Я сделал, что мог – написал книгу

№ 2022 / 40, 20.10.2022

— Может ли кто-то стать писателем, если он не испытывает сильных эмоций или у него нет развитого воображения?

— Конечно, может! У нас таких сколько хочешь – сплошь все писатели, и особенно писательницы, без эмоций и воображения, но ведь пишут! Что касается лично меня, то я себя «писателем» не считаю, это слишком высокое звание, но очень надеюсь, что литературный дебют удался, и да – воображение нужно, оно у меня было, как и положительные эмоции, но без дичайшего стресса, я бы не сел за написание книги… Я бы просто жил, продолжал рассказывать сыну сказки и истории, смеялся и грустил вместе с ним – как все те, кому я сейчас завидую белой завистью, и я готов всё отдать за один такой день… Понимаю, что не могу обратить время вспять, для меня былое счастье недоступно – я сделал, что мог – написал книгу.

— Почему Вы решили посвятить роман своему сыну?

— Довольно странный вопрос. Если Вы знакомы с книгой, то знаете, что мы написали её вместе с сыном. Он соавтор, как и указано на титульном листе, это не подлежит сомнению – один я бы не справился, без метафор. Я не о том, что сын наговаривал текст мне на ухо, или я выходил в астрал, где мы строили сюжет и главы книги, конечно же, нет, но при написании, при обдумывании, да и вообще, при каждом вдохе, Петя был рядом. Мы спорили, горевали и смеялись вместе. А сны… Это вообще история на грани мистики: там мы продолжали и продолжаем жить отдельной счастливой параллельной жизнью, которая порой замысловато перекручивается с этой, где я остался без сына…   

Что касается начертанного на обложке: «Моему самому любимому человеку, моему сыну посвящается», отвечу так. Конечно, книга посвящена ему и той Любви, которую он привнёс в этот мир. Но посвящение это не буквально, мол, захотел и посвятил, скорее, я просто пытался выжить в изменившемся мире и зацепился за единственную соломинку, которая не дала потонуть в беспросветной тоске. В процессе письма я задавал себе вопросы о бытии, о мироздании, о вечности и вместе с литературными героями находил ответы. Умирал и возрождался вместе с ними. На сломе всего, в самое страшное время, которое ломает многих, я выжил в этом мире, благодаря «Нашим Душам».

— Как Вы подбираете имена героям своих произведений?

— Никак не подбираю имена – это реализм. Если главные герои мы с сыном, то это мы. Если пёс Читт, а доктор Абассова, то так оно и есть – с этим всё просто.

— Какая часть Вашего творческого процесса самая сложная?

— Самое сложное – ответить на этот вопрос, наверное. Само написание не было сложным, вся сложность в другом. Мой творческий процесс совпал со сломом всей жизненной основы, когда приходит осознание необратимости случившегося, когда понимаешь, что жить больше не для кого и незачем…

Самым сложным оказалось жить дальше, а процесс продвижения по строчкам и страницам наоборот помогал высунуть голову из воды и сделать очередной вдох, чтобы думать и писать дальше. Появилась цель – я осторожно зацепился за неё, потом ухватился обеими руками и поплыл, подхваченный воспоминаниями. Я черпал новые знания и аккуратно вплетал их в нашу прошлую, настоящую и будущую жизнь.

— На Ваш взгляд, что является наиболее важным в хорошем романе?

— Я думаю, необходимо знать и любить то, о чём пишешь, без этого никак. Если знать тему, остальное приложится, слова сами будут цепляться друг за дружку – только записывай! Записывать я стал не сразу, много интересного потонуло в горе, но когда взял в руки «ручку», стало намного легче. Часть темы я знал, другую изучал по ходу, как сказал ранее.

— Чем Вы любите заниматься, когда не пишете?

— Я почти никогда не пишу, во всяком случае пока – такой уж я «писатель». Мыслей много, и темы для письма есть, но пока не готов и не тороплю события – отчасти стал фаталистом: если мне суждено «записать», то «запишу – не остановишь». Если «Наши Души» «зайдут» и книга найдёт своего читателя, то скорее всего, это подстегнёт меня к действию, такова человеческая натура – быть востребованным. Потихонечку начал обратный процесс: преобразую роман в сценарный формат – фильм я уже вижу.

А пока я занимаюсь дачей, лесом возле дачи, вернее вновь стал заниматься, ведь поначалу, после «После», забросил всё…

— Если бы Вам пришлось выбрать вымышленного персонажа из книги, чтобы сесть и немного пообщаться с ним, Вы бы кого выбрали?

— Вымышленного? Да нет там особо вымышленных персонажей, даже в тонком мире, в другой реальности, у всех есть реальные прототипы.

А для беседы я бы, конечно же, выбрал сына, присел, чтобы «немного с ним пообщаться», да так бы и не встал с нашей общей скамейки – слишком соскучился по его голосу, по его шуткам…

— Что Вы хотите, чтобы читатели нашли между страницами Вашей книги?

— Конечно я хочу, чтобы читатель не просто прожил жизнь с литературными героями, а увидел «двойное дно». Книга «Наши Души» полна взлётов и падений. Желание одного из героев расстаться с жизнью в обоих мирах, чтобы следовать за другим, перемешано с выживанием в экстремальных условиях, обретением потерянного смысла, чередой падений и открытий, но сквозь все события и чувства, красной линией, эдаким «межстрочным» рефреном, проходит основная мысль. Мысль о жизни гораздо большей, чем тот временной отрезок, который мы проживаем сейчас; о волнах любви, из которых соткано мироздание, о логике бытия, на которое мы не обращаем внимания в радости, и не видим его в горе…

Я хочу, чтобы читатель остановился, начал «копать» и обязательно докопался…

— Можно ли писать отличные книги без жизненного опыта?

— Жизненный опыт вообще важен. От рождения до физической смерти мы собираем и накапливаем его. Я верю, что даже на склоне лет, когда жизненных сил почти не осталось, мы, познав Новое, понесём эти знания дальше – опыт нам ещё пригодится, эта жизнь не конечна.

Можно ли писать отличные книги без жизненного опыта? Отличные от других «отличных» книг? Думаю, навряд ли. Такие книги одинаковые, в них меняются лишь времена и персонажи. Для создания качественной литературы должен быть личный жизненный опыт. Этой дорогой и движемся!

— В книге очень много картин, поражающих воображение. Как они создавались?

— Спасибо за интересный вопрос.  Да, действительно, описания «моего» тонкого мира, порой удивительны даже мне. Начиная писать, я почти никогда не понимал, что там будет впереди, какие тайны откроются, тем интереснее было работать. Конечно, я читал и изучал тему другой стороны жизни, сравнивал со своим собственным мировоззрением, перекручивал с необычными снами, которые заставляли задуматься. Особенно выделялись яркие детские сны, которые не стёрло время, и те сны, где мы с сыном не расстались, а продолжаем полноценную жизнь. Отбросив всё лишнее, нелогичное, я полностью окунулся в новый мир и попытался выразить это словами. Когда что-то видишь, описать уже не так сложно. Я Его увидел и потрогал: мир, говорящий необычными красками, излучающий неземную палитру звуков.

Лаконичный ответ на этот вопрос, лежит в самых последних строчках произведения:

– Откуда Вы это знаете?

– Потому что я был там…

— В разных эпизодах романа, Вы обращаетесь к фигуре Высоцкого. Почему?

— Действительно это так, но уверяю, что обращение к Высоцкому сделано неумышленно. Не то, чтобы «Почему?» или «Зачем?» Высоцкий, скорее его творчество, да и сам он, наверное, неразделимая часть меня самого, моё сознание невозможно представить отдельно. Я говорю не о фанатизме или культе, конечно, нет, всё намного проще: я рос на его песнях, что такое хорошо и что такое плохо, я впитывал не по Маяковскому, хотя и уважаю последнего. В песнях Высоцкого есть ответы на все вопросы, что подбрасывает нам жизнь, и в самых сложных ситуациях я невольно обращаюсь к ним. Слова и фразы, куски огранённых глубокой мыслью стихов, всплывают в сознании сами, без усилия с моей стороны, так получилось и в романе. «Да, Семёныч? Всё будет хорошо?» Он буквально сгорел, и в свои 42 года оставил такой след, который точно не потеряется. Видимо, в прошлой жизни он сам выбрал такой яркий и короткий путь. Во имя искупления, для «рывка» или просто для интереса, мы узнаем позже – в другой части нашей долгой и интересной жизни.

— В книге много философских размышлений…

— Любой человек рано или поздно задумывается о жизни и смерти, я в этом смысле – не исключение. Но Вы правы, после таких масштабных перемен, что случаются с родителями, пережившими своих детей, мировоззрение может кардинально поменяться, человек может проделать путь от атеиста до религиозного фанатика. В книге под разными ракурсами прослеживается метаморфоза познания реальности (если вообще реальность реальна) и вообще – отношения к жизни и смерти.

Сегодняшний «Я» уверен, что жизнь и смерть – скорее союзники, чем противники, и нет у них никаких чётких граней – всё заложено самой природой. Изначально, при рождении мы запрограммированы на смерть, не нужно пугаться этого страшного слова, без него не было бы и жизни. Жизнь и смерть сменяют друг друга в вечном танце «океана Сансары», души накапливают нужный опыт и растут, словно деревья, год от года сбрасывающие листву. Зима неизменно сменяется весной, деревья обретают силу и тянутся вверх, для того, чтобы, устав, вновь сбросить старое платье, а с первыми тёплыми лучами, брызнуть в этот мир спелыми почками.

Некоторые потерявшие своих сыновей и дочерей возразят: но наши дети были так юны! Им ещё рано было менять неношеные одежды!.. Вот об этом и книга, и именно поэтому в ней не пять, как здесь, а почти пятьсот страниц. Буду очень рад поделиться с читателями своими мыслями и безмерно рад обратной связи. Без неё – ну никак!