Мурат АУЭЗОВ. ИЗ ЧЕГО СОСТОИТ НАША РОДИНА
Рубрика в газете: Мы – один мир, № 2018 / 34, 21.09.2018, автор: Мурат АУЭЗОВ
Мурат Ауэзов – сын казахского гения Мухтара Ауэзова. Но он и сам большая личность. Его знают в мире как крупнейшего востоковеда, культуролога, общественного деятеля. Мы попросили Мурата Мухтаровича ответить на наши вопросы.
1. Первые годы своей жизни вы провели вместе с матерью в ссылке. Почему так случилось? Кто из родных Мухтара Ауэзова вас в селе Мерке опекал?
– Моей маме, Фатиме Габитовой, довелось неоднократно быть в ссылках. Её первый муж, Билял Сулеев, просветитель общенационального масштаба, был репрессирован в 1930 году. Второй муж, выдающийся казахский поэт Ильяс Джансугуров, арестован в 1937-м, расстрелян в 1938-м. Не имея права проживать в городах, Фатима, «жена врага народа», вместе с детьми от Биляла и Ильяса, по совету Мухтара Ауэзова, поселилась в Мерке, где на первых порах, до своего ареста, ей помогал дядя Мухтара Раза Омарханов. Я родился в Мерке, 31 декабря 1942 года. Всё время жизни семьи в Мерке Мухтар оказывал ей существенную поддержку. Весной 1949 года купил для неё домик с участком в Алма-Ате. Благодаря этому мои братья, сёстры и я сумели получить среднее, а затем и высшее образование. Это был рискованный по тем временам, мужественный поступок со стороны отца. Исполнение долга перед соратниками, погибшими в репрессиях. Так выживали – и сумели остаться народом.
2. Какое влияние оказал на вас в детстве отец?
– Воспитанию своих детей М.О. Ауэзов придавал большое значение. Это связано, в значительной мере, с традициями передачи знаний, духовного и жизненного опыта в среде мусульманских миссионеров, к числу которых принадлежали десятки поколений предков Мухтара. Меня в возрасте 6,5 лет он отвёл в единственную в городе казахскую школу для мальчиков. В 3-м классе нанятые им репетиторы обучали меня русскому и английскому языкам. Регулярными были выезды на природу, нередко – с ночёвками, в которые он брал нас с братишкой Ернаром, ставшим впоследствии выдающимся орнитологом. В этих поездках нам открывались звёздное небо, степь и дороги. Отец натаскивал нас, как щенков, и мы выросли жизнеспособными, зная хорошо, из чего состоит наша родина.
3. Почему вы после школы решили поступать в МГУ? Там образование было лучше, чем в Алма-Ате? Или были другие причины?
– Это было естественное решение. Вкус к знанию был в нас умело взращён. За лучшим знанием – туда, где оно есть. Конечно же, МГУ. Если бы всё повторилось, за гуманитарным знанием я и сейчас отправился бы в Москву.
4. Чья это была идея организовать в Москве неформальное движение молодых казахских студентов «Жас Тулпар»? Почему это движение так напугало тогдашнюю власть?
– «Хрущёвская оттепель». Многие задались вопросом «Кто мы?». Молодые казахи – в том числе. Наши поиски ответов формировались в атмосфере песен и поэзии Б.Окуджавы, А.Вознесенского, Е.Евтушенко, зрелого диссидентства философов и художников Москвы. Ощутили притягательность альтернативы. Открыли свои души идеям антитоталитарным, антиимперским, антиколониальным. Власти, не только тогдашней, такое нравиться не может.
5. Что конкретно не устроило власть в вашей книге о кочевье? Насколько эта книга перекликалась с идеями Льва Гумилёва?
– В книге «Эстетика кочевья», изрубленной в 1975 году спецножом «Гильотина», мы, коллектив авторов, рассматривали историю и её художественную составляющую как целое-в-движении, в причинно-следственных связях, без пропусков, искусственных «белых пятен».
Перед нами открылись трагические страницы национальной истории, захлопнутые цензурой для изучения и осмысления. Такие, как катастрофическая гибель народа в годы коллективизации 30-х годов. Протест против фрагментарного, пунктирного понимания истории вызвал ярость тогдашней власти.
Книги Л.Н. Гумилёва были чрезвычайно ценны для нас в части евразийских идей и конкретной исторической информации. Его блистательные глобальные концепции оказались менее близки. Мы хотели действовать, и не могли дожидаться неспешного зарождения очередной пассионарной волны.
6. Вы по линии сводной сестры (точнее её мужа) приходились родственником тогдашнему руководителю Казахстана Кунаеву. Он как-то участвовал в вашей судьбе, в частности, помог избежать ареста и травли?
– Д.А. Кунаев дважды радикально поддержал «Жас тулпар». На стадии нашего становления он помог нам развернуться в патриотическое молодёжное движение республиканского масштаба. Во второй раз – жёстко пресёк подготовленную КГБ и одобренную Секретарём по идеологии ЦККП Казахстана акцию по разгрому организационных структур нашего движения.
7. Когда вы осознали, что ваш отец – гений мирового масштаба?
– Грандиозность Мухтара Ауэзова горделиво осознал, как только научился чувствовать и понимать письменное слово.
8. В советское время Мухтару Ауэзову помогало то, что он происходил из знатного и влиятельного рода, или это обстоятельство только мешало ему? И почему долгое время у нас нигде не афишировались родовые корни Мухтара Ауэзова?
– «Наши предки из знойных аравийских пустынь» – писал в автобиографии М.О. Ауэзов. В Центральную Азию и Казахстан они пришли в качестве миссионеров. Распространяли ислам, адаптируя его к местным условиям. Так действовали Ходжа Ахмед Яссауи и его последователи – суфии. В высший культ они возвели Любовь, Знание, Истину. Во все времена эти люди были авторитетны, но далеко не всегда – влиятельны. Как-то мой друг предложил тост за безымянных, стоявших за «придворными» Хайямом, Хафизом и др. «Придворные, они и остались придворными, а Баба-кухи – как не принимали его при дворе в своё время, так и поныне «дворы» отвергают». Мухтар Ауэзов не делал тайну из своей родословной, и все его дети знали и знают её хорошо.
9. Как вы считаете, отец имел к Алаш-Орде косвенное или самое прямое отношение? Правда ли, что он был одним из тайных идеологов этой партии? И если он действительно был идеологом, то почему лидеры Алаш-Орды это не афишировали, а держали в тайне?
– М.О. Ауэзов имел прямое отношение к Алаш-Орде. Идеологом этой партии он не был, у неё были свои авторитетные лидеры, выдающиеся личности, признанные вожди народа. Они высоко ценили литературный талант Мухтара, так же как и вдохновенный дар Магжана Жумабаева. В ситуации, когда не возможными стали политические формы борьбы, а главным оружием были избраны просвещение и художественная литература, роль этих одарённейших творцов резко возросла. По рекомендации вождей Алаша, Мухтар пишет фундаментальный очерк о Японии, её опыте национального самоутверждения. А также повесть «Лихая година» о восстании 1916 года, концептуально близкую идеям этой партий.
10. Правда ли, что Сакен Сейфуллин сыграл в судьбе вашего отца не лучшую роль или это чьи-то домыслы?
11. Действительно ли Леонид Соболев не раз, начиная с 1935 года, спасал вашего отца от преследования властей?
12. Почему в 1948 году издатели перестали указывать в книгах отца в качестве переводчиков Нуртазина и Никольскую?
13. Почему отец после двадцатого съезда партии публично не добивался посмертной реабилитации руководителей Алаш-Орды?
– По этим четырём вопросам вам, возможно, известно больше, чем мне.
14. Кто инициировал новый перевод эпопеи о Абае? Вы сами подыскивали специалистов для выполнения нового подстрочника?
– О необходимости нового перевода романа об Абае не раз говорили Абдижамиль Нурпеисов и Герольд Бельгер. Реализацию проекта осуществил Фонд Мухтара Ауэзова. При поддержки Судьбы, приведшей в Алмату А.Кима. Он работал вместе с двумя специалистами по подстрочному переводу. Один из них – глубокий знаток казахского литературного языка, другой – с опытом перевода казахских текстов на русский. Кандидатуры были предложены мной, одобрены переводчиком.
15. Всё ли устроило Вас в переводе Анатолия Кима?
– Анатолий Ким переводил вдохновенно и даже – состязательно, с желанием сотворчества. Мне его перевод нравится. Г.Бельгер высказал ряд замечаний. Они были учтены при издании романа.
16. Нет ли идеи организовать ещё один перевод эпопеи отца на русский язык? И кто бы, на ваш взгляд, мог бы реализовать эту идею?
– Нет, это титанический труд. Необходимость нового перевода на русский сейчас для меня не очевидна.
17. Как в Китае воспринимают эпопею отца?
– В Китае роман переводился дважды. Солидно издавался. Знаю о существовании третьего перевода. О нём с одобрением отзываются читавшие. В Китае есть талантливые писатели-казахи, пишущие на китайском. Среди них – Акбар Мажит, лауреат общегосударственной литературной премии Китая. Для него и таких, как он, не существует проблемы подстрочника. Это обстоятельство повышает вероятность появления адекватного перевода романа на китайском языке.
18. Что ещё не сказано в абаеведении и ауэзоведении?
– После ваших статей-исследований в «Литературной России» зона недосказанного существенно сократилась.
Вопросы задавал Вячеслав ОГРЫЗКО
Добавить комментарий