Имена и времена

Рубрика в газете: Изумляемся вместе с Александром Трапезниковым, № 2019 / 5, 08.02.2019

Слова-эпонимы – это такие своеобразные языковые памятники. Вещь, процесс или объект, на который перешло личное имя. Более того, в дальнейшем само имя становится вещью. И вот «ватман» уже не английский промышленник, а лист бумаги. «Галифе» – не французский генерал, а модель брюк. «Дизель» – не изобретатель, а поршневой двигатель. И так далее. Всё это можно почерпнуть в чрезвычайно познавательной книге Ильи Кулибина «Говорящие фамилии. Имена и фамилии, ставшие нарицательными и перешедшие в названия (издательство «Центрполиграф»). У самого автора-составителя тоже весьма «говорящая фамилия» русского мастера-изобретателя. Он предложил нам задуматься о происхождении слов, прочно укоренившихся в нашем сознании. Порой мы совсем не обращаем внимания (или не вспоминаем), что многие из них произошли от имени изобретателей или первооткрывателей. В технике, в науке, в медицине, в оружейном деле или в кулинарии. Русский язык, один из самых богатых и развитых в мире, располагает огромным запасом слов, но многие из них пришли к нам из других стран. И это даже хорошо, что он обладает неиссякаемым источником пополнения своего словарного запаса. А процесс обмена словами в языках бесконечен.


Слова-эпонимы (ударение можно ставить как на первом, так и на втором слоге) отражают культуру народа, его историю, национальный характер. По-гречески «eponymos» – дающий (давший) чему-либо своё имя. Наибольшее количество эпонимов представляют собой термины – единицы измерения, математические величины, химические элементы, названия болезни или синдромы, научные методы, географические объекты. Джоуль, ампер, сименс, франций, менделевий, батист, саксофон, макинтош, бикини, кольт, цельсий, шрапнель, сэндвич, патефон, френч, наган, монета, сатин, монпасье, цеппелин, берданка, кулон, гильотина, брегет, гигиена, водевиль, вулкан, зингер… Всё это люди. Даже хам и хулиган. И доберман тоже. А вы думали – собака? Отнюдь. Был такой разводчик короткошёрстных тюрингских пинчеров в конце XIX века Карл Фридрих Луис Доберман, оставшийся через любимых собак в мировой истории эпонимов. Вот и разберись тут, что первичнее – «яйцо или курица». Но в любом случае, честь и слава тем людям, реальным историческим личностям, будь то учёные, писатели, путешественники, изобретатели, повара, которые не сидели, сложа руки, а совершали великие прорывы в своём любимом деле. И потому не оставляли общество равнодушным к своим усилиям и заслуженно добились того, что их имена стали нарицательными.
Постскриптум. Вообще-то, с философской точки зрения, по словам о. Павла Флоренского, «имена выражают природу вещей». Ещё глубже к этой теме подходил о. Сергий Булгаков. Это вообще нечто сакральное, надмирное, непреходящее, именуемое в платоновской традиции словом Вечность. В булгаковской «Философии имени» мы встречаем мысль, что «буква есть выражение силы природы, качество её, первоначальная краска, из смешения коих образован мир, слово есть вспышка смысла… Буква – первоматерия, слово выше буквы потому, что исполнено света и мысли, точно также, как статуя выше своего мрамора и картина своей краски. В слове происходит таинственное перерождение или преобразование звука, тем, что он становится символичен, вмещая идею». Он писал об «иконичности слова», которое есть «пришлец из другого мира». Вот что такое «имя», некая исходная космологичность языка.
«Философия имени» (именно в этом ключе) занимает всё ещё недоосмысленное интеллектуальной современностью положение. И если о. Павел Флоренский много сказал о сущности имени как смысловой энергии, а А.Ф. Лосев о таинственном имени Первосущности как её исходно-безначальном эйдологическом существе, то булгаковская мысль переносит нас в сферу сопряжения богословия и космологии. Она, эта таинственная сфера, конечно, присутствовала ещё в ранней греческой философии, у досократиков, например, искавших ещё неоткрытое многоименитое Имя Тотальности. Но мы до сих пор всё ещё остаёмся у врат чертогов Святой Софии… А познание (или узнавание) Тотальности, Божественной «полноты Наполняющего всё во всём» (из Послания Ефесянам), открывается только через опыт призывания Имени Божьего и становится основою для нового культурно-исторического броска в направлении Вечности, перед которой после временного помрачения стоит сегодня Россия. И, разумеется, шире – всё современное человечество, застывшее у последней черты, но всё ещё взыскующее, хотя бы отдельной его частью, смысла бытия. Однако это уже совсем другая тема.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.