомола. И правильно сделали. А может, нет? Может быть, надо было поставить вопрос перед вышестоящей организацией о возрождении Морального кодекса строителя коммунизма?.. В этом ауле о нём, возможно, из стариков никто ничего не слышал, предпочитают феодальные отношения.

Те же, кто учился в шестидесятых годах в это время в Алма-Ате, в институте или техникуме, те слышали, знают, живут по советским законам.

Пауза затянулась.

Иван Каземирович воспринял её, будто Виталий оценивает возможности старого мотоцикла и думает о том, хочет лесничий купить или нет, и, чтобы подкупить и задобрить покупателя мотоцикла, приготовил гостинец.

– Я в этой речке ловлю форель, рыба скатывается вниз по течению в зимовальные ямы, делаю перегородку и лоток, форель по лотку скатывается в сачок, на другой день приезжаю. Сачок набивается полный, забираю, бывает и мешок рыбы. Солю, держу в рассоле пару дней, затем вымачиваю и развешиваю в тени, вялю на зиму.

Иван Каземирович достал из люльки мотоцикла свёрток и подал Виталию.

Виталий принял, прикинул на вес: «Килограмма два будет».

– Спасибо. А на счёт мотоцикла подумаю. У вас есть дома телефон?

– Домашнего нет. – Иван достал из кармашка френча свёрнутый листок бумаги. – Рабочий есть. Меня найти легко, я работаю киномехаником. Или Усабаеву скажите, мне передадут. И я приеду.

Виталий попрощался и понёс свёрток домой непременно попробовать гостинец на вкус. Рыба оказалась жирной, вкусной, она скрасила на короткое время однообразие в рационе.

Виталий задумался над тем, где можно купить рыбацкую сеть с очень мелкой ячеёй, чтобы самому заняться рыбалкой, или хотя бы купить удочку и снасти, крючки, леску, где накопать червей. Придётся, при следующей встрече спросить совета у этого потомка белогвардейца, ныне бывшего китайского хуйвенбина, комсомольца, а может быть и коммуниста.

К конторе приехал на коне Кайрат, фронтовик лет шестидесяти.

– Мотоцикл не покупай!.. Очень плохой, сам катил его домой. Продать не может. Очень плохой. Конь лучше, на нём везде проедешь – на охоту, к чабанам, в любой распадок, до ледника доедешь. А на мотоцикле даже через речку не проедешь.

 

***

 

Рабочий день закончился. Виталий взял ключи и вышел на крыльцо кордона лесничества, закрыл дверь на замок и услышал непривычные для аула звуки, громкое хлопанье железными дверцами грузового автомобиля, обернулся и увидел машину с буровой вышкой, из неё вышли Веригин и водитель, Виталий пошёл им навстречу.

– Дядя Серёжа! Как я рад! Каким ветром вас опять сюда занесло?

– Да всё тем же!.. Работа, брат, работа!.. Пробные скважины надо пробурить и керны в город на базу отвезти для камеральной обработки. На пару дней приютите?

– Конечно! В тесноте, да не в обиде!

Людмила и Фёдор Фёдорович приняли гостей с нескрываемой радостью.

– Как раз к ужину поспели, скоро будет плов готов. Располагайтесь!.. Постелить придётся на ночь на полу. Уж не обессудьте.

– У нас спальные мешки с собой. И палатка, конечно, есть. Но в тепле оно как-то уютнее и безопаснее.

– Да мы же с тобой, как родные! Детство вместе провели. Разве такое забывается.

Виталий понял, что геолог будет искать золотые жилы, и ему стало интересно, а есть ли в речке золотой песок или самородки.

– У вас, случайно, есть лоток?

Веригин с пониманием посмотрел на Виталия.

– Есть, конечно.

Пошли на улицу к машине, и геолог дал выдолбленное из толстой деревянной доски приспособление. С торцов к центру углубление, в нём при промывке речного песка и остаются крупинки или самородки, а лёгкие фракции кварца, полевого шпата и глины смываются водой при побалтывании.

Виталий взял лоток, довольно лёгкий, оттого что всё лишнее в толстой доске выдолбили и остался тонкий деревянный квадратный тазик сантиметров сорок шириной и восемьдесят в длину. По натоптанной тропе в крутом обрыве спустился к реке. Вода, чистейшая и оттого прозрачная, течёт от ледника по каменистому дну, лёгкие бурунчики волн в переливах отражённых оттенков лучей в преддверии заката солнца.

Виталий понял, что золото если есть тут, то под камнями в слое песка на глубине, и раскапывать без кирки и лопаты, стоя в горной ледяной воде в ботинках, нереально.

Перевёл взгляд на берег и заметил толстый слой песка: «Очевидно, что в далёкие времена на этом уровне было дно реки, и можно исследовать и этот слой».

Подошёл поближе, присмотрелся, наклонился и разгрёб пальцами. Блеснули мелкие золотистые искорки среди прозрачного кварца и чёрных кристаллов полевого шпата: «Похоже, оно тут есть!»

Нагрёб в лоток песка, мелкие окатыши выкинул и пошёл к воде смывать лёгкие фракции.

Зачерпнул воды в лоток и начал его покачивать, лёгкие песчинки, мутные фракции раствора глины, мусор слил и вновь зачерпнул воды. Он увлёкся и так проделывал раз за разом, пока на створе лотка не остался тонкий слой тяжёлых фракций, среди которых и песчинки золота, и их оказалось довольно много. Ему захотелось продолжить это занятие, ссыпать песок в носовой платок и взять новую порцию, затем третью, и так пока не стемнеет, стало любопытно, сколько же можно, не отходя далеко от дома, намыть золотого песка.

Виталию послышалось, что на другом берегу реки в густом молодом ельнике кто-то переговаривается на казахском языке. Шелест воды горной речки накладывал на тот разговор свой оттенок лёгкого шума, но картину звуков дополняли шаги, кто-то приближался к берегу. «Брода тут нет, – подумал Виталий, – но река настолько мелкая, что перейти её большого труда не составит. Тем более если люди верхом на конях». Вспомнилось предупреждение лесника Кайрата, что есть намерение взять лесничего в плен и увести в Китай, граница рядом, склоны горы покрыты ельником, а тропа им известна, в гости к родственникам ходят. «А вдруг они меня выслеживают?»

Желание отмывать золото от песка исчезло, он взял лоток с пробой и пошёл домой. Рассказывать о подозрении не стал.

Веригин подтвердил.

– Да. Мыть в этом месте стоит, могут попадаться и самородки.

Виталий задумался: «Можно, конечно, попросить, чтобы лоток Сергей ему подарил, и подарит!.. А стоит ли этим заниматься? Дело опасное. Выследят на реке, уведут в Китай. И чем пригрозят? Конечно, заложницей станет Ольга. И в ауле уже сплетни ходят, что я ищу золото. Чем вся эта затея может закончиться? Добыча золота – это монополия государства. Как и выращивание пшеницы. Без ещё не открытого на тебя уголовного дела жить как-то спокойнее. Уж лучше купить весной пару-тройку ульев с пчёлами, да пустых для размножения, дед на пасеке в колхозе помощником пчеловода работал. Сам я книгу, учебник пчеловодства для техникумов, ещё в пятом классе от корки до корки прочитал. И лежит этот учебник дома на Баженова в Хрущёвском посёлке, вот и его забрать да снова прочесть. А можно и выписать для себя деловую древесину, попросить управляющего, чтобы распилили на пилораме на доски, высушить их. Купить ножовку, рубанок, стамеску, молоток, отборник и за зиму сделать своими руками улья. Отец приучил столярному делу, платьевой шкаф и табуреты делали вместе. Летом следующего года от каждой семьи сделать по пять отводков, а можно и больше, в природе пчёлы дают и до десяти роёв. Мёд в этот год пойдёт на воспитание молодой пчелы. А если отводки подкармливать сахарным сиропом, то от основных семей мёд получу, себе на зиму, во всяком случае, хватит, а возможно, что и на продажу останется. Если от каждой семьи сделать по десять отводков, то от трёх выйдет тридцать, а на другой год от тридцати получится триста. Вот и будут деньги на строительство дома и на «Москвич». Времени свободного на такой работе у меня хватает, хоть с рассвета до заката занимайся пасекой. А пришёл посетитель, один или два в день, не проблема и отвлечься. Заманчиво!..».

 

***

 

Осень. Каждый вечер кто-то из соседей по очереди приглашает Виталия в свой дом на бешбармак. Здесь так принято, ходить друг к другу в гости, отмечают праздник согум, с наступлением холодов забивают скот и на свежину зовут родных и начальство.

За низким, длинным столом рассаживают по статусу занимаемой должности и возрасту.

Виталий сел на указанное ему место на кошму и скрестил ноги, так же как и соседи: «Да, – подумал, – к такому надо привыкнуть, ноги от непривычной позы что-то затекают».

В большой комнате только мужчины. Женщины в другой комнате, им отдают для пиршества соскабливать с костей то, что ещё осталось на них, а то и просто кость на блюде лежит, из уважения.

Во главе стола хозяин. По правую и левую руку рядом сидят по старшинству родственных связей и положению.

Джигит, молодой казах лет семнадцати, вошёл в комнату, в одной руке у него медный таз, в другой большой медный чайник, на плече полотенце, подошёл к тамаде, поставил рядом с ним таз и полил из чайника на ладони, тот помыл руки и вытер полотенцем.

Виталий запомнил, что в гостях его постоянно сажают за столом четвёртым по правую руку от тамады. Первым сидит управляющий отделением, вторым парторг, третьим пожилой аксакал с седой бородой, затем он, Виталий, русский девятнадцатилетний юноша, он понимает, что ему оказана честь быть среди первых лиц в этом ауле. И это подтверждает то, что рядом с ним, слева, пожилой казах, аксакал, и справа тоже очень уважаемый. Виталий познакомился и запомнил, кто его соседи.

Паренёк подошёл к Виталию, поставил таз, полил тонкой струйкой на руки тёплой водой, экономно, чтобы на всех хватило, подал полотенце, Виталий обтёр ладони и парень повесил его себе на плечо. Подошёл к соседу. Обошёл каждого и каждому полил на руки тёплой водой. Видимо, перед тем как идти в гости, дома тщательно руки моют с мылом, а здесь для гигиены, ополоснуть, такая традиция. Можно бы и повесить умывальник перед входом в дом или в этой комнате, ан нет! Все убедились, что у всех руки чисты.

Каждый принёс с собой перочинный нож.

На медном блюде джигит, молодой парень, принёс сваренную голову барана и поставил перед тамадой, тот отрезал себе щепотку, положил в рот и стал аппетитно жевать, затем отрезал по большому куску и отдал сидящим справа и слева. Первой степени уважаемый гость, отрезав себе щепотку, передали соседу парторгу, тот аксакалу, а аксакал Виталию, Виталий соседу, и так пробует кусочек мяса от головы барана ли, коня ли, верблюда ли каждый. Хозяин выразил своё уважение каждому, голова – это что-то самое важное, это символ, это образ, а образ – это поэзия.

Внесли куски мяса на трёх медных блюдах с чеканкой восточного орнамента, их расставили перед гостями таким образом, чтобы каждый мог дотянуться рукой.

Потянулись к расставленным блюдам с кусками мяса от одного барана, сваренного за четыре часа в казане на медленном огне.

Виталий запоминает детали традиции и замечает, что медная посуда потемнела от времени, она предмет искусных мастеров, но орнамент на блюдах не казахский.

Вот теперь ему стало понятно, откуда в каждой семье медная и долговечная посуда: её испокон веков делают на территории Азербайджана, а купцы, пересекая степи и горы по шёлковому пути, в улусах и на временных стоянках чабанов обменивают медную посуду на золотые монеты.

Гости, засучив рукава, достали перочинные ножи и взял по крупному куску мяса на кости, кто лопатку, кто кусок шеи, ребро. Делят, передают соседу, чтобы каждый принял участие в нарезании на более мелкие, дымящиеся ароматом жира кусочки, изредка пробуя их, не в силах сдержать аппетит.

Комната наполнилась вкусным запахом мяса, сваренным в жирном бульоне, шурпе.

За обсуждением в спокойном тоне семейных новостей, порезали на мелкие кусочки. Пришёл паренёк с пустым блюдом, освобождённые от мяса кости сложили горкой, и он унёс их в женскую комнату. Бог сотворил женщину из ребра Адама, мясо мужчинам, кости женщинам.

Паренёк заносил одно за другим блюда с квадратиками тонкого теста, сваренными в том же казане в жирной шурпе, и расставлял на столе.

Нарезанные общими усилиями мелкие кусочки мяса поделили поровну и высыпали сверху на горячие, дымящиеся паром квадратные лепёшечки, отчего мясо стало нагреваться.

Закончив с мясом, разлили водку по рюмочкам.

У русских принято наливать по пятьдесят или сто, а в отдельных случаях и по двести, полный гранёный стакан. Знаменитые сталинские сто грамм!.. Норма выпить за один раз! А бывает и двести граммов, а вместо закуски понюхать рукав гимнастёрки.

Истинные мусульмане спиртное не употребляют. Коран позволяет пить шербет, виноградное вино, разбавленное наполовину родниковой водой. Советские казахи, те, кто прошёл через горнило войны, и те, что учились в городе с русскими студентами, и привезли с собой от атеистов сталинскую традицию, налили в рюмки граммов по двадцать пять.

Хозяин произнёс длинный тост. Подняли рюмки, выпили. Потянулись к ближайшим к себе расставленным на длинном столе блюдам. Щепоткой, пятью пальцами отщипнули по кусочку мяса и квадратиков варёного теста. Приступили к трапезе, запивая из пиал шурпу, бульон от сваренных в казане кусков мяса на кости. В пиале сверху слой бараньего жира толщиной на два пальца, под слоем жира бульон, он долго не остывает.

После второго тоста и еды расслабились и заговорили чуть громче, разомлели.

За окном холод и синие звёзды, крупные, освещённые луной, а в комнате тепло и уют. Молодой, энергичный казах встал перед столом, в глазах искорки вдохновения и радости. В руках домбра, она как балалайка, только узкая и тоньше, её дразнят русские: «Одна палка два струна». И зазвучала музыка струн. Молодой исполнил приятным голосом озорную песню. Похвальные возгласы!.. Ещё одна песня, она лиричнее, понравилась, и тоже одобрена возгласами. Третья песня заслужила аплодисменты.

Озвучил свой тост заведующий отделением. Подняли рюмки. Обсудили тему.

Сосед исполнил свою песню и тоже получил аплодисменты.

И так один за другим!.. Прозвучал тост, и затем один за другим акыны поют о природе, судьбах людей, истории своего народа.

За пять часов пиршества компания из тридцати человек выпила пять бутылок водки!.. И так за полночь.

Виталий, посещая соседей по очереди весь ноябрь и обучаясь казахскому языку с помощью Карима, стал всё лучше понимать, о чём люди рассказывают в своих семьях: о себе, случаях во время войны, и меньше всего о событиях в стране. И стал настолько хорошо вникать в смысл песен, что сложил сам песню на казахском языке о природе, её словно придумала душа. А вот исполнить постеснялся – а не будет ли смешон, если напутал слова, и, памятуя о том, как в школе учитель пения попросил не петь в хоре с классом, оттого что нет ни слуха, ни голоса.

За четыре месяца проникся уважением к соседям и втянулся в окружающий мир новых понятий и образа жизни и стал оценивать так: «Катаюсь тут, как сыр в масле». Студенческая жизнь вспоминается Виталию, как сон. «Про моральный кодекс и о том, что будем жить при коммунизме, тут не говорят. Тут живут».

Подвыпивших нет!.. Пьяный человек – это позор!.. Ислам запрещает алкоголь!.. А вот от русских казахи всё же переняли на праздник выпивать. Не в той мере, но всё же нарушили запрет!.. Приняли социализм.

Кто же и что победит?.. Коммунисты или феодалы?.. Православие? Ислам?.. Кто сплочённее?.. Да тот, кто будет трезвее!.. Образование поставит как цель на первое место и будет стремиться стать непревзойдённым мастером, гением в своей профессии и специальности!.. Страна Советов – это страна гениев и трудящихся, ещё не полностью раскрывших свой потенциал!

 

***

 

25 сентября Виталий поехал на коне в лесхоз.

Пообщался с лесничим, сдал Зинаиде Павловне отчёт и подумал: «Выходит, что так можно?! Сдавать поддельные лесобилеты, если они принимают. А может и практика. Мне же лесничий намекнул, когда оставил себе зарплату лесника, что надо делиться. Оклады у всех небольшие, по сравнению с чабанами».

Виталий приехал в школу, привязал коня к забору и стал ожидать перемену.

Прозвенел звонок, из дверей с разноголосыми криками и смехом высыпали дети младших классов и устремились на спортивную площадку. Девочки в белых кофточках, коричневых юбках и чёрных фартуках, а мальчики в чёрных брюках и белых рубашках, за ними степенно вышли ученики постарше. Виталий, увидев Ольгу, пошёл навстречу.

Оля, увидев брата, улыбаясь, тоже заспешила навстречу, обнялись. Подошли две девочки.

– Здравствуйте! – приветливо, едва не в унисон, поздоровались девочки.

– Здравствуйте! – Виталий узнал Татьяну по оформившейся женственной фигурке, причёске, глазам, улыбке и, улыбаясь, протянул руку; девочка скромно опустила глаза и протянула в ответ свою.

Виталий ощутил её нежную и мягкую ладонь, пальчики и, покраснев, выдал свои вспыхнувшие в первое знакомство чувства к ней, и, улыбаясь, посмотрел на вторую девочку, казашку, ровесницу сестры. Ольга перехватила взгляды брата на девушек, улыбнулась.

– С Таней ты знаком, а это Алсу, мы сидим за одной партой, её папа председатель райисполкома, я ночевала в её семье, когда сбежала из интерната.

Виталий ответил кивком головы, с благодарностью пожал ей руку.

Алсу, миловидная девочка с чёрными глазами, длинными ресницами и чёрными волосами, заплетёнными в две косы, выглядит опрятно и ухоженно. С любопытством и плохо скрываемым восторгом глянула в глаза Виталию, посмотрела на командирскую фуражку с позолоченными атрибутами, блестящие золотые звёздочки в петлицах, шевроны, оценив, улыбнулась, как будто бы ей представили желанного жениха: «А что?.. И в четырнадцать лет крадут девочек. Только он об этом не знает. Я бы согласилась, чтобы он украл!»

Виталий поймал себя на мысли, что ему часто встречаются красавицы-школьницы. И если он останется делать карьеру в этом лесхозе, то не исключено, что может встретить красавицу-ровесницу в районном центре. Танечка, конечно, прелесть, её улыбка и мягкий голос покорили сердце, но она настолько молода, что ждать, когда ей исполнится восемнадцать лет, ещё четыре года. А как хотелось бы с Таней быть вместе. А разница в возрасте не такая уж и большая, пять лет. У мамы с папой пять лет, и это совсем незаметно. «Возможно, что, пока обживусь здесь и построю свой дом и разведу сад, куплю пасеку, и Танечка подрастёт, а пока будем встречаться, общаться!.. В гости приглашу..!»

– Оленька, как ты тут? Не обижают?.. Что передать маме? Она беспокоится.

– Всё отлично!.. Таня классная девочка, всё хорошо!..

Поговорили о мелочах, пошутили, девочки игриво подтрунили над Виталием, что он джигит, когда верхом на коне.

Перемена закончилась, Виталий попрощался, сел на коня, и они расстались.

 

7 ноября.

В свободное время Виталий ведёт в дневнике записи о своих впечатлениях.

«1967 год, 7 ноября, 50 лет Великой Октябрьской социалистической революции.

Дед у меня чекист, устанавливал власть Советов в Семиречье. В честь праздника решили, надо подстричь дедушку, парикмахерской в ауле нет.

Ножницами стригу под расчёску, старался, но стригу-то в первый раз, то с одной стороны клок выхвачу, то с другой, с затылка, и всё выглядит не аккуратно.

Дед посмотрел на себя в зеркало и говорит:

– Наг-г-голо с-со-стр-и-иги.

Натушили зайчатину в жаровне с луком и морковкой, веточкой еловой хвои вместо можжевельника, его тут не встречал, а по рецепту его предлагают добавлять. И можжевельник имеет запах хвои, и ель.

На столе дышащий жаром бабушкин любимый самовар, тот ещё, что в детстве мне бабуля разрешала подкидывать еловые шишки в трубу. И заварной фарфоровый чайник бабули сохранился, дед привёз с собой, он сверху. Я сам теперь и самовар ставлю, и завариваю. Цейлонский крупнолистовой чай бабушка любила смешивать с грузинским чаем второго сорта в стеклянной колбе с пробкой, обёрнутой в фольгу, чтобы аромат не терялся, это я хорошо запомнил, она заваривала на один раз, заварка получалась с тонким ароматом. А здесь автолавка привозит только крупнолистовой цейлонский чай высшего сорта, и казахи покупают килограммами.

За беседой с дедом обед затянулся, он заикается на каждом слове, да и поговорить хочется, ни радио, ни телевизора нет.

Вот примерно о чём говорили.

 

*

 

Виталий поднял стакан с чаем.

– Дед, ты чекист, сегодня твой праздник, ты устанавливал власть Советов рабочих и крестьян в Семиреченской области, теперь Алма-Атинской, конкретный участник Октябрьской революции. Надо бы по такому случаю выпить по стакану водки зараз и без закуски, занюхать рукавом. Водку я не пью и терпеть не могу тех, кто пьёт, и спиртного у нас в доме нет. Отметим чаем из твоего медного фамильного самовара на медном подносе, он, наверное, ровесник тебе?

– Старше. А революцию совершила интеллигенция. А власть принадлежала ей и тогда, в революцию, и сейчас у неё, у партии. Программу объявляли народу, и если он поддерживал, выполняли. Советы тем и хороши, что раз приняли правильное решение совместно, то вместе с помощью народа и всё приводили в жизнь. Электричество рабочим на заводы и в дома, трактора крестьянам. Сохранили страну интеллигенты, офицеры, дворяне, армия и флот.

– Дедушка! Всё правильно вы делали, и контрреволюцию победили, и фашистов, и космос победили, первыми мы полетели. А сейчас пообещали коммунизм построить, шесть лет прошло, как об этом объявили. Осталось ждать четырнадцать лет. Ну, не ждать, а каждому своим трудом его приближать. Меня учили лес выращивать для следующих поколений. На практике сам высаживал саженцы сосны в Павлодарской и Семипалатинской области. И тут план есть по посадкам голубых елей. Моя задача беречь природу и приумножать её богатства.

От самовара тёплый воздух и запах не сгоревших дотла углей плывёт по комнате, от жаровни исходит аромат кипящего подсолнечного масла, специй и тушёной зайчатины.

Виталий сглотнул слюнку.

– Разговорами сыт не будешь, пообедаем тем, что добыл охотой, ты же страстный охотник был, я помню, как меня с собой брал на куропаток. А потом и пиалами с чаем чокнемся в честь великого праздника.

Людмила разложила по тарелкам ароматную зайчатину, разломила жареную лепёшку на кусочки, положила на тарелку. Виталий взял в одну руку кусочек хлеба, в другую лапу зайца и не спеша, с перерывами продолжил:

– Самое лучшее в жизни, с детства полюбил, это находиться среди природы, бродить, путешествовать, работать, вести здоровый образ жизни, тушить лесной пожар, писать стихи и занимать себя полезными делами. Весной пчёл куплю, пасеку из ста ульев разведём, дом построим. Фамилия Шевченко прославлена, великий украинский поэт Тарас Григорьевич, кто знает, возможно, на икону, что вы с собой привезли, он на неё молился двести лет назад. И я в детстве с бабулей стоял рядом, когда она крестилась, а крестился или нет, не помню, зато помню, как она возила меня крестить в Никольскую церковь, я в телеге на сене, бабуля управляет, конь везёт. В церкви духота, народа полно, вербное воскресенье. Мне три года, надо всю ночь стоять на ногах, хотелось спать, а я ростом-то три вершка от горшка, вижу только юбки женщин, сапоги да брюки мужиков. Духота. Плачу. Запахи дыма от кадила и свечей, пота от людей… Я знаю, дедуля, что ты не веришь в Бога, бабуля так говорила. И нас, комсомольцев, атеистами воспитали, проводили атеистические беседы, брошюры давали читать. А я с тринадцати лет жил в санаторно-лесной школе, воспитывал себя сам на Моральном кодексе строителей коммунизма. А по распределению попали мы сюда, где казахи живут по законам ислама и феодализма, что, возможно, тоже неплохо, потому как семья и духовная нравственность для них святое. Забота друг о друге тоже в рамках тех законов, по которым все живут при советской власти. Да и власть не обижает, а думает, чтобы люди жили в достатке. И свой скот, и совхозный в одной отаре содержатся, я так понял из общения с людьми. И есть контраст, он в том, в какой бедности ты жил вдвоём с бабулей на твои тридцать рублей пенсии по инвалидности, хотя ты подполковник, и кому в обществе достались результаты от твоего участия в революции.

Бабуля, Царствие ей Небесное, жена твоя, колхозница, пенсии не имела, жили на твои тридцать рублей вдвоём. Я стипендию получал двадцать рублей и десять отец присылал, этого хватает лишь питаться на один рубль в столовой три раза в день одному. Да и наша семья тоже как то перебивалась, едва хватало. Отец шестьдесят рублей получал, и мама шестьдесят, сто двадцать, и это на пять человек. А для сравнения, здесь пастух получает шестьсот рублей, плюс жена, помощник чабана, четыреста, итого тысяча на двоих. Заработная плата Генерального секретаря ЦК КПСС одна тысяча двести рублей. Вот такое отношение советской власти к коренному населению союзных республик. В прибалтийских республиках уровень жизни искусственно поддерживали на уровне стран Европы. А в Российской Федерации, хорошо лишь живут в Москве, а отъедешь от Москвы, и там везде в деревнях нищета. Почему так?

Дед по-своему воспринимает происходившее в стране и настоящее.

– Мы всё правильно и в революцию сделали, согласен с тобой, и до войны, и в войну, и после. Власть передали Советам народных депутатов, а они исполнительному комитету. Учили детей, людей и сами учились. Готовили кадры. А в самой партии были и социалисты, и троцкисты и внедрившиеся во власть белогвардейцы, враги народа, разные элементы. Не коммунисты, а приспособленцы. Революция ведь назревала не одно десятилетие. Декабристы начали, масоны. Совершила первую февральскую революцию аристократия, уговорили императора отказаться от трона. Временное правительство из аристократов, а в октябре революцию организовали тоже из дворян, соратники Ленина, Дзержинский, Троцкий, он нанял три полка латышских стрелков, и платили им золотом, нанял Генеральный штаб бывшей царской армии, генералов и офицеров царской армии, и они перешли на сторону большевиков. Конституцию СССР приняли уже в феврале 1918 года, через три месяца после прихода к власти. Правительство Ленина провело десять реформ, чтобы спасти новое государство, каких ещё не было в истории человечества. Власть Советов!.. Экономику стали восстанавливать, строить гидроэлектростанции, провели электрификацию страны. Был такой лозунг: «Коммунизм – это Советская власть плюс электрификация всей страны». Вернулись к рыночным отношениям, нэпу, новой экономической системе, а затем при Сталине перешли к плановой системе. В тридцатые годы к войне готовились. За десять лет в тридцатые годы построили десять тысяч заводов, колхозы создавали, людей накормить. Продавали почти всё зерно, чтобы иметь валюту и покупать технологии, нанимать иностранных инженеров. Выдалось неурожайное лето, засуха, а контракт по продаже зерна надо выполнять, иначе неустойка. Вот и начался голод. От Балтики до Тихого океана. От Северного ледовитого океана до Чёрного и Каспийского моря. Всем народам досталось одинаково. Войну народ выиграл во главе со Сталиным. Были ошибки? Были. Теперь вот ядерной войны надо опасаться. На оборону деньги идут. А врага можно победить, только если есть человеческий ресурс. Вот союзные республики и обхаживали, столицы республик подтягивали под уровень Москвы и по науке, и по благоустройству. Россия матушкой стала не только для русского населения, но и для всех национальностей.

Виталий тихо, задумчиво выслушал.

– Хотелось бы в это верить, что Россия стала матушкой для всех народов. То, что она кормит всех, как настоящий коммунист, снимет с себя последнюю рубаху и отдаст тому, кому она нужнее, верю. Это видно по зарплате моего отца и мамы и зарплате пастухам, хоть в Казахстане, хоть на Кавказе. Всё это я, дедуля, учил по учебнику Истории КПСС. Но хотелось бы жить сегодня лучше, а как будет при коммунизме, об этом можно только мечтать, а мечтать никому не вредно, чтобы мечту сделать сказкой. А вот «Москвич» в магазине стоит в продаже, а купить его на зарплату не имею возможности, годы уйдут, пока на машину накоптишь.

– Заработаешь, если пчёлами займёшься. Молодой, и желание есть, а на селе надо иметь свою корову с телком и овец. Конституция разрешает на каждого человека иметь двадцать овец, нам на троих шестьдесят. Лесник, как и казак, должен жить на всём своём, своим хозяйством. А ты вырос городским, к этому тяги нет, потому тебе зарплаты и мало, всё сразу хочешь иметь, оттого так и рассуждаешь.

– Я в Лениногорске любил бродить по сосновому лесу, наблюдать, и писать стихи.

– А почему не пишешь стихи?

– Стихи пишут и посвящают любимым. В студенчестве нравились девушки, так и стихи сами приходили, это состояние души, особое какое-то. А здесь меня никто и ничто не вдохновляет. Серая полоса. А нет любви, нет и стихов. Одна тоска. В техникуме девушки из группы нравились, но мы расстались, по распределению послали нас работать в разные области и лесничества, а надо было бы одну из них с собой забрать. Это я только тут понял, когда в такую дыру попал. Нравилась там одна, впереди меня на соседнем ряду парт сидела, всё на неё поглядывал. И даже немного встречались, фотографировались, а всё думал, что не пришло время жениться. А в этом ауле вообще ни одной ровесницы, кроме соседки, не видел. И если тут оставаться жить и работать до старости лесничим, то надо привыкнуть к этой ситуации, выучить казахский язык. Купить русско-казахский словарь и думать на языке народа, о котором вовсе ничего не знаю!.. И если писать рассказы, то на каком языке писать? На казахском?.. На русском?.. Для кого?.. Вырос в Алма-Ате, русском городе, где живут люди ста национальностей, а работать прислали в аул за двести километров от города. В детстве один год жил в десяти километрах от Алма-Аты, в Жана Дауре. Мама и папа работали в школе, мама, за недостатком учителей, учила казахских детей на русском языке и математике, и русскому языку, и литературе, и ботанике. Отец преподавал физическую культуру. Жили. И было тогда мне шесть лет. В январе холодно в крохотном домике из самана. Русская печь тоже из самана, лежанка не прогревается, да печку нечем топить, вокруг степь, и ни одного дерева саксаула. Отец приносил с берега реки сушняк, но его не хватало обогреть домик. К утру вода в ведре покрывалась корочкой льда. Мы с Олегом заболели воспалением лёгких, и семья вернулась в город, к тебе в дом. А здесь, если серьёзно выучить казахский язык, то мог бы, пожалуй, вписаться в мир казахов, их культуры, обычаев. Язык у наших казахов и из Китая один, а воспитание разное, так исторически сложилось. Правят и в СССР, и в Китае коммунистические партии, а уровень жизни и культуры разный.

 

 

***

 

На ужин Людмила приготовила плов из баранины, она здесь особая, овцы нагуливают вес на цветущих альпийских лугах!..

Темнело. Послышался стук в дверь. Виталий вышел на крыльцо, увидел незнакомца средних лет, прилично одет, казах, в поношенном уже костюме, крепкого телосложения. Не пастух и не лесник.

На чистом русском языке без акцента поздоровался.

– Я из госбезопасности, на границе неспокойно, ночью ожидаем провокацию в клубе и нападение на вашу семью, я буду вас охранять.

Виталий вспомнил, что, когда мыл золотоносный песок, ему тогда показалось, что за речкой в молодом ельнике кто-то ходит и тихо разговаривает, наблюдают за ним, и тогда решил поскорее уйти.

– Меня зовут Виталий, помощник лесничего.

Сотрудник дружелюбно улыбнулся.

– Я всё про вас знаю.

– Проходите. – Виталий открыл дверь и проводил незваного гостя в комнату, представил маме и деду, пригласил присесть на стул у стола.

Чекист, придвинув стул к окну, сел так, чтобы его не было видно снаружи, отодвинул край занавески, посмотрел, нет ли кого на улице и на берегах реки, у ельника, достал пистолет «ТТ» и положил на подоконник.

– Вы с братом ходили на охоту, почему вы не искали раненого вами козла? Там были видны следы и капли крови. Картечь ему попала в лёгкие, он пробежал ещё метров сто и лёг. Вы ушли, а я нашёл того козла, закинул на круп коня, проводил вас издали, и когда вы зашли домой, я поехал ночевать к пастуху. Козла мы освежевали, мясо подсолили и повесили куски у буржуйки в юрте подкоптить. Завтра утром поедем к нему с тобой кушать беспармак.

Чекист просидел всю ночь, всматриваясь в ночную темень.

Жить высоко в горах вблизи границы не такое уж и романтичное мероприятие.

 

***

 

Виталий сидит за столом в кабинете, смотрит в окно. Поле грязно-желтоватое от стерни ячменя. Синеющие вдали склоны гор в голубом ельнике. День бежит в однообразии за днём. Посетителей нет. А тут приказ. Лесничий в лесхозе ничего не пояснил, а дал на руки приказ директора провести ревизию обходов, исполнитель Кутелев В.Г., его и должность и фамилия. Что делать? И как это делается? С чего начинать? С документов? Так вторые экземпляры лесобилета в лесхозе. А на руках у людей подлинники. И там стоит цена по тарифу.

«Дрова. Десять кубометров. Цена три рубля. Итого тридцать рублей». И отдаёт покупателю. А когда покупатель ушёл, пишет в копии лесобилета вершинки от деревьев, словно тут идёт лесоповал и людям достаются отходы, вершинки от стволов. Лесничий так научил.

А тут ревизия, и он сам должен её провести. Теоретически, обход лесника – это участок леса площадью десять и более тысяч гектаров, более трёх километров в длину и четырёх и более в ширину.

В сосновых борах, на равнине, где проходил практику, видны на земле и волоки, и места вырубок. И там можно проверить на каждом пеньке от срубленного дерева клеймо техника лесовода, именное, с номером лесоучастка, кто отводил. Есть клеймо, значит дерево срублено на законном основании. И помощник ставит своё клеймо, проверено. Или лесничий проверит, и тогда он ставит своё клеймо. Если клейма нет, то виноват лесник. Не уберёг дерево от поруба. Это и есть ревизия, как в магазине. Лесник в ответе и за то, чтобы в его обходе не возник пожар по вине человека, и знать, кто поблизости пасёт скот, и кто приехал охотиться, и кто на отдых, и предупредить, чтобы костёр в пожароопасный период не разводил. А если и разводит в сырую погоду, чтобы, по правилам, обложил место кострища камнями.

 

***

 

В империи Чингисхана – Тамга – печать наместника – это знак власти, у кого тамга, тот и владыка. И русским князьям хан Золотой Орды вручал на правление знак власти.

У казахов и ныне особое почитание к человеку, у которого в руке тамга, личное клеймо, это для них символ власти. По виду это молоток, ручка деревянная и металлическая печать, диаметром семь сантиметров. У «Тамга» лесничего «К» – контроль с одной стороны, а с обратной первая буква должности – «Л». У помощника лесничего «К», контрольное, с одной стороны и с другой буквы «П/Л», у техника лесовода звезда и «Т». Так можно узнать, кто отпустил и кто проверил.

В царские времена лесной чиновник обходил дворы поселения и с каждой трубы брал налог в пользу государевой казны.

В советское время в ауле порядок таков.

Помощник или лесничий выписал лесной билет. Покупатель едет к Усабаеву и приглашает его, уважаемого, и лесника обхода, в гости на беспармак, затем они втроём садятся на коней и едут в лес. Выбирают усыхающие или сухие ели, покупатель топором делает затёски, а Усабаев своим клеймом, обмакнув в краску, бьёт по стволу, и на нём остаётся изображение красной звезды. Дерево отведено в рубку. Владелец спилит, и будет считаться законно притащенным конём волоком в аул. На руках лесобилет, а на стволе клеймо.

Виталий задумался о смысле ревизии, каким образом её проводить. «Теория вроде бы проста и понятна, а как претворяется на практике?

Я в присутствии Усабаева и лесника, обязан проверить каждое дерево на его обходе!.. Девять лесников и девять обходов!.. Склоны гор покрыты ельником на сотнях тысяч гектаров! Надо проверить, есть ли на пеньках клеймо со звёздочкой техника Усабаева, и рядом поставить ещё одно, своё, клеймо помощника лесничего.

Если ревизию проводит лесничий, то он оставляет на пеньке оттиск своего клейма.

Приказ обязывает меня проводить ревизию, возьму своё клеймо.

Пеньки без клейма говорят о воровстве, лесник торгует лесом.

Объехать и проверить вырубки на площади в сотни тысяч гектаров – дело в условиях гор физически невозможное. Каждый склон густого леса не облазить, всех деревьев не пересчитать!..

Вот такой вот мой статус помощника лесничего!.. Вести учёт несметных лесных богатств!.. Немыслимый!.. Директор тут прижился, принял феодальные правила поведения и стал сам феодалом. Только приказы издаёт. А исполнять мне!.. Нет! Надо срочно в институт поступать! Лесничий тоже в конторе сидит и вроде бы как на работе.

Усабаев без диплома, ровесник моего отца; Уса – это род, а бай – дворянский титул, хозяин территории, феодал, землевладелец. А я по положению, выходит, что выше бая, а директор лесхоза хан или князь на территории района!..

Хочу ли я этого или нет, но меня воспринимают простые жители именно так, я для них бай».

В кабинет зашёл Усабаев, лет пятидесяти, в форменной одежде с одной звёздочкой в петлицах, до блеска начищенных офицерских сапогах, в шапке со значком из золотых дубовых листьев; поздоровались, Виталий пригласил его сесть и ознакомил с приказом.

– Что будем делать?

– Поедем по дворам. Лежат брёвна. Говорим хозяину: «Лесорубочный билет есть?..» – «Есть!». Едем в другой двор. «Нет билета?» – составляем акт.

Виталий задумался. «Гениально!.. Это всё упрощает!»

– Вы всегда так делаете?

– Да.

– Согласен. А что с брёвнами делать, если деревья сворованы? Предложить выписать лесобилет?.. Не оставлять же людей без дров на зиму?

– Нет. Воровать нельзя. Скажем управляющему, он пришлёт трактор и брёвна увезёт на пилораму в совхоз. Школу ремонтировать, детский сад. Завтра утром поедем, я скажу лесникам.

Пройти и осмотреть каждый двор в своём ауле можно и за день. А на другой день поехать в соседний аул.

Ан!.. Да нет же!!!

Казах лесник даже в своём ауле пешком не ходит! Это ниже его достоинства!.. Он работник государственной лесной охраны! Это должен каждый не только понимать, но и прочувствовать!..

Усабаев съездил к леснику, а тот объехал остальных.

Собрались у конторы девять лесников на конях верхом.

Усабаев предупредил:

– Твой конь монгол, на таком ездят чингизиды, он должен идти впереди. Голова моего коня отстаёт на полголовы от твоего коня. Лесники друг за другом едут по возрасту, самый молодой едет последним. Держи себя солидно, на коне сиди, на землю не сходи. Мы за тобой едем следом.

Кавалькада из девяти лесников в форменной одежде въехала в первый от конторы лесничества двор, к соседу. Виталий покупает у него куриные яйца на еду.

Из дома выходят один за другим тепло одетые старик, мужчина-хозяин, любопытные дети, женщины.

Хозяин показал Виталию лесорубочный билет.

Виталий, вопреки наказу Усабаева, спрыгнул из седла, поздоровался за руку, из уважения к соседу посмотрел Лесорубочный билет, выписанный им, и вернул.

Можно ехать в соседний двор.

Виталий вставил ногу в стремя, взялся за луку седла. К нему подошёл аксакал, глубокий старик, волосы на голове и борода белые, как лунь, с плёткой в руке, аксакал берётся двумя руками за сапог Виталия, не совсем поднятой ноги, и, поддерживая её, помогает сесть на коня, выказывая этим своё чрезвычайное уважение!

Эта семья выслана из Китая, все слегка напуганы, ведут себя настороженно. Лесники молчат с важным видом.

Виталий уселся в седло, улыбнулся соседям, прощаясь, его взгляд упал на красивую плётку в руке аксакала, залюбовался: рукоятка из яркого тёмно-вишнёвого стволика, сплетена из тонко нарезанных полосок кожи настолько аккуратно, что выглядит произведением искусства.

Старик перехватил взгляд, тут же снял с руки и протянул Виталию, кланяясь, прижимая руки к груди, всем своим видом прося принять подарок.

Виталий помахал ладонью, что не может взять.

Усабаев шепнул: «Возьми! Нельзя не брать!.. Обидишь!».

Старик преданно, просящим взглядом смотрит в глаза: «Возьми!..».

Виталий принял подарок, поклонился, надел плётку себе на запястье.

Виталий и сам садится с лёгкостью в седло, управляет конём, чтобы он шёл иноходью, рысью, галопом, и пока кавалькада лесников двигалась к следующему подворью, чувствовал себя обескураженным: «Старик выказал своё огромное уважение, как баю или хану! Показал пример сыну и внукам. Это просто немыслимо!.. Пионеров, комсомольцев, коммунистов у нас не учат раболепствовать!.. Демократический централизм. Все на равных правах!.. Человек человеку друг, товарищ и брат!.. Мы скоро будем жить при коммунизме, а тут о нём и не слышали. Вот оно, дыхание далёких отголосков идеи революции по обе стороны границы!..»

 

***

 

Малограмотным народом управлять очень просто. Надо запугать Богом, Аллахом, Буддой и сказать: «Вот так делать грех!.. Зачем тебе знания? Научился писать и читать, и довольно. Меньше знаешь – лучше спишь. Мы за тебя сами подумаем наедине с Богом». И всё!.. Божьи рабы стали твоими рабами. И они – тебе и опять тебе, а не Богу, понесут дань и служителю церкви отчислять десятую часть от того, что имеют. Построил дворец и храм, куда бы рабы приносили свои подношения и копились богатства. И следи, чтобы никто не увиливал от приношений. Вот и своё княжество появилось. Конфессии собрал воедино – вот тебе и государство. Правовые институты, карательные органы. И живи себе на здоровье!.. Ты и князь, и царь, и султан, и король.

 

***

 

Приглашали в дом угостить лепёшкой, баурсаками, чаем. Но лесники позволяли себе зайти в гости только к уважаемым в ауле людям, к родным и друзьям.

В одном из дворов составили акт на сворованную древесину. Акт заберёт в конторе лесничества парторг. Брёвна трактором утащат на пилораму совхоза, распилят на брус и доски, и они пойдут на ремонт детского сада, школы, больницы, домов совхоза. Брёвна и есть та «оплата» за содержание коня помощника лесничего.

Казах из Китая, пастух, построил себе просторный дом, теперь дом надо построить сыну, а для этого купить деловую древесину, выписать лесорубочный билет, значит, надо пригласить в гости лесников и хорошо их угостить бешбармаком.

Пока готовился ужин, Усабаев сел играть с хозяином в покер, резались весь вечер. Усабаев проиграл один рубль, смешные деньги, четыре булки хлеба, при доходах пастуха хозяина больше чем одна тысяча рублей, но хозяин требовал отдать и, повторяя и повторяя своё требование, не приглашал к столу, пока Усабаев не отдал рубль. У Усабаева зарплата семьдесят рублей, у семьи пастуха тысяча! Выше только у Генерального секретаря ЦК КПСС Брежнева, у него одна тысяча двести рублей!

Усабаев оскорблён, зол, чувствует себя униженным.

У тех, кто испытал нищету в Китае в шестидесятых годах, культ денег до потери разума.

 

***

 

Во времена революции, братоубийственной войны между белыми и красными, богатые казахи, баи с семьями, басмачи, а это в прямом смысле слова разбойники, не приняв Советскую власть, откочевали в Китай. А через пятьдесят лет трудолюбивые китайцы в результате Культурной революции оказались в нищете и голоде.

И казахов выслали из Китая в Казахстан.

В СССР детей и внуков русских бывших дворян, царских офицеров, басмачей, воевавших против советской власти, устроили на работу. Казахов в совхозы пастухами, и они стали сразу богатыми людьми, по сравнению с китайцами, и стали строить свои дома и обзаводиться хозяйством.

Советские казахи, а это два поколения, воспитанные на русской культуре и советской идеологии, не любят высланных из Китая казахов и русских офицеров по двум причинам.

Первая – та, что психология этих людей генетически пронизана ненавистью к большевикам и советской власти.

Вторая – жадность.

Знание русского языка позволяет советским казахам с лёгкостью поступать в институты и университеты и овладеть знаниями, накопленными веками в Академиях наук разных стран мира, сформировать национальные кадры для управления государством на европейском уровне и народным хозяйством на основе новейших научных достижений. А любой маленький народ, оторванный от знаний, так и остаётся на феодальном уровне развития, и если замкнётся в себе, отгородит себя от внешнего мира, будет отброшен на сотню лет назад, пока не примет общемировую культуру.

 

***

 

Виталий вышел на крыльцо, полной грудью вдохнул зимний воздух, горный, чистый, слегка разряженный. Низкое давление у него с детства, а тут в горах оно ещё ниже, иногда покалывает сердце, но он считает, что на это не стоит обращать внимания. Иногда. Чуть-чуть.

Что ж делать? Надо ко всему привыкать, и к поездке верхом на коне, и к климату. Надо отработать после окончания техникума три года, куда Родина пошлёт или сам пожелал, таков закон. «Привыкаю и к людям в ауле, и к своему положению. Две тысячи метров над уровнем моря – это ещё не высота, живут же и здесь, а на Памире и на более высоких отметках, и три, и четыре тысячи. Живут в спокойствии. Нормально живут. И караваны купцов по шёлковому пути шли от колодца к колодцу и вдоль рек. Вон, за аулом видна вдали щель в горе, Джунгарские ворота. Эти горы, земля, камни помнят историю, знают, что из века в век происходило. Вот бы найти общий язык с природой и считывать информацию. Задал вопрос дереву – оно рассказало, что видело за свой век, задал камню, скале – они-то всё помнят за тысячи и миллионы лет. Любопытно. И скучно. Есть время в институт готовиться, да жаль, что не побеспокоился летом в институте взять билеты к вступительным экзаменам, методички, учебники. Скорее бы весна наступила, да пчёлами заняться. Вокруг луга, должно быть много цветов».

Виталий полюбовался пейзажем аула, из печных труб поднимаются струйки дыма. На склоне горы за речкой голубые ели.

И направился в кабинет лесничества, сел за стол.

Из окна вид всё тот же, поле грязно-жёлтое от стерни скошенного овса, за ним склон горы, где насобирал смородины на зиму и с братом видели в свете костра в двух метрах от себя оленя и волка, и это был шок! Не успели сообразить что-либо, снять хотя бы ружьё с плеча, как они растворились в темноте. А главное, из того, что врезалось в память, – просящий взгляд изюбря защитить и усмешка на морде волка.

Виталий достал из сейфа бланк табеля выходов на работу штата лесничества, лесников, заполнил графу за 1 декабря 1967 года, каждому в списке поставил по восемь часов.

В дверь постучали, в кабинет вошёл Кайрат, пожилой лесник, он обычно выступает и как хозяин этого участка леса, и как связной от чабана, которому надо сделать дело, но он не может оставить отару и скот без присмотра, волки не дремлют.

– Чабан из Китая в юрте живёт. Далеко ехать надо. Дом надо строить, лес надо.

– По закону полагается на строительство дома сто кубометров, привози мне решение райисполкома в лесничество, и я оформлю. Для таких целей райисполкому выделяется лесосека.

– Усабай знает.

– Привези решение, и я выпишу лесобилет.

– Для чабана это большое событие, он зовёт кушать бешбармак. Так принято, обычай. Вечером приеду за тобой. Коня у дома держи. В гости поедем.

Виталий привёл из конюшни коня Карьку, привязал за уздечку к забору и стал ожидать лесника дома.

Лесник постучал в дверь и позвал за собой.

Виталий с лёгкостью запрыгнул в седло коня, и они с лесником отправились к пастуху в урочище.

Звёздная ночь, звёзды в горах горят, как фонарики, в морозной дымке они как сквозь увеличительное стекло и, кажется, с кулак величиной, вот где красотища!

Долгое время едут по пологому безлесному склону.

Пейзаж освещается от Млечного пути, а от слегка припорошенной снегом земли всё словно отражается. Всё в белом лунном свете, он отражается от снега, долина, словно зеркало, в котором поблёскивают звёзды и светятся синие ели на склонах гор. Полнолуние. Ночь, а светло, как днём, всё в синеве дрожит, и, кажется, что, как в водной глади, отражаются и звёзды, и горы, и ели. Кони несут седоков рысцой, и всё дрожит и рябит в глазах от белых искр морозца.

На фоне зимнего пейзажа появились очертания юрты, из железной трубы струится и рассыпается дымок, его украшают искорки огня. Скота поблизости не видно.

Лесники привязали коней у столбика, пошли к юрте.

Хозяин, откинув край кошмы, вышел встретить гостей.

– Ассалому алейкум!

– Ваалейкум ассалам!

В юрте у буржуйки низенький круглый стол, низенькие скамейки. Юрту освещает огонь из приоткрытой дверцы буржуйки, её труба выглядывает в небо, дыра у юрты вверху приличная, чтобы кошма не задымилась, такая, что видны звёзды.

Хозяин пригласил гостей сесть у буржуйки на маленькие скамейки за круглый стол.

Блики огня из приоткрытой дверцы буржуйки тускло освещают убранство юрты. От раскалённых докрасна стенок железной печурки тянет жаром, лицу, груди и рукам тепло, а спина сквозь верхнюю одежду ощущает прохладу, от земли тоже тянет холодком, хотя она прикрыта кошмой и ковром. Тепла для комфортной жизни маловато, хотя огонь в буржуйке поддерживают весь день, обогревая небо в большей степени, чем пространство юрты. Но и к такой жизни привыкают, а, впрочем, другой и не знают.

От входа справа на земле толстым слоем в несколько слоёв кошма, на кошме спальное место, гора из одеял и подушек, впритык настелены ковры, они защищают от холода промёрзшую землю. Юрта защищает от ветра, но не от морозов, в юрте холодно. На толстом слое одеял среди подушек казашка лет семидесяти, мать хозяина, сухонькая, но ещё шустренькая, сидит в праздничной национальной одежде по случаю приёма высоких гостей, и на ней поверх тёплый, в узорах халат, молча наблюдает.

Женской половины в юрте нет, жена с ребёнком у родных в ауле, дети в интернате.

Над буржуйкой на длинном шесте, закреплённом к остову из деревянных изогнутых брусков, подвешены рёбра и крупные куски мяса конины, от него в юрте кисловатый запах. Так вялится мясо дымом, когда в буржуйку подкидывают дрова, клубок дыма наполняет юрту.

Хозяин подложил пару чурок в буржуйку, из дверцы повалил дым, и обдало мясо горячим дымом, он потянулся через верхнее отверстие к звёздам. Задымливают мясо специально, холодное копчение, оттого и в юрте холодно, иначе мясо испортится.

На буржуйке чугунный казан, в нём варится конина, запах от подкопчённого, сваренного, как на холодец, кусков мяса витает в воздухе, его варят шесть часов.

Хозяин обошёл гостей, сидящих за круглым, низким столом, полил из чайника над тазом на руки, подал полотенце.

Достал из котла казы.

– Что это? – поинтересовался Виталий.

– Ребро коня с жирным мясом и слоем сала в толстой кишке коня. Коптят, затем варят. Уважаемым людям подают. А голову коня на согум скушали с родственниками.

На полу ковёр, подушки, тепло, ноги не мёрзнут, воздух прохладный, но от буржуйки идёт тепло, и, в общем-то, комфортно.

Хозяин положил на маленькое блюдо перед Виталием колбасу, казы. Виталий своим перочинным ножом разрезал оболочку, от кости отделил мясо, разложил на блюде. Слой сала на слое мяса вытопилось, и от сала остались клейковина, отрезал кусочек мяса, попробовал и оценил: «Вкус обалденный, с кислинкой». Отрезал от казы себе кусочек, вернул остатки казы хозяину, тот передал леснику, лесник тоже отрезал себе кусок и остатки вернул хозяину.

Хозяин налил в гранёные стаканчики по половине маленькой рюмки водки, желал гостям на казахском языке, лесник перевёл, долгих лет и здоровья.

Разговор степенный, неторопливый ведёт лесник. Виталий понимает, о чём идёт речь, но не вступает в беседу, оттого что ещё не все слова знает, знает и поговорку: мудрые люди молчат и не бросают слова на ветер, считают, что пусть меня таким и воспринимают.

Старушка слушает с интересом, но вида не подаёт, неподвижна, как мумия.

Хозяин из котла достаёт кусок мяса, сообща режут на куски и кусочки. Сверху накладывает лепёшки, порезанные на квадратики. В пиалы разливает бульон, слой жира.

От буржуйки веет жаром, а по ногам тянет холодом. От сытного ужина засоловели, и уже так и хочется приткнуться на тёплые одеяла, зарыться в них и спать.

Воздух чистый, зимний, морозный поступает через отверстие в конусе юрты, видно звёзды.

В буржуйке прогорели дрова, хозяин выгреб на лопату золу с остатками красных угольков, вышел из юрты.

Лесники, вытерев руки о полотенца, надели шапки и рукавицы, взяли свои плётки, попрощались с апой и направились на выход.

Хозяин, держа верёвку в руках, затягивал откинутый конец кошмы на куполе юрты, сберечь на ночь хоть какое-то тепло.

Хозяин отвязал повод коня карагайбастыка и подал с поклоном в руки. Лесники сели на коней и отправились в ночь. Тёмно-синий купол неба блестит бриллиантами звёзд, Виталий узнал ковш Большой медведицы и Полярной звезды. Кайрат вёл к той звезде, что светилась над его родным аулом.

 

***

 

Казахи помогают друг другу, это закон. В чём бы это ни выражалось. Кто бы что ни сделал: «Мен бельмейн – ничего не видел, ничего не знаю». Никогда никого не выдам!..

В другой раз приехал лесник и сказал, надо выписать билет на 25 кубометров деловой. Виталий выписал ему билет на 25 кубометров деловой древесины и 25 дровами. Если спилить дерево, то из него выход деловой пятьдесят процентов и столько же дровяной. Итого пятьдесят кубометров древесины.

Придуманная лесничим схема выписывать дровяную древесину населению – спилят-то дерево высотой двадцать пять метров, а указывать в лесобилете, что проданы только вершинки деревьев!

А куда хлысты деваются? Остаются в лесу превращаться в труху?

Вот на то и ревизии в лесу проводят, а не по дворам.

 

 

***

 

В кабинет директора вошёл лесничий.

– Мне надо в райком партии сходить, разрешите отлучиться?

– Конечно, иди.

Зазвонил телефон. Лесничий из любопытства задержался.

Строганов поднял трубку.

– Здравствуй, Владимир Сергеевич! – послышалось из телефонной трубки.

– И тебе здравствовать. – Лесничий узнал интонацию голоса и манеру говорить начальника районного КГБ. – Всё остаётся в силе?

– Да. – Директор косо взглянул на лесничего. – Завтра выходной, вот и поедем. В шесть часов встречаемся у заставы.

Лесничий попрощался кивком и вышел.

По дороге в райком он зашёл к своему отцу и сказал, что директор завтра поедет на охоту. Лесничий ушёл, а отец позвонил родственникам.

Строганов с приятелем на конях короткой дорогой вдоль реки, минуя Джамбул и Каратоган, чтобы быть подальше от любопытных глаз, проехали мимо второй пограничной заставы, пересекли реку и направились по дороге к ущелью, ведущему к леднику.

На рассвете Кайрат постучал в окно квартиры Виталия.

Виталий нехотя встал со своего раскладного кресла кровати, отодвинул шторку, выглянул.

Кайрат махнул рукой: «Выходи!»

Виталий оделся и вышел на улицу.

– Директор на охоту поехал. Будем помогать. В загон пойдём.

– А нас приглашали?

– Помогать надо. Поехали. Я коня твоего привёл.

Виталий выпил стакан тёплого чая с вчерашней заваркой, налил в бутылку молока, завернул лепёшку в бумагу и сунул всё в полевую сумку. Верхом на конях лесники поехали по дороге вдоль реки в распадок.

– Ты что, знаешь, где он охотится?

– Директор и его друг делают засаду на перевале, там звериная тропа, а мы погоним изюбров по ущелью, стучать, кричать. Он каждый год там охотится, мясо на зиму надо готовить.

По пути встретили ещё двух казахов верхом на конях, они ехали в том же направлении.

Крутой склон. Каменистая осыпь тянется снизу и почти до верха, среди камней изредка ёлки, а ещё выше непроходимый девственный ельник. По тропе приехали на просторную поляну, где уже собрались чабаны, двадцать с лишним осёдланных коней и лошадей сбились в табун. Казахи с плётками, в тёплых одеждах и шапках-малахаях стоят малыми группами и ведут меж собой разговор.

Подъехали, поздоровались.

– Ассалому алайкум!

– Ваалейкум ассалам!

Виталия поразила эта картина. Как узнали?! Зачем столько народа?! Если и добудут директор с чекистом одного оленя, то что там на каждого достанется, если поделить на двадцать шесть человек?! Да!.. С поразительной скоростью разносит сарафанное радио любую важную весть, так дружно живут пастухи, находясь в родственных связях и передают новость от дома к дому или гонцами, а это молодые парни, джигиты, их одаривают за новость, или сами друг другу от юрты к юрте.

Виталию дали таз и показали направление, откуда идти по склону и шуметь, стучать по тазу палкой, чтобы выгнать оленей, их не видно, но они, вспугнутые, с разных мест длинного склона должны по тропам убежать на перевал, где их будут поджидать пули из боевых винтовок.

Виталий, не раздумывая, слез с коня и пошёл в начало ущелья, а чабаны остались на поляне. Здесь все на равных помощники охотникам, а русский самый молодой, ему и в загон идти.

Идти по россыпи камней крутого склона мучительное дело, Виталий стучит палкой по тазу, эхо отзывается по ущельям.

Солнце поднялось из-за вершин гор, выстрелы один за другим раздавались и стихли.

Виталий спустился со склона на поляну, а пастухи на конях отправились по тропе к перевалу.

Стащили волоком шестнадцать изюбров, тут же с них моментально сняли шкуру, а мясо поделили. На шкурах лежат почти равные по значению куски мяса, передние и задние ноги, рёбра, шеи, головы. Шестнадцать туш поделили на двадцать шесть примерно одинаковых по весу частей. И каждый свою долю унёс в свои перекидные сумки, накинутые на крупы коней, и, поспешая, уехали.

Виталий дождался, когда спустится Строганов, ему досталась брюшина, рёбра, голова. На другой шкуре, для чекиста, который не спешил показываться на глаза Виталию, была такая же кучка. Строганов с нескрываемой тоской во взгляде смотрел на то, что досталось от делёжки.

Виталий ощутил стыд за свою кучу мяса на шкуре из куска рёбер, шеи и задней ляжки оленя.

 

***

 

За неделю до празднования Нового года в лесничество приехал завхоз Дома правительства заготовить для семей министров голубые ели. Их нарубили на посадках прошлых лет, пушистые, стройные, трёхметровые, не ёлки, а загляденье. Ели – сами по себе, тоже ещё живые, пока не осыплется хвоя, живые большие игрушки, с ароматом смолы и хвои с голубым отливом.

Предложил передать в Алма-Ату ёлку любимой девушке.

Виталий задумался.

– Да нет у меня в городе невесты.

– Такую красавицу-ёлку подаришь – будет.

– В школьные годы были подружки соседки. Бэла Гехтман подружилась с другом одноклассником Серёжей Кеменовым. Люда Приезжева учится в Целинограде, возможно, на Новый год и приедет к родителям. И такой подарок могут воспринять, как особый знак, он обяжет меня дождаться окончания её учёбы.

– Других нет?

– В санаторно-лесной школе понравилась Света Зимаскова. Хулиганка, чёрт в юбке, каталась по нашим дубовым аллеям верхом на коне, вошла в доверие к завхозу. Весёлая, озорная, она на год младше, в шестом классе, а я в соседнем, седьмом. Осенью нам дали задание перебрать картофель в овощехранилище, и я кидал в неё картошкой. Кричит: «Дурак!.. Больно!..» Вот так я обратил на себя внимание. Оказалось, что мы из Хрущёвского посёлка, и её дом на соседней улице.

Когда после окончания восьмого класса уезжал поступать в лесной техникум, пришла проводить. Потом мы залезли на крышу сарая, и она потянулась ко мне поцеловаться в губы.

Я ощутил себя в неловком положении. Это так непривычно, стыдно, и не так уж интересно, но волнительно.

Воспринял как вроде хулиганства. На неё это похоже. Мы же не такие ещё взрослые, чтобы в губы целоваться!.. Не понравилось, видимо, страсть ещё не проснулась к девушке.

А как я должен был поступить? Понравилась Света? Да.

За годы учёбы не поцеловался ни с одной из девчонок, пока встречался, и эти свидания проходили по-приятельски. О том, чтобы жениться раньше восемнадцати лет, не могло быть и речи. Мы же так воспитаны. Тогда зачем продолжать видеться? Уезжал домой на каникулы зимой, летом на практику в лесхоз, и забывалось. Надо получить диплом, направление на работу, должность, служебную квартиру в лесничестве, а затем уж и семьёй обзаводиться. Рассудок так подсказывает поступать. Ну, было дело, на практике влюбился в девчушку казашку семипалатинскую с первого взгляда, пообещал к себе забрать. Обстоятельства изменились. Передумал. Остыл. Значит это тоже не любовь, даже если и с первого взгляда, как показалось.

А вот Света Зимаскова в январе этого года, когда я приезжал на зимние каникулы, на четвёртом курсе, год тому назад, вытаскивала меня в молодёжный центр на ёлку на Новый год, а потом на лыжню в табак совхоз, в поход по местам революционной славы. Шли колонной, в памятных местах проводили митинги. Ночевали в спортивном зале школы, а на другой день провели соревнование, встали на лыжню, их выдали напрокат в школе. На старт я тоже вышел, но не люблю морозные зимы и снег. Ходить на лыжах тоже. Особенно по подтаявшей лыжне, а она в первых числах алма-атинского января вперемешку с землёй.

С лыжни сошёл после первой сотни шагов и с лыжами в руках по разбитой дороге пришёл к финишу последним.

Бродить летом по сосновому лесу и бегать на короткую дистанцию нравится. Так что в память о школьной дружбе и симпатии к девушке передайте ёлку, если уж вы так настаиваете, Свете.

Виталий на листке бумаги написал адрес, улицу и дом.

Фёдор Фёдорович вставил.

– А он у нас ещё и стихи пишет.

– Действительно?

– В газете «Лениногорская правда» напечатали стих под псевдонимом Игорь Чех. Я тогда вёл переписку с Лидой Ежковой, начиная с седьмого класса, она тоже тогда училась в седьмом классе в городе Чешске Мезерицы. После школы поступила в Праге в университет и будет преподавателем русского языка. В этом году весной она написала, что выходит замуж, а её жених против продолжения переписки, по той причине, что русские танки вошли в Прагу.

– Читай стих!..

Виталий смутился вниманием и, пересилив себя, с вдохновением и грустью продекламировал:

 

Тишина. Тишина.

Только эхо по парку гуляет

От нечаянных вздохов твоих.

Да порой тишину нарушает

Перезвон нежных льдинок седых.

 

– Тебе надо учиться на филологическом факультете. Я всё устрою, тебе только останется прийти на экзамены, и о чём бы ты ни говорил с экзаменатором, тебя зачислят. А учиться можно и заочно.

– В техникуме я для себя решил, что поэтом я не стану по той причине, что этому надо учиться с раннего возраста, да и жить на доход от стихов дело сомнительное, поэты мало живут, спиваются. Все поэты живут в столицах. Я представляю жизнь поэта, читая о судьбе Есенина, Маяковского.

– Это полвека назад было. Сейчас идеология чётко обозначена. Выпускники работают учителями, в редакциях газет, журналов, книжных издательств, на телевидении и радио. На гонорар от маленькой книжки если, действительно, жить сложно, а вот работая на основной работе, пишут и стихи, и рассказы, и повести. Если в Союзе писателей тебя признают, то твои произведения поставят в план издательству, вот тут уже можно заявлять о себе новыми книгами и сесть за написание произведений. Выступать, ездить по стране, откликаться на события и запечатлеть их для истории романами. Современные поэты очень даже популярны!

– У меня желание быть поэтом пропало после того как я купил академическое издание «Теория стихосложения», прочёл, а там бред для меня научный, я по тем правилам, так, как учат, не сумею написать что-то наподобие Евгения Онегина. А вот «Поэтический словарь» Квятковского оказался полезен, читаю, учу примеры. Интересно. Записываю стихи для себя, если приходят. А карьеру буду делать по лесному ведомству. Это моё. Царство растений, их целебные свойства, о том, сколько медоносы выделяют нектара с одного гектара… Есть намерение поступить в сельхозинститут на заочное отделение инженеров лесного хозяйства. Весной займусь разведением пчёл, яблоневый сад посадить, груши, черешню. В лесу здесь смородина растёт, размножу этот куст, веток нарежу, и они легко приживаются во влажной почве. А в саду будут улья стоять, это моя мечта.

– Я тебе предложил, а ты думай. Лесничих поощряют премиями министерства, если они публикуют в газетах очерки об охране леса. А знание грамматики и теории литературы тебе не помешают писать красиво хоть в газету, хоть для издательства.

 

***

 

Зима. Аул в долине и склоны синих гор припорошены снегом.

Солнце низко висит над изломанными вершинами гор горизонтом, в холодном свете, поблёскивают мягкие тени. Морозец градусов двенадцать, ветра нет, лучи небесного светила пригревают.

Накануне праздника в аул приехала автолавка. Виталий накупил шоколадных конфет, бутылку шампанского, лимонад, вафли, пряники, цейлонский чай.

В последний день старого года Ольга с Аней пришли в Каратоган, и радость наполнила квартирку. Людмила хлопочет у печи, готовит. Девочки своим присутствием скрасили однообразный быт и внесли тепло семейного счастья.

Виталий срубил за речкой маленькую ёлочку на лесопосадках, укрепил на столе, а девочки украсили её конфетами и бумажными самодельными игрушками. Поглядывая на щебечущих девочек, отметил, что Аня, весёлая и озорная, за прошедшие пять месяцев, как он её впервые увидел, стала ещё интереснее, женственная и нежная, своим мягким, душевным голосом завораживает к себе всё сильнее. «Она заметно меняется, и если подождать, вполне возможная кандидатка в невесты, она миленькая. Но как позволить себе влюбиться в восьмиклассницу?.. Для этого надо потерять голову, а этого нельзя себе позволить!.. Не могу же я её себе забрать!.. Ей ещё учиться в школе!.. Столько лет ждать, пока Анечка подрастёт?! А ей надо специальность получить, училище или техникум окончить, а это ещё четыре года, или десять классов и институт. А мне здесь и сейчас без подружки тоскливо. Собрались под одной крышей дедуля, мама и я. Сестрёнка по чужим семьям скитается, учится в интернате, навещает изредка, такая вот неполная семья. Да ещё в такой тесноте. А так хочется всю семью к себе забрать. Дом построить, чтобы всем места хватало, у каждого должна быть своя комната, у отца с мамой, деда, у меня с женой и у будущих детей тоже. Лучше бы в районном центре, чтобы потом детей в интернат не отправлять! А пасеку возле погранзаставы расположить, договорюсь с начальником, мёдом отплачу. И отцу, и маме работа найдётся, и вдвоём с отцом с пчёлами будет легче управляться!.. А смотришь на эту девчушку-красотулю, и тоска ещё больше берёт!..»

 

***

 

За сотни лет здесь, высоко в горах, уютных для кочевников, казахи переплелись родственными связями.

В новогодние праздничные дни кордон на замке.

В дверь квартиры постучали. Виталий открыл дверь.

Незнакомый парень, казах, ровесник, лет двадцати, по-городскому одет во всё зимнее, на чистом русском языке без малейшего акцента вежливо поздоровался.

Виталий пригласил войти.

– Виталий Кутелев, помощник лесничего.

– Да, я знаю, меня зовут Айбек. Я из Джамбула. Мы студенты, приехали на зимние каникулы к родителям, мы проводим время вместе, понимаем, что тебе скучно, и решили пригласить тебя в нашу компанию. После института вернёмся в район и будем с тобой дружить.

…В квартире уютно, три комнаты и кухня, планировка такая же, как и в доме родителей в Хрущёвском посёлке, мебель современная из города, уютно, три девушки казашки, как на подбор, красивые, Айбек их представил. И у Айбека, и у студенток чистейшее русское произношение!.. Мелькнуло: «Мои ровесники стали такими же русскими, как и я казахом».

Виталий, общаясь с соседями в своём ауле, за полгода стал понимать, о чём говорят казахи между собой на своём языке, а с ним говорят на русском, он стал им родным, вторым языком. А он стал понимать казахский язык настолько, что как-то вдруг, откуда и не ждал, пришла строфа стихотворения!.. На казахском языке!!! И сам удивился этому!

Виталий догадался: «А не смотрины ли устроил для своей сестры Айбек? Но… если он пригласил в дом, а я согласился, а вдруг это девичья комната?.. По обычаям мусульман, в комнату к женщинам заходить постороннему мужчине нельзя!.. Как воспринимать приглашение?.. Провоцируют?.. Аул узнает об этом сегодня же!.. Тут все друг другу или родственники, или дальние родственники! Как себя вести?.. Чем отвечать?.. Деды наши корнями из начала двадцатого века, родители из двадцатых годов, они родились при советской власти, когда всех, и русских, и казахов, стали учить грамоте на русском языке, и это уже советские казахи, а мы из поколения родившихся после войны, живём по советским законам. И к этому знакомству мне надо бы относиться без предвзятости!.. Мы комсомольцы, в восьмом классе нас всех принимают в комсомол без исключения. Школа учит и воспитывает по единой программе во всех республиках Советского Союза. Но я знаю, что у мусульман сохранились свои законы сватовства и женитьбы!.. В санаторно-лесной школе украли семиклассницу четырнадцати лет. Мы с ней танцевали вечером в актовом зале, как и все, и у нас так здорово получалось! Потом меня пригласили на улицу и попросили вызвать её на крыльцо. Там группа казахов, её схватили за руки и потащили к воротам. В нашем классе было три мальчика и четырнадцать девочек, все танцевали, я отбирать её не стал, а взрослые были в зале и ничего не видели. Кому-то из казахов, парней из ближнего села, она понравилась, а она действительно стройная и красивая, вот и украли девушку. А она на год младше меня. Комсомолка она или нет, для казахов это не имело значения. Это я выучил и впитал в себя Моральный кодекс строителя коммунизма, а парни, укравшие школьницу, плевать на него хотели! Так, получается?.. Комсомол – это как игра, способ воспитания на лучших примерах из жизни. Воспитание коллективизма, один за всех и все за одного!.. Патриотизм. Всего лишь! Это создание советских традиций!.. Служить Родине!.. И есть своя традиция у казахов, о свадьбе вначале договариваются, какого размера будет калым, приданое, а затем крадут. А социализму полвека!.. А феодальные традиции живы!.. И будут, наверное, ещё долго жить!.. В голове не укладывается!.. В совхозе всё по-современному, есть школа, поликлиника, больница, загс, вечером электричество от дизеля. В клубе показывают кино на казахском языке. Время советское, а вот про коммунизм ни от кого не слышал, чтобы кто-то им интересовался. Молодёжь-то смотрит телевидение, слушает радио, газеты читает, значит, знают, что должен наступить, а вот как его на самом деле воспринимают?.. Ясно одно, социализм всех устраивает, каждый взрослый человек имеет работу, дети учатся, врачей достаточно, есть всё, что надо для спокойной жизни. Ну что же!.. Будем общаться!.. Это советские студенты, комсомольцы!»

Виталий приезжал на коне в гости, время проводили интересно и весело: домино, шашки, шахматы, чаепитие, беседы.

Зимние каникулы закончились, и студенты уехали учиться в город.

Работник отдела культуры возит поэта казаха по юртам, и он перед ними выступает, с восторгом рассказывает о том, что сопровождает поэта, считает для себя это большой честью, она счастлива до небес, лицо красавицы казашки, и блеск в глазах, и голос это выдают!..

Стихи Виталий печатал в газете «Лениногорская правда». И у него тоже есть такой статус!.. Но надо ли заявлять девушке из отдела культуры, что втайне от всех пишет стихи, публиковал под псевдонимом Игорь Чех. В этом районе если и есть районная газета, то, возможно, на казахском языке. В ауле ни у кого не видел газет.

25 января Виталий положил на стол бухгалтеру отчёт. Зинаида Павловна полистала, сверила номера, положила в сейф, а из него достала конверт и подала. Виталий открыл и достал деньги. Зинаида Павловна пояснила:

– Это от продажи новогодних ёлок, сто десять рублей, твоя доля.

Виталий принял конверт и положил в полевую сумку.

Домой возвращался в задумчивости: «Как теперь я должен поступать с деньгами от подделанных лесобилетов? Там накопилось больше чем сто рублей из конверта! Намёк на то, что надо делиться?.. Отдать половину… или спросить, какую долю себе оставить?.. Так будет честнее…»

В задумчивости он проехал мимо тропы к роднику с пиритом и спрятанными толщей земли самородками золота.

 

***

 

С каждым днём незаметно прибывает день. Тепло солнечных лучей прогнало снег с полей и гор, хвоя голубых ёлок налилась соком, а из почек проклюнулись молодые хвоинки. Могучие голубые ели вот-вот продолжат своё пребывание, как вида на старом и седом Тянь-Шане, распустив чешуи шишек и отправив семена с крылатками по ветру на необлесенные склоны гор.

Природа знает, где, когда и кому в какое время зацвести и отправить семена в путь.

Лесоводы за неделю-другую до того, как начнут открываться чешуйки на шишках ёлок, сосен, лиственниц, спиливают самые плодоносящие, самые высокие, самые стройные и хорошо очистившиеся естественным путём от нижних веток деревья. От удара о землю шишки в большинстве своём осыпаются, их собирают с земли и обрывают с веток, складывают в мешки и привозят в лесничество. Теперь остаётся извлечь семена из шишек, и посеять в питомнике. Через два или три года сеянцы готовы для пересадки в заранее подготовленную почву на бывших пожарищах, редколесьях, в берёзовых и малоценных лесах.

Виталий приехал в лесхоз с отчётом. Спросить, какая его доля от лесобилетов, не решился. Всё прошло, как обычно, нареканий нет, отчёт принят и отправлен в сейф.

Лесничий выдал на штат лесничества деньги, ведомость, спросил:

– Можешь работать с шишкосушилкой?

– Конечно, там устройство, похожее, как у самовара, необходимо нужную температуру держать.

– Привезут в лесничество шишки и шишкосушилку.

 

***

 

Утром в контору зашёл Усабаев, легко похлопывая плёточкой по сапогу.

– Надо ехать ёлку садить.

Виталий понятливо кивнул головой: «Хозяин вводит в курс дела. Лесничий при последней встрече в конторе лесхоза ничего о посадках леса не сказал. Значит всё идёт своим чередом, значит такой план имеется. И это очень даже здорово!.. Значит и лесной питомник имеется. Только почему не предупредил заранее? Надо же переодеться в рабочую одежду, на обед с собой что-нибудь взять, чаю или молока».

– Хорошо, я сейчас быстро соберусь. Оденусь. Обед возьму.

– Не надо. На коне поедешь, ты карагайбастык. Смотреть будешь.

Виталий надел пальто с золочёными шевронами на рукавах и звёздочками в петлицах, знаками различия помощника лесничего государственной лесной охраны, офицерскую фуражку.

Вышли на крыльцо.

У кордона поджидали на конях лесник и два незнакомых казаха, у каждого из жителей к седлу привязан кетмень.

Усабаев и Виталий оседлали своих коней, Усабаев пристроил своего коня рядом с конём Виталия, посматривая на то, чтобы конь Виталия был на полголовы впереди, и в то же время имея возможность вести разговор на ходу.

Поехали в сторону знакомого Виталию склона горы, где Олег стрелял по козлу, ранил его и было желание переночевать у костра, и произошла незабываемая встреча с оленем и волком.

Проехали в другой распадок, где склон был когда-то покрыт елями, но их вырубили, склон зарос травой, она высохла и в бесснежную зиму, так и стояла, густо покрывая землю.

Усабаев махнул рукой, показывая, что здесь и будем высаживать саженцы.

Всадники спешились. Два казаха отвязали кетмени и наполненные мешки, развязали их и достали по пучку саженцев голубых елей. Лесник, Усабаев и Виталий остались сидеть верхом на конях.

Виталий заметил униженные взгляды казахов, исполняющих роль батраков, приступивших к работе, видимо, им было уже известно, как сажать саженцы.

На квадрате земли размером метр на метр чекменями срезали дёрн, верхний слой почвы, перевернули корнями травы вверх, чтобы почва не зарастала в месте посадок и не заглушила малютки-деревца. В квадрат посадили пять саженцев трёхлеток, довольно крупной рассады. Виталий отметил, что обычно высаживают двухлетки. Видимо, на питомнике остались с прошлого года, не все рассадили.

Виталий, чувствуя неловкость от такой картины, когда двое простых жителей аула работают, а лесники, сидя на конях, выказывают своё превосходство в положении, соблюдая должностную и возрастную иерархию, вынужден подчинятся принятым здесь правилам так и не искоренённого феодализма. И это когда в Москве объявили, что нынешнее поколение людей будет через двадцать лет жить при коммунизме. «Видимо, я здесь нужен лишь для того, чтобы засвидетельствовать сам факт посадки леса, а лесничий сам заполнит акт выполненных работ и закроет наряд на выполненную работу. Осталось только узнать, это рабочие лесхоза или приглашённые на сезонную работу».

– Усабай!.. Эти люди наши рабочие?

– Нет. Кому надо дрова, делают посадки. Срубил одно дерево, сажай много.

 

***

 

25 марта. Виталий поехал верхом на коне с отчётом в лесхоз сразу после обеда. Не спеша, чтобы о седло не набить джауров, за час доехал до лесхоза. Зинаида Павловна приняла отчёт без вопросов. Лесничий выдал деньги и ведомость заработной платы, и Виталий поехал в дом бухгалтера проведать Ольгу.

Ольга и Аня вернулись из школы.

Виталий спешился с коня и постучал в калитку у крепких запертых ворот.

Девушки из окна ещё издали заметили Виталия, поджидая его в день сдачи отчёта, это стало традицией.

Виталий обнял сестрёнку, поцеловал в щёчку, с Аней поздоровался, ощутив нежность кожи девичьих пальцев и ладони.

Аня озорно улыбнулась.

– Выйти, что ли, замуж за тебя?.. Оля мне многое про тебя рассказала. В техникум после восьмого класса пошёл учиться, в этом году летом тебе будет двадцать лет, а мне пятнадцать. У казахов и в четырнадцать лет девочек замуж крадут. Украдёшь?.. Здесь особого выбора нет, нет русских мальчишек-ровесников, взрослые парни мне не нравятся, а за казаха не очень-то и хочется выходить.

Виталия тронула откровенность девочки, искренность и её рассуждение по-взрослому. Сердцем он уже за прошедшие полгода привязался к ней и думал о ней, сидя в пустом кабинете, день за днём напролёт, но разумом понимал, что взять её в жёны сейчас, школьницу, восьмиклассницу, невозможно. Если даже и родители будут согласны, то у него нет квартиры или дома в районном центре, чтобы она продолжала учёбу в школе, закончила десятый класс, всё у них ещё в возможной перспективе, надо ждать.

– Эх, Анечка!.. Анечка!.. Пять лет разница, конечно, небольшая, как у моего отца с мамой, тебе бы подрасти, кроха, чуточку, ты мне очень нравишься, но нас ведь в загсе не зарегистрируют. И хорошо бы тебе техникум или институт окончить.

– После школы можно на заочном отделении университета учиться на биолога и в школе работать учителем биологии, или в сельхозинституте на инженера лесного хозяйства. В лесхозе есть свободная должность инженера лесных культур, на питомнике саженцы ели выращивать. Мама говорила, что Строганов возьмёт меня на работу. А потом и тебя лесничим назначат, а Абдукарима Салимовича главным лесничим, а Усабаев опять помощником будет, пока молодого специалиста не пришлют. Только кто из русских захочет сюда приехать?.. Такие вот слухи в лесхозе ходят.

 

***

 

На другой день в контору пришёл лесник Кайрат.

– Чабан из Китая, у которого мы с тобой были в гостях, сказал, что у него лесной билет проверили в финотделе и сказали, что билет на сто кубометров для строительства дома недействительный. Надо выписать лесобилет на двадцать пять кубометров деловой древесины. Я деньги привёз.

Виталий понял, лесничий приложил свою руку, все сто кубометров древесины выписал дровами, а разницу в стоимости деловой и дровяной прикарманил. Правильно выписать так. Половина деловая древесина, половина дрова. Есть таксационные таблицы, о которых он просто не имеет представления. Окончил сельскохозяйственный институт по факультету «учёный ветеринар», а по партийной линии и родственным отношениям через районный комитет КПСС, не только здесь, повсюду, расставляют кадры с прицелом на должность директора. Вот лесничий и накуролесил. У директора есть основание уволить Абдулова Абдукарима Салимовича из-за отсутствия диплома инженера лесного хозяйства, а лесничим назначить его, Виталия Георгиевича Кутелева, такой шанс переехать в Нарынкол, появился. А эти двадцать пять кубометров деловой древесины, что приехал выписать Кайрат, могут быть отступные, подарок начальнику финотдела, по этому действительному билету ему позволят вывезти столько, сколько ему надо на строительство своего дома. Кто его будет проверять?.. Никто!.. И лесники покажут, где можно срубить, и Виталий об этом и не узнает, потому как ревизии обходов проводят по дворам, а в лесу Усабай с лесничим и есть хозяева. Все друг другу родственники, никто никогда другого не выдаст. За годы репрессий в конце тридцатых годов в СССР ни одна женщина-мусульманка не была судима. Все уважают друг друга и того, кто выше по чину и рангу. Казахский коммунизм с национальными феодальными особенностями. Вот дома и строят своим детям, а в городах расставляют на должности и выделяют квартиры молодым специалистам. Так Алма-Ата становится с каждым годом всё более и более казахским городом.

 

***

 

Сошёл снег, на поле обнажилась стерня скошенного прошлой осенью овса, сокодвижение деревьев и кустов, словно кистью художника, добавило нежности склонам гор в голубых елях, зелёной траве. Аул с его двухквартирными домами преобразился, повеселел в ожидании тёплых дней. Голубые молодые ели за рекой на склоне блестят хвоей на фоне синего, до боли в глазах, бездонного неба.

Пойма Баянколки освободилась ото льда, вода запела, заиграла течением по каменистым окатышам, лижет два каменистых берега, как рука акына по струнам домбры, и поёт река, и слушают эту песню зверушки, звери и птицы, отдыхая и прячась в облепиховых зарослях.

У входа в контору лесничества привязан за уздечку осёдланный конь, он смирен по натуре, староват, в полудрёме, и готов служить в любое время. Виталий предпочёл бы иметь «Москвич 412» и ездить с комфортом, но вынужден смириться со своим положением.

Пообедав, Виталий отправился в контору и прихватил из кладовки мешочек овса, и, поприветствовав коня, почесав ему за ухом, надел на шею, и тот, фыркнув, начал хрупать зерно.

Заметив, что Мархаббат вошла в калитку усадьбы, улыбнулся.

– Здравствуй, Мархаббат!.. Отработала?..

– Да, – тихо ответила она, глянула в глаза соседу и скромно опустила голову.

Виталий привык к тому, что они просто соседи.

– Мархаббат!.. А школьники учат русский язык?..

– У нас тут начальная школа, дети с первого по четвёртый классы. Конечно, им трудно учиться, ведь дома они говорят на родном языке. Наши казахи понимают русский и многие могут с русскими общаться на русском, кино смотрят, мультфильмы, телевизор, но дома всё равно все говорят на своём родном. А учебники написаны на русском. Вот мне и приходится много с детьми заниматься.

– Я, общаясь с жителями, заметил, наши местные казахи лучше понимают меня, а я их, я ведь ещё плохо говорю по-казахски. А высланные казахи из Китая меня не понимают вовсе. А я их, они знают и уйгурский, и китайский, и казахский, а мне их разговор непонятен.

– Да, им теперь приходится учить русский. Взрослым-то плохо русский язык даётся, нет практики говорить на русском. А детям из Китая и того сложней, в классе, что на уроке услышат, то и вся у них практика. А в школе на переменах, дома, на улице все дети между собой на родном языке общаются.

Виталий поправил мешочек с овсом у коня.

– Получить специальность им будет сложнее.

– Да, конечно, а наши дети хорошо учатся, все хотят поступить в институт, никто не хочет пасти овец и жить в юрте и летом, и зимой. Девушка теперь за пастуха не пойдёт замуж.

Виталий вспомнил лесничего, животновода с высшим образованием, ждёт, когда освободится должность главного лесничего или директора лесхоза.

– Понятно. В трёхкомнатной квартире, где есть и свет, и телевизор, и стиральная машина, оно, конечно, комфортнее. Но хватит ли на каждого казаха должностей директоров?.. А кто рядовую работу делать будет?.. Китайские казахи?..

– Я об этом не думаю, буду учиться заочно на филолога, русский язык и литературу, так что мне в этом ауле не грозит стать директором.

– Если не уедешь, то со временем станешь, когда старый директор на пенсию уйдёт.

– Мне здесь нравится жить, я к горам привыкла. А многие в город уехали, стали студентами и не хотят возвращаться. У кого есть родственные связи в министерствах, те останутся в Алма-Ате, там интересно, но много суеты, а я привыкла к спокойной жизни. Моё детство прошло рядом с ледником, туда нет дороги, надо на конях ехать. Если захочешь, покажу.

Виталий на секунду стушевался, задумался: «Эго аул, без внимания соседей эта прогула не останется, без серьёзного намерения к девушке ей нельзя оказывать такое внимание. В обычае тюрков, если джигит и девушка поехали в поле, то должен её догнать, стащить силой с коня и овладеть, будь то невеста или жена. Такого намерения у меня нет, она это понимает, мы комсомольцы и живём по советским законам. Ну а если я здесь останусь жить и буду заниматься пасекой, а Света Зимаскова откажется ехать жить в аул. И если я вдруг привыкну к феодальным обычаям и стану русским казахом и в Мархаббат влюблюсь, то и предложу руку и сердце, сам, по русскому обычаю, и стану Кутельбаем, но это будет по моей воле. Интересная перспектива открывается. На прогулку поеду!.. Из интереса доехать до ледника».

Виталий предупредил маму и дедушку, что уезжает с Мархаббат на прогулку.

Мархаббат переоделась, вывела за уздечку осёдланного коня за ворота.

Поехали по истоптанной копытами дороге к верховью реки вдоль долины довольно долго, пока не стало заметно, что солнце отклонилось от зенита. Повернули у ручья, впадающего в речку, и поехали вверх по узкому ущелью с крутыми склонами. Голубые лохматые ели, устремлённые маковками в небо. На кромке ледника ещё не растаял снег, по нему бродит стайка никем не пуганых кекликов, горных куропаток размером с небольшую домашнюю курицу, красивых. Белые брюшко, грудка, шейка. Пёстрые, вперемежку светлые и тёмные полоски на крыльях, спинка цвета каменной осыпи. Кеклики почти сливаются с цветом снега. На снегу и льду они выглядят, как тёмные пятнышки, а на тёмной земле с прошлогодней сухой травой, как пятнышки снега. Кеклики суетятся, ищут то на земле, то на льду семена, занесённые ветром, насекомых, и непрестанно что-то склёвывают. Даже удивительно, что тут есть что-то съестное. Виталий залюбовался. У самого края ледника снуют по снегу, выискивая замёрзших насекомых, принесённых зимой со снегопадом из южных тропиков, и упавшие семена созревших шишек елей. Виталий слез с коня и приблизился к птицам, но они не обратили на него внимания и подпустили совсем близко, на несколько шагов. До чего же они доверчивы!.. Они подпустили к себе так, что хоть лови руками!.. Неужели у них нет тут врагов?..

Виталий полюбовался стайкой кекликов и не смог в них выстрелить…

Солнечные лучи местами слизали снег, и поблёскивает глянец ледника.

У ручья на широкой поляне пять расположенных по кругу крохотных домика из плоских камней и глины с пустыми проёмами, у каждого от одного окна, одной двери и крыши.

Мархаббат показала на тот, что был размером чуточку больше.

– Я родилась в этом доме.

– Твоя родина?! На высоте вечных ледников?! Как тут можно жить?!

– Зимой снега мало, здесь хорошо, красиво, летом прохладно, много цветов. У нас было много лошадей, коров, баранов.

– Мы с тобой ровесники, родились оба в 1947 году, через два года после войны. Что заставило вашу семью жить так высоко в горах? В таком диком месте вдали от аула?

– Мы всегда тут жили. Старики говорили, от монголов прятались, от набегов воинов враждующих за власть кланов, от чекистов, тут граница с Китаем совсем рядом, мы уходили туда, а затем вернулись, это наши родовые земли. Фамилия Усабай говорит о том, что он бай, все наши предки хозяева этой земли. Бай это землевладелец. Когда мне было семь лет, отец решил отдать меня в школу, мы откочевали в Нарынкол, скот отдали в колхоз, затем отец стал работать в лесничестве, и нам дали квартиру в Кара Тогане. Я окончила училище и стала учить детей русскому языку, вернулась на родину, не осталась в городе, хотя меня звал замуж один студент. Я не люблю город, суету, я привыкла с детства жить на природе.

 

***

 

Усабай смирился, ему выписали паспорт и, в напоминание о степени былого социального статуса в бывшей Российской империи, присвоили фамилии на русский манер, был «Уса бай», стал в советском социалистическом Казахстане, на российский манер, «Усабаев».

Так в паспортах у каждого из бывших аристократов-мусульман и указано, что он «бек», «бий», «бай», «султан». «Нур» «Султан» «Назар» «бай». Султан он и есть султан, король! И в Казахстане, и в любой республике Средней Азии. Смирились с советской властью, но сохранили феодальные устои.

Казахи никогда не выдают друг друга, что бы вокруг ни происходило. «Мен бельмейн», – ничего не видел, ничего не знаю.

А вот казахский просветитель Абай так и остался в памяти народной как Абай.

Классик советской литературы Чингиз Айтматов. Чингиз в напоминание о том, что он из династии чингизидов, дальний родственник Чингисхана.

Чему тут удивляться?.. У Чингисхана пять тысяч жён было, и все рожали не один раз, десять нормально, из мальчиков вырастали воины, и так из поколения в поколение. В кого пальцем ни ткни, он чингизид, потомок Чингисхана, хоть киргиз, хоть узбек, хоть таджик, хоть татарин.

(Вот это статус так статус!..).

В образованных революционерами республиках СССР на территории Туркестанского генерал губернаторства установили власть Советов народных депутатов, а вот родовые феодальные устои остались прежние, то же стало и с религией.

Султан и Бог понятие единое.

 

***

 

Солнце склонилось к вершинам гор, пора возвращаться, успеть в аул до заката.

Виталий и Мархаббат направили своих коней в обратный путь, пустили их лёгкой рысцой. Ущелья гор сменяют друг друга, зеленеют альпийские луга, на их фоне на склонах гор голубые ели, а над ними синее безоблачное небо.

Виталия волнует, как воспринимать эту прогулку? Как начало дружбы и более серьёзных отношений?.. И ему, и Мархаббат в этом году исполнится по двадцать лет, и пора подумать и об этом. Или его согласие на прогулку на родину Мархаббат – это просто жест вежливости?! Может быть, остаться здесь и раствориться среди этого народа и этой природы?.. Места очень красивые, можно заняться охотой и на вырученные деньги, как и советует директор, построить свой просторный дом. «Купить в Алма-атинском пригороде пчёл и привезти сюда, мне полагается двадцать пять соток и два гектара под сенокос. Яблоневый сад заложить, места хватит. Огород посадить, картофель, капусту, зелень. Места здесь не просто красивые, а сказочно прекрасно-замечательные. И золотой песок в речке блестит. И казахский язык не такой уж трудный. Иногда ловлю себя на мысли, что стихи приходят на казахском!.. Но… я русский, православный, бабушка возила крестить в церковь, немножко верую в Бога, только потому, что очень люблю бабушку, как никого на свете!.. Хоть в школе нас учили атеизму, принимали в октябрята, в пионеры, в ленинский союз коммунистической молодёжи. Бабули уже четыре года как нет, а всё её вспоминаю. В техникуме было интересно, молодёжь вокруг весёлая, устремлённая сделать государство и жизнь вокруг себя красивее. Стихотворения свои в медицинском училище читал девушкам. Никто из молодёжи о Боге и не вспоминает, а вот Моральный кодекс строителя коммунизма все читали и на собраниях требования этики друг к другу по этим заповедям примеряют. А они чистые, нравственные, почти такие же, как в Библии, её бабуля читала, наставляла с любовью, как надо по жизни идти. Но техникум позади, вот уже восемь месяцев как взрослая жизнь, командир производства, как любил говорить Досым Кимбаевич, почему-то его тоже часто вспоминаю, он казах, а для нас стал русским, воспитывал, как отец родной. Это так, но как можно связывать свою судьбу с девушкой-мусульманкой? Пожалуй, можно, если полюбил!.. Тогда, конечно, можно остаться здесь навсегда и принять обычаи казахов, их культуру, иначе не получится счастливой жизни. И вроде бы было у меня такое на практике в Семипалатинской области. Влюбился в девчоночку казашку, да вот коварной оказалась. А ведь ей обещал, что приеду на место работы в лесничество и заберу к себе, станет моей женой. Письма писала, а я не ответил, но на душе осадок остался от любви к той семнадцатилетней красавице, внучке муллы… Конечно, здесь интересно, всё для меня новое, и обычаи, и природа, и люди доброжелательные. Здесь мне оказали такой почёт!.. Такое уважение!.. Как феодалу, хотя сами вполне советские люди. Партия коммунистов и сообща все республики, все народы СССР, всё для казахов сделали, у них всё есть!.. Безработицы нет, все устроены, всего хватает, ни в чём нет недостатка. Но для меня мало выучить казахский язык, в этом случае здесь надо принять обычаи феодальных отношений. Они остались и передаются из поколения в поколение. В генах, в памяти веков, они в крови, они передаются с молоком матери. И у моих детей от брака с казашкой они проявятся в более сложном виде, я их буду учить обычаям русских, чтобы было понятно жить в городе среди людей разных национальностей, где все говорят на русском языке. Или смириться с тем, чтобы они остались в этих местах потомственными лесниками, пошли по моей дорожке и тоже женились на казашках и здесь остались. Кроме всего прочего, здесь можно тайком мыть в реке золото и сбывать в городе зубным техникам и шикарно жить, как настоящий бай, и купить наконец-то машину «Москвич 412»!..

Место красивое. Мечтаю купить и привезти сюда пасеку, пчёл!..

Летом тут на альпийских лугах цветут медоносные травы!..

И дом бы тут себе построить просторный, как у директора лесхоза!.. И казахский язык не такой уж трудный!.. Приглашения в гости к соседям помогли усвоить язык!.. А песни акынов!.. Они такие простые и понятные!.. Я тоже так могу сочинять на казахском языке, оказывается!..

Но!.. Разве можно связать свою судьбу с девушкой мусульманской культуры?! Пожалуй, можно, если любишь!.. Коли влюбился до беспамятства! Если готов здесь остаться навсегда и принять обычаи!..

Но!..

Обманула девушка-девчушка в Семипалатинске! А так ведь понравилась!.. Сидит, как заноза, у меня в сердце. Влюбился с первого взгляда, всю практику на неё посматривал на посадках леса!.. Но там тоже, как в Алма-Ате, все говорят на русском языке!.. Все! И казахи, и немцы, и татары, и украинцы, и русские!..

А здесь, на Тянь-Шане, другой мир!.. Другой язык!.. Другие нравы!.. Понятия!.. Религия!..

Конечно, интересно и здесь!.. И тут можно жить!.. Казахи здесь вполне советские люди!.. Всё для них страна сделала, и у них всё есть!.. Все устроены, все работают, нет недостатка. Школа. Детский сад. Клуб. Загс. Советы депутатов из казахов. Партком из казахов. КГБ и милиция из казахов. Власть Советов народных депутатов из казахов!.. Но мало выучить казахский язык. Надо принять, при советском-то воспитании, обычаи феодальных отношений, а они в обычаях, в крови, в генах, они передаются с молоком матери!.. Они останутся у жены-казашки, они будут в смешанной крови у твоих детей!..

Раствориться, стать для них своим, для её родных, рода.

И у метисов-детей возникают проблемы. Девочки не хотят выходить замуж за казаха, а русские не хотят метиску.

 

***

 

На другой день парторг зашёл в контору лесничества. Виталий насторожился, при встречах он всегда предупреждал, чего не стоит делать.

– Здравствуйте, Виталий Георгиевич!

Обменялись рукопожатием.

– Как здоровье дедушки?

– Спасибо, хорошее.

– Как здоровье мамы?

– Спасибо, тоже нормальное.

У казахов так принято интересоваться всем и всеми, что касается семьи собеседника. И чем больше вопросов о каждом, тем выше степень уважения к собеседнику. Затем можно перейти к состоянию здоровья верблюдов, коней, коров, овец и куриц. А после этого переходить к главной теме, о чём хотел спросить. Таким образом, здесь все про всех знают.

Виталий приветливо улыбнулся, указал на стул, сел сам.

– Присаживайтесь.

– Как здоровье дедушки?

– Спасибо, хорошо.

– Как здоровье мамы?

– Спасибо, хорошо.

– Вы вчера с Мархаббат в горы ездили?.. Хочешь на Мархаббат жениться?..

Как рассуждал управляющий?.. «Всех, кто окончил институт, направляют по распределению, где есть свободная должность на предприятии, и отработать три года. И если не приехал с женой, то находят себе подругу жизни по месту жительства. Вот и подумал, что Виталий обжился на новом месте, деваться ему некуда. Раз прислали в аул работать, значит, обязан тут жить до самой смерти!.. Выбрал невесту?.. Ездил с Мархаббат в горы?.. Это серьёзно!.. Надо помочь ему жениться на дочке бая. В стороне не останемся!..»

На Виталия словно ушат холодной воды вылили, пот выступил на лбу. Достал из кармана платок, вытер. «Стоит только что-то сделать или сказать, как это весь аул обсуждает. А тут такое событие!.. Сам повод дал!.. Прогулка с соседкой!.. А это признак возможной близости молодых! Оказать в ауле помощь друг другу – это первый долг, каждый тут родственник!.. И ты каждому тут станешь родственником!.. Станешь!.. Вот и женись!.. Живи по законам мусульман и катайся тут, как сыр в масле!..»

…Казахи из феодального строя, минуя капитализм, в коммунизм попали. В 1930-х годах во время коллективизации, правда, было дело, пострадали, и несогласные отдавать скот в общественное пользование, а таких набралось из разных мест полтора миллиона, в Иран откочевали со своими стадами баранов, лошадей, верблюдов. И во время Второй мировой колхозы скота лишались. После войны полегчало, а с созданием государственных совхозов дела и вовсе пошли в гору. Нация сохранилась, вжились в социализм, сохранив обычаи. Хорошо устроились!.. Все!.. И в аулах, и в городах, построенных плановой системой и усилиями всех народов СССР. Безработных нет, каждый получает заработную плату или пенсию. Каждая семья бесплатно просторную квартиру получила или свой дом построила!.. Это тебе не в юрте жить!..

Парторг нарушил раздумья Виталия.

– Поедешь с Мархаббат в юрту к чабану, она знает, покажет. Поживёте там три дня. Так принято, потом свадьбу сделаем.

Виталия от этих слов бросило вновь и в жар, и в холод: «Вот!.. Опять вляпался!.. Жениться на Мархаббат в мой план не входит!.. Голубую ель на Новый год отправил Светлане Зимасковой!.. В город!.. Она теперь меня ждёт!.. Ничего против неё не имею, ей предложу руку и сердце!..»

Управляющий спокойно, по-деловому, с достоинством и теплотой продолжает:

– Вам в подарок каждый пастух подарит кто телёнка, кто жеребёнка, кто ягнят. Они будут расти в отаре, а когда надо мясо, скажешь, пригонят. Зима придёт, согум устроим. У нас к себе на согум родственников приглашают. Твои телята, ягнята, жеребята вырастут и приплод дадут, а потом взрослое поголовье будем сдавать на мясокомбинат, деньги тебе принесём. Дом построишь, дети будут обеспечены.

…Лесничий, карагай бастык, лесной голова, для казахов, не так давно живших при феодальных законах, назначенный властью властелин земель, лесов, альпийских лугов, джайлау, гор, всей этой земли на территории в сотни тысяч гектаров!.. У него тамга, символ власти, печать!.. Раз чабаны совхоза пасут на землях лесничества государственный и личный скот, то обязаны платить дань в виде ягнят, овец, телят, жеребят, верблюжат.

То, что стал для казахов своим, признали баем, Виталию льстит, радует его, жить легко.

И природа нравится, и служба. И перспектива безбедной жизни, если ещё тайком мыть в речке золото, отыскать заветную золотоносную жилу вблизи границы с Китаем, то и «Москвич 412» в скором времени будет. Высокое в ауле положение осознал, а вот прогулку на конях с соседкой – не сразу. Пока не предложили украсть девушку, вот тут и осознал!.. «Без меня меня женили!.. А этому душа противится!..»

…Наедине с собой о жене думал, скучно одному, пришло время свою семью создавать!.. И убедился, что жена в такой глухомани, как здесь, на окраине мира, в ауле у вечных снегов Тянь-Шаня, куда послала страна работать, должна быть в идеальном случае коллегой, русской, воспитанной на русской культуре, впитанной с детства. Жаль, что, когда исполнилось восемнадцать лет, не женился в техникуме на однокурснице Людочке Бабиной. Вот тогда бы и можно жить в этом ауле, она бы техником-лесоводом работала, Усабаев лесником, и тогда бы прогулки с Мархаббат не было!..

Природу, где голубые ели тянутся маковками к небу, полюбил, и мечту пчёл развести осуществил бы, и яблоневый сад посадил бы!.. Задумки эти всю зиму покоя не давали.

С Мархаббат из любопытства поехал прогуляться!.. Увидели, что поехали на конях…и на тебе!.. Женись!!! «Так я не прикасался к ней, за руки не брал, не обнимал, не целовал, в любви не объяснялся!..» Прокатились?! Да!.. Девушка хорошая, домашняя, для семьи воспитанная, будет верной!.. Мусульманкой была и такой осталась, хоть и была и пионеркой, и комсомолкой! Все там побывали!.. В городе в педучилище училась, там воспитали советскому образу жизни. И вернулась с дипломом в аул к родителям, к устоям предков, к дикой природе, где из поколения в поколение передают сказания в песнях и легендах о народных батырах, Чингисхане, что они его потомки. Виталий и сам ощущал причастность к истории казахов всякий раз, когда садился верхом на своего служебного низкорослого коня монгольской породы. На прогулке с Мархаббат конь не позволял себя обгонять более рослой лошади Усабаева, девушка верхом на коне ехала, слегка отстав на полголовы коня, и Виталий лишь изредка мог разглядеть вблизи её лицо. Молодая девушка казашка, а молодые все симпатичные и даже красивые, а есть и очень красивые.

…В семипалатинском лесничестве влюбился даже, позвал в жёны, обещал вызвать, когда получит должность и приедет на место службы. И красивее, и моложе на два года!.. Не вызвал. А здесь его решили женить на Мархаббат. Вполне симпатичная, и фамилия княжеская!.. Отец Усабай!.. Бай – землевладелец, князь!.. «Русский язык девушка знает отлично и меня бы обучила своему родному языку. И стал бы стихи писать на казахском. Приходят, когда слушаешь песни в застолье. По логике аксакалов, всё срасталось. И жил бы, как кум короля. Да вот только где найти силы, чтобы это всё принять и жить по законам мусульман!.. Вон как дело обернулось-то!..»

Корит навязчиво себя: «Зачем поехал на прогулку с соседкой?.. Ведь встречались-то мимоходом, изредка, по-соседски, двор-то один на двухквартирный дом!.. В одной половине мы живём, в другой семья Усабаева!.. Короткие приветствия. Почему бы немного и не пообщаться?.. Не поговорить?.. Разве это обязывает срочно жениться?! А как же с тем, чтобы лучше узнать друг друга?! Подружиться?.. Полюбить?.. Объясниться?.. Признаться? Предложить руку и сердце?.. Чтобы жить в любви и согласии!.. Это по русскому обычаю!.. А здесь проще, по-иному!.. Парторг решил из самых благих намерений помочь тебе устроить благополучную жизнь, и ты должен привыкнуть, принять за норму обычаи казахов, стать родственником бая по крови».

«В чужую церковь со своими молитвами не ходят!»

«Укради. Вези в юрту».

Как принято свататься у казахов, Виталий знает. Если есть намерение жениться, то надо обо всём договориться отцам джигита и девушки. Затем украсть. Сесть на быстрых коней, джигиту догнать девушку, стащить её с седла на землю и… сделать женщиной. А потом ещё и в юрте тайно пожить три дня, вроде как украл, так положено, обязательно украсть. Или сделать вид, что украл, и чтобы не нашли, и чтобы привыкнуть друг к другу.

Следующим шагом в обеспечение достойной жизни хозяина гор помощника лесничего и дочки Усабаева останется объехать в сопровождении парторга юрты пастухов, где хозяин угостит беспармаком и с каждой юрты примут дань.

Поголовье, в мгновение ока ставшее собственностью молодого феодала, будет и впредь пастись в табуне совхоза. Из года в год стадо будет добавляться приплодом.

И всех-то делов!..

Быть этому или не быть?..

«…Нет!.. Соседку я не полюбил!.. Возможно, не успел. Возможно, можно и привыкнуть, а полюбить позже, когда родятся дети, они же твои!.. И надо быть благодарным женщине за то, что родила и воспитала!.. И просто жить здесь и работать до последнего вздоха. Как при крепостном праве. Только барин теперь государство. А ты воспитан по морали коммунистов: «Свобода – это осознанная необходимость!». Ты знаешь, что ты здесь нужен, раз послала тебя в это место и на эту должность страна. Вот и живи здесь!..

Тут я катаюсь как сыр в масле!.. Природа красивая, жизнь сытая! И охота есть, и пчёл разводи, и яблоневый сад! И дочь бая тебе отдают для полного удовольствия!..»

Делай вывод!.. Выбирай!..

Хорошие мысли всегда приходят с опозданием!..

Когда живёшь и работаешь в столице, не так важно, где и кем работает жена. А вот в ауле, где все друг другу приходятся роднёй, а ты холост и русских девушек ровесниц невест просто нет!.. Это проблема!.. Что делать?..

…Приехал по распределению!.. Жены у тебя нет, вот и забирай себе в жёны казашку!.. Ассимилируйся!..

…Вспомнил. Володя Савельев, друг по лесному техникуму, сын директора лесхоза в Восточно-Казахстанской области, рассказывал. Прислали из Алма-Аты после окончания университета к ним в аул преподавать русский язык девушку красавицу, ей двадцать два года, залюбуешься! А надо отработать три года, иначе уголовное дело. Домогались местные джигиты, и пришлось ей выйти замуж за казаха. Украли. Заявлять в милицию не стала, с позором жить тоже. По любви или нет с её стороны, но согласилась выйти замуж. Смешанные браки есть, бывают и счастливые.

В Алма-Ате живут люди ста национальностей!.. Там проще встретить свою любовь, все живут по советским законам и никто свои национальные обычаи не забыл, и уйгуры не забыли, и чеченцы, и балкары, и иные кавказцы, и корейцы, и немцы, и украинцы, и русские.

…Жениться или сбежать?!

…Бежать!

«А вдруг ещё, что все выписанные мной лесобилеты рано или поздно да проверят в финотделе? У меня родственников казахов нет!.. Денег набралось за восемь месяцев восемьсот рублей, меньше, чем месячная зарплата семьи чабана, а меня за эту сумму уже могут посадить, за подделку денежные знаков».

Что?.. Что?.. Что делать?!

Бежать!!!

И… только бежать!..

…Не предупредив лесничего, уехал в город.

Виталий зашёл в здание областного управления лесного хозяйства, постучал в дверь с табличкой «Главный лесничий Гончаров Вячеслав Фёдорович».

Вошёл.

В просторном кабинете шкафы с томами книг, документов и отчётов, солидные двухтумбовые лакирование столы, за ними специалисты в форменной одежде с шевронами на рукавах и звёздами в петлицах, степенные, опрятные, заняты своей работой с бумагами. В окна сквозь листву растущих на усадьбе деревьев пробиваются лучики солнца. Уютно. Спокойно.

Определив по звёздам на петлицах, кто главный, подошёл к столу, обратив внимание на безупречную выправку и на манеру держаться, присущую немцам.

– Товарищ главный лесничий областного управления! Разрешите представиться. Помощник лесничего Текесского лесничества Нарынкольского лесхоза. Прибыл с личной просьбой перевести в другое лесничество по состоянию здоровья.

– Что у тебя там?

– Ещё в детстве в пионерском лагере на линейке нас построили в самую жару, шестеро получили солнечный удар, в том числе и я, и свалились на землю. А в лазарете сказали, что порог сердца. И в Нарынколе на высоте две тысячи метров у меня плохое самочувствие и покалывает сердце. Я освобождён от службы в армии по этой причине.

Зазвонил телефон. Главный лесничий кивнул Виталию на стул присесть и взял трубку.

Виталий узнал знакомый голос и интонацию директора лесхоза Строганова.

– Здравствуйте, Вячеслав Фёдорович, два изюбря у меня в сарае, пусть приезжают.

Главный лесничий дружелюбно поблагодарил, положил трубку и с радостным возгласом, с задором весело крикнул сотрудникам:

– Строганов поймал двух изюбров для зоопарка!.. Нам прилично за них заплатят! – И заспешил к начальнику Управления обрадовать его.

Вскоре вернулся.

– Не хочешь высоко в горах?.. Поезжай в Прибалхашскую низменность. – И обратился к секретарю-машинистке.

– Подготовьте приказ директору Нарынкольского лесхоза. В порядке перевода направить Кутелева Виталия Георгиевича Текесского лесничества Нарынкольского лесхоза на должность помощника лесничего в Акдалинское лесничество Каскеленского лесхоза. А вы, молодой человек, не в службу, а в дружбу, насушите для начальника управления шиповника, у него тоже больное сердце.

В ложь о том, что больное сердце, поверили. Да и не всё ли равно, где отработает три года после распределения молодой специалист. Есть немало лесничеств, где эту должность занимают, не имея диплома.

С подписанным приказом для директоров двух лесхозов Виталий в тот же день заказал в трансагентстве машину перевезти вещи и поехал в Нарынкол, отдал приказ лесничему, а тот отнёс в кабинет к директору.

Строганов удивился самоуправству и пригласил для беседы. Виталий заметил, что Строганов недоволен, принял у себя дома, как собственного сына, подсказал программу действий, как дом построить и прижиться тут, надеялся, что Виталий привыкнет, полюбит эти места.

– Тебе положено тут три года отработать, станешь лесничим. Разве тебе здесь плохо живётся? Тебя уважают. Оставайся, работай.

– Нет, не останусь.

Попрощался и вышел из кабинета.

Лесничий, похоже, был даже доволен. Так Виталию показалось.

На улице сел в грузовик и поехали к дому бухгалтера забрать Ольгу.

Татьяна, удивлённая внезапным расставанием, заплакала, обняла Ольгу и обидчиво глянула на Виталия.

Виталий после всего, что сложилось в отношениях с лесниками и с Мархаббат, опасением, что вскроются махинации с лесобилетами, намерением увести его в Китай и завербовать, и угроза Ольге, о чём не знает, возможной расправы, уверил себя, что по-иному поступить он не может.

Забрали вещи Ольги у бухгалтера, документы в интернате, приехали в Каратоган.

Карим, заметив, что машина въехала во двор, вышел посмотреть, как сосед выносит кресло, свёртки с одеждой, ружьями и посудой, грузит в кузов.

– Зачем уезжаешь?

Виталий подошёл к нему попрощаться.

– Так сложились обстоятельства. А ты вот что, запомнил, как семена извлекать из еловых шишек в шишкосушилке?.. Запомни, когда будешь поддерживать в печи огонь, смотри, чтобы температура не превышала пятьдесят градусов. И крути почаще барабан с шишками, перемешивай их, чтобы равномерно подсыхали. Так что прощай, меня перевели работать в другое лесничество, оно на берегу озера Балхаш, в низине. Вы привыкли здесь жить в горах, а у меня болит сердце, не могу тут остаться.

С грустью и обидой за сестру Карим пожал протянутую руку Виталию.

– И зачем только ты в горы ездил с Мархаббат? Лучше бы ты этого не делал. Теперь в ауле о тебе и о ней будут думать плохо, здесь она не сможет выйти замуж, ей придётся уехать в город.

– Простите меня. У меня не было намерения жениться на твоей сестре, у меня есть невеста в Алма-Ате. Это была прогулка в горы, мне стало любопытно, разве можно жить у самого края ледника? Оказывается, можно, там пять домиков, меньше даже, чем юрта, и в одном из них она родилась. На меня это произвело неизгладимое впечатление. У нас с ней не было разговора о любви, у нас всегда были чисто дружеские отношения, по-соседски. Прощайте.

В кабину сели Людмила и Ольга, Виталий с дедом устроились на тюках с одеждой в кузове.

Под вечер приехали в Алма-Ату.

Людмила возвращаться в квартиру на Баженова, даже на одну ночь, отказалась, не желает его видеть, хотя там и сын Олег живёт с отцом.

– Остановимся у Кости.

Приказала водителю:

– Едем на проспект Сталина, теперь Коммунистический. Проедем Дом правительства, свернёшь на Калинина, потом на Пушкина, а там второй дом справа.

Виталий узнал знакомые места, и чугунный в узорах забор парка, и свою первую школу № 55, и узкую улицу Пушкина, столько раз он ходил в школу мимо этого дома. Кто мог тогда предположить, что Костя будет жить в этом доме со второй женой?..

Первая жена Нина и его дети Жора, Павлик и Люба живут в микрорайоне Геологострой, год назад Виталий их проведал. Подумал, надо бы заглянуть к ним и на этот раз, если получится. Все они школьники, а Люба на год моложе Ольги.

Улица Пушкина в асфальте, вдоль тротуаров дома в полтора этажа и крохотные домики, постройки военных лет.

Первый этаж, полуподвал, верхний для тех, кто занимает положение повыше, чем рабочий. В войну город стал местом эвакуации заводов и рабочих. Строили рабочие крохотные домики. Привозили доски и камыш, сгружали на свободном месте, а люди первое время ночевали в шалашах. По сменам работали на военных заводах, а после смены вязали маты, ставили каркас постройки из комнаты и кухни и заселялись, благо зима в Алма-Ате короткая, мягкая, на Рождество плюсовые температуры.

Не до гуляний было в годы войны. Выживали и трудились на износ.

Костя встретил с радостью родных, помог разгрузить и перенести вещи в прихожую.

– Проходите в комнату, поужинаем. Лена приготовит что-нибудь, не обессудьте, мы вас не ждали.

Лена, в расцвете лет, яркая, стройная, с короткой причёской до плеч, зелёными глазами, впечатлила Виталия.

Мастер цеха швейной фабрики присмотрела Костю, слесаря, красавца казака с чёрной шевелюрой, а когда узнала, что у его отца дом с садом и его можно продать и на эти деньги купить в кооперативе благоустроенную квартиру, отбила от семьи.

Дети познали безотцовщину, помогая маме-уборщице собирать бутылки на стадионе, тем и жили.

Костя заботливо подвёл Фёдора к кровати в прихожей у входа.

– Твоя кровать не занята, располагайся.

Людмила улыбнулась.

– А мы на полу ночь как-нибудь перекантуемся, на одеялах.

Виталий заверил Костю.

В однокомнатной квартирке окна на уровне тротуара.

 

В окно видно, как идут прохожие. В открытую форточку слышатся то шлёпанье мужских туфель с набитыми на каблуки подковками, то лёгкое постукивание женских туфель, семенят ботинки: детские и взрослые, шагают штаны, проплывают юбки и платья.

Фёдор Фёдорович Шевченко, отец Кости, вновь занял кровать в прихожей у входа, откуда его и забирала Людмила в лесничество.

Ольга и Людмила на ночь располагались на диване, Виталий на полу, расстелив привезённые с собой матрацы и простыни.

Утром Людмила достала из фанерного ящика с опилками привезённые с собой в запас яйца, приготовила на завтрак яичницу с докторской колбасой. Собрались за столом позавтракать.

В большой комнате полуподвала в открытые форточки слышно, как цокают подковками летних туфель прохожие, через стекло окон видно, как изредка семенят стройные ножки в юбках женщин, брюки мужчин, штанишки школьников, коричневые юбочки и белые фартучки девочек, спешат на занятия в школу…

Виталий сообщил:

– Поеду в Каскелен, узнаю, где контора. Приказ о назначении помощником Акдалинского лесничества подписан начальником областного управления, теперь надо предстать пред ясные очи директора лесхоза или главного лесничего. Узнаю, где предстоит работать и жить, что это за местность, к вечеру вернусь. Завтра закажу в трансагентстве грузовик и завтра же уедем на новое место жительства.

Прошёл через двор с покосившимся деревянным общественным туалетом, вышел на тротуар такой знакомой и, как ему показалось, такой же родной Пушкинской, как и Дачной, и Баженова. «Я взрослею, а дома и улицы тут за десять лет не изменились».

Соседняя улица Ленина, с тротуарами и светофором, с зеброй пешеходного перехода, начинается здесь, у парка двадцати восьми панфиловцев гвардейцев, и уводит в горы, в урочище Медео, колхоз Горный Гигант. Там на альпийских лугах пасека, с которой управлялась бабушка Поля, а помогал дедушка Фёдор.

На пересечении с улицей Калинина двухэтажная школа № 55. Номер школы присвоили по году постройки в 1955 году, а 1 сентября привела сюда любимая бабуля.

Вошёл в парк панфиловцев гвардейцев, тротуар привёл к храму, в нём Республиканский краеведческий музей. «Этот храм, как сказала ещё в детстве бабуля, построил без единого гвоздя её отец, значит, мой прадед в начале века». В Гражданскую войну дед с чекистами подожгли его, выкуривая прятавшихся там белогвардейцев, их перестреляли, а сбежавшийся народ затушил начавшийся пожар. После революции в храме устроили краеведческий музей, у входа поставили фигуры из бронзы Ленина и Сталина, колокола сбросили, в залах разместили реликвии участников Гражданской и Отечественной войн, достижений советских предприятий.

Рядом с входом едва приметные две гранитные могильные плиты со стёршимися надписями. Виталий подошёл к ним, под одной покоится прах прадеда Федота Кутелева, отец бабушки Поли, Пелагеи, под другой архимандрит Семиреченский и всея Казахстана.

Выйдя из парка, перешёл дорогу и оказался на территории рынка, он появился, когда казачья станица Верная расширялась за счёт строительства домов приезжающих чиновников, служащих, мещан и крестьян из европейской России. Здесь пересекались дороги из сёл и аулов, рынок стал центром города, а сам город от него разросся, растянулся современными зданиями вдоль склонов гор вдаль.

…Сколько раз и в лесном техникуме на Алтае, и в лесничестве высоко в горах Виталий мечтал оказаться здесь. Покушать ароматный шашлык из баранины, приготовленный на саксауле. Жар от него особый, а кусочки мяса, маринованного в луке, уксусе и красном перце, приобретают от капающего жира на угли неповторимый аромат!.. А он вызывает бешеный аппетит!.. Нежнейшие кусочки мяса буквально тают во рту!.. А ещё к шашлыку подают печёную по-азиатски в тындыре пресную лепёшку!.. Да вот бы ещё в придачу к этому пиршеству и блаженству кружечку холодного жигулёвского пива!.. Как в Лениногорске в столовой!.. Но его тут не найти, готовят его уйгуры, а мусульманам Коран запрещает употреблять спиртное, по праздникам или событиям в семье, пьют кумыс или шербет, виноградное вино, разбавленное наполовину водой. Пивнушки на окраинах спальных районов, там и пиво и шашлык. В Хрущёвском посёлке в конце улицы Баженовой.

«Рынок! Колхозный рынок! Как же я тебя люблю за твоё разнообразие, за труд, вложенный дехканами на арбузных полях и частниками в своих садах. Здесь работают не трудодень, как в колхозе, а несут в дом все деньги от выручки во благо семьи».

И хотя позавтракал, Виталий взял три шампура с дымящимся ароматом от баранины, присел за столик. Отдыхая, с удовольствием стал наблюдать и толчею у прилавков с фруктами урожая прошлого года и ранними овощами, как делает уйгур дунганскую лапшу в соседнем павильоне, он растягивает лапшу, отбивая жгут теста о своё лоснящееся от масла пузо, и как другой уйгур поблизости жарит чебуреки в казане. Решил: «Исполню свою мечту. Куплю улья с пчёлами, разведу пасеку и построю себе просторный дом, и на моей усадьбе будет сарай для скотины, и сеновал, и сад, и грядки с арбузами и дынями, и прочей зеленью. Лесник – это тот же казак, охраняет Родину и живёт на всём своём».

У выхода из рынка автобусы, остановки одна за другой.

Дошёл по улице Пушкинской до автовокзала, дождался автобуса и уехал в Каскелен, где когда-то в пятнадцать лет его и одноклассников из санаторно-лесной школы принимали в комсомол и живут в соседнем селе Чемолгане братья Щукины, где тоже бывал в детстве.