Тоска по ладу

№ 2013 / 30, 23.02.2015

Правительство Вологодской области тратит время, силы и деньги, чтобы повысить престиж и культуру родного края, привлечь внимание к его писателям, к региону в целом.

Правительство Вологодской области тратит время, силы и деньги, чтобы повысить престиж и культуру родного края, привлечь внимание к его писателям, к региону в целом. Не важно, чья это заслуга – губернатора Олега Кувшинникова или его деятельных заместителей. Главное, что в столицу посылается сигнал: «обратите внимание, жизнь за МКАДом есть, и ещё какая». А столичные часто грешат: федеральные новости сосредоточены только на крамольных событиях, происходящих в Москве, Санкт-Петербурге и, может, Сочи (исключительно благодаря Олимпийской стройке и скандалам вокруг неё). Если культурные события и попадают в эту новостную мозаику дня, то редко когда – из регионов. Будто культура только в Большом и Мариинке, а там, на периферии, её как бы и нет. Однако вспомним: многие крупнейшие писатели, прославившие русскую словесность, – родом из глубинки.

А что там в Вологде? А там народ гуляет, там большое торжество – 100 лет со дня рождения поэта Александра Яшина.

Церковь Рождества Христова, г. Тотьма
Церковь Рождества Христова, г. Тотьма

Регион, надо отметить, действительно интересный, в нём много что есть, и много чего ещё нет (тоже повод для развития). И если до участия в пресс-туре «Вологодчина литературная», казалось, что «поднятие регионов России» – это пустая риторика «белых думских воротничков», эвфемизм, прикрывающий глубокую отсталость всей России от двух столиц, то после него, очевидно, что работа идёт, кипит, – никто не ожидает сиюминутного экономического чуда Сингапура, но планомерного развития – все. И, главное, оно всем выгодно. Помимо «вологодской литературной школы», традиционного кружева и народных промыслов Великого Устюга (шемогодская резная берёста, чернение по серебру), у области есть огромный туристический, культурный и агропромышленный потенциал. Тут можно ощутить красоту Русского Севера: бескрайние просторы, пшеничные поля, луга, живописные ландшафты с природными памятниками, «блудящие» изгибы рек, сосновые угоры. В этих местах сохранилось значительное этническое наследие русского народа: песни, сказания, былины, летописи, лучшие образцы фольклора.

К столетию Яшина велась действительно масштабная подготовка, и это не только дань поэту, но ещё и информационный повод для продвижения края. Помимо издания новых книг, отремонтировали дорогу, школу, в которой учился поэт, провели многочисленные встречи с представителями Союза писателей России, искусствоведами; к этому событию приурочили полноценный трёхдневный тур для журналистов, блоггеров, литераторов по местам, связанным с жизнью и творчеством двух других выдающихся вологжан, – Василия Белова и Николая Рубцова. И это не просто «места», это – гордость России, её национальное достояние.

К яшинскому юбилею за счёт областных бюджетных средств вышло четыре книги. Был переиздан сборник произведений поэта «Слуга народа». Вторая книга, «Дорогим, нежно любимым Яшиным…», содержит в себе пятьсот дарственных посланий – от Евгения Евтушенко, Александра Твардовского и других не менее интересных адресантов. Третья книга, «Эти вот родимые места», помимо работ поэта включает произведения, посвящённые ему вологодскими писателями. Четвёртая представляет собой каталог выставки «Спешите делать добрые дела». Изданию немало поспособствовали департамент культуры и охраны объектов культурного наследия региона и дочь поэта Наталья.

Александр Яковлевич Яшин родился в деревне Блудново Никольского района Вологодской области в крестьянской семье. Поэтому первым пунктом тура были «блудновские гуляния». Сюда, в маленькую деревеньку Блудново, стёкся самый разнообразный народ: и представители власти, и поклонники литератора и даже его хулители, и фольклорные ансамбли, и те, кто приехал на ярмарку калачами поторговать да себя показать, и, конечно, все односельчане (человек 30–50). Для выступлений соорудили помост, для детей – игровую зону.

После официальной части следовала встреча с дочерью Яшина, Натальей Александровной. Как говорят вологжане: «Семья закрытая, ничего о них неизвестно». Вот и обрастает слухами: сколько жён, сколько детей, кто в Париже, а кто где. Сама Яшина сказала, что труды её отца ещё полностью не обработаны, это и дневники литератора, и воспоминания, и неизданные стихи. Но в этом вопросе не обойтись без человеческого фактора: дочери не понравились ни экранизации, ни некоторые аналитические работы по произведениям отца. Всё, по её мнению, узко. Наверное, поэтому она не так охотно делится тем, что знает.

Яшин умер в Москве от рака, но похоронить себя завещал на Бобришном Угоре, о котором он писал:

Завихряется стружка.

Пахнет ягодным бором.

Вырастает избушка

Над Бобришным Угором.

В получасе шаганья

От деревни Блудново

Жизнь моя, как сказанье,

Начинается снова.

Тут, в двух километрах от деревни, у могилы поэта прошла встреча, на которой вспоминали его самого, читали его стихи, – и «жизнь начиналась снова». Побывав в этом чудесном месте, понимаешь, что поэт выбрал себе действительно царское пристанище среди ельников, березняков, грибных и ягодных троп, в тишине, нарушает которую только треск сухих веток, пение птиц и шум петляющей реки.

Николай Рубцов
Николай Рубцов

После угора по программе рубцовские места, Никольск, изумительная Тотьма. Как известно, Николай Рубцов был направлен в Никольский детский дом Тотемского района, тут он окончил 7 классов Никольской НСШ и поступил в Тотемский лесотехнический техникум, где отучился только два курса. Техникум находился в Спасо-Суморинском монастыре, основанном Феодосием Тотемским ещё в 1554 году. Сейчас монастырь пребывает в крайне плачевном состоянии, выглядит, как после обстрела, – разбиты окна, стены изрисованы вандалами, а где не побывали вандалы – просто отвалилась штукатурка, обнажив кладку. Отреставрирован только один собор из всего ансамбля зданий, но при ближайшем рассмотрении видно, что это не реставрация, а грубая подмалёвка – чтоб издалека приятный вид был. Храм недействующий, в принципе, как и многие другие в округе. В кельях разместилась небольшая гостиница, а раньше там было общежитие, в котором одно время жил Рубцов.

Никольский детский дом мы не видели – довольно далеко по бездорожью. Легче добраться до памятника, поставленного в 1985 году в Тотьме. Скульптура работы В.Клыкова замечательна, так же как и расположение – на возвышенности, с которой открывается живописный вид на полноводную реку Сухону, на Успенский храм и Воскресенскую церковь. Поэт сидит в наброшенном на плечи пальто, спиной к реке, по которой он плавал, подставляя лицо встречным потокам ветра и которую так много воспевал. На постаменте, у ног поэта, слова из его «золотого фонда»: «За всё добро расплатимся добром. За всю любовь расплатимся любовью!».

Рубцов пророчил не только свою гибель в крещенские морозы, но и каменный памятник, воздвигнутый в его честь: «Мне поставят памятник на селе! Буду я и каменный навеселе!». По стечению обстоятельств недалеко располагался бар, поэтому у скульптуры часто собирались люди «навеселе». Его закрыли, и сейчас тут царят спокойствие и умиротворённость. Раньше по рекам плыли отсюда купцы, торговавшие пушниной, здесь были шумные речные пристани, а заработанные от продажи деньги жертвовались и на постройку храмов в стиле удивительного Тотемского барокко. Родная Сухона значила много для поэта. По одну сторону от неё, на реке Стрелице в деревне Самылково, жили предки Николая Рубцова; по другую – на реке Толшме в селе Никольском, он провёл школьные годы, сюда вернулся, когда осознал своё предназначение – слагать стихи. О глубокой привязанности поэта к родным местам свидетельствует и стихотворение «Ось»:

…Но моя родимая землица

Надо мной удерживает власть, –

Память возвращается, как птица,

В то гнездо, в котором родилась.

И вокруг любви непобедимой

К сёлам, к соснам, к ягодам Руси

Жизнь моя вращается незримо,

Как земля вокруг своей оси!..

Расставаться с Тотьмой было особенно грустно, – этот чудный северный уголок отметили даже самые уставшие от долгого пути. И, конечно, абсурдно, что в таком сказочном старинном городище нет совершенно никакой инфраструктуры, одна лишь жалкая гостиница «Рассвет», о которой вологжане говорят, что американец в ней точно не остановился бы. А почему американец? Связь с Америкой самая непосредственная: местные мореходы-купцы по ледяным артериям северных и сибирских рек, сквозь глухие урманы Восточной Сибири к Охотскому морю, а далее – через штурмующий Тихий океан, который они покоряли на построенных своими руками шитиках и галиотах,– добирались до Америки, Аляски, к Алеутским, Лисьим, Сандвичевым и Гавайским островам. Видно, что-то есть в здешних просторах, рождающее героев: поэтов высочайшего полёта, отчаянно храбрых мореходов…

Следующий пункт литературного тура – село Тимониха, около 300 километров по обычному российскому бездорожью. Точнее, дороги есть, но такого качества, что называть их дорогами – преувеличение. О них рассказывал Белов по ним ходил он и босиком, и в валенках, и в сапогах кирзовых и в туфлях. Эти дороги он покорял (ибо их можно только «покорять» и «преодолевать») и на санях, и на телеге, и на «Волге». И путь этот того стоит: тут родина крупнейшего представителя «деревенской прозы», хранителя и заступника русского быта, Василия Ивановича, тут место его упокоение. Заслуженный писатель, лауреат многочисленных премий, он жил очень просто. Дом его обветшал, наклонился, сад зарос травой, в колодце заболотилась вода, а на месте легендарной чёрной бани какой-то новодел, но, несмотря на это, тут царит удивительный дух покоя, неспешности. Всякий дом говорит о своём хозяине – этот принадлежал светлой, радостной душе. «Деревенька моя лесная»– лучше и не скажешь. Совсем недалеко за Тимонихой находится Никольская церковь, восстановленная благодаря трудам Василия Ивановича, а рядом – крошечное кладбище. Могилу поэта и прозаика видно издалека: она вся усыпана цветами, плотно заставлена венками. Он похоронен рядом с матерью, со своей деревенькой и храмом. Через год, когда осядет земля на могиле, можно будет устанавливать памятник. Проводят опросы, активно обсуждают, какой он должен быть: на постаменте, бюст, в полный рост, и где должен стоять памятник, кому можно доверить его изготовление. И это важно – отдать честь ушедшему, но никакой постамент не увековечит писателя так, как его произведения.

Творчество Белова ассоциируется с понятиями «быт», «лад», «ритм». В Тимонихе, вдалеке от суеты мегаполиса, совершенно меняется восприятие времени, чувствуется какой-то внутренний ритм, присущий практически всему, ощущается целостность и гармоничность простых понятий, таких, как дом, семья, родина. Кажется, что писатель был одарён не только литературным талантом, но и каким-то древним умением быть в едином ритме с природой, с самой жизнью и её будничным течением: «Ритм – одно из условий жизни. И жизнь моих предков, северных русских крестьян, в основе своей и в частностях была ритмичной. Любое нарушение этого ритма – война, мор, неурожай – лихорадило весь народ, всё государство. Перебои в ритме семейной жизни (болезнь или преждевременная смерть, пожар, супружеская измена, развод, кража, арест члена семьи, гибель коня, рекрутство) не только разрушали семью, но сказывались на жизни и всей деревни. Ритм проявлялся во всём, формируя цикличность. Можно говорить о дневном цикле и о недельном, для отдельного человека и для целой семьи, о летнем или о весеннем цикле, о годовом, наконец, о всей жизни: от зачатья до могильной травы». Здесь, в Тимонихе, обычный цикл дом-храм-могила приобретает какой-то вечный надсмысл и красоту…

Наталья ГОРБУНОВА,
ВОЛОГДА–МОСКВА

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.