Владислав Артёмов: правда Ерошки Бубенцова

Рубрика в газете: Это надо прочитать, № 2020 / 7, 27.02.2020, автор: Валерий ОСИНСКИЙ

В трёх номерах журнала «Москва» за 2018–19 годы был опубликован роман «Император» Владислава Артёмова, писателя, который в литературных кругах известен больше как поэт, нежели как прозаик. Богатейшая история отечественной литературы знает яркие примеры прекрасного сочетания поэтического и прозаического дара. И Артёмов не обманул ожидания.

Сразу оговорюсь, привыкать к манере изложения писателя с нешаблонным взглядом на устоявшиеся вещи сложно. Собственно и автору, из тех же соображений «привыкания», нужно постараться, для того чтобы сразу зацепить внимание искушённого читателя. Артёмову это удаётся!

С первых же страниц текста читатель окунается в реалии нашего времени. Главный герой романа Ерофей Тимофеевич Бубенцов, или попросту Ерошка, и его жена Вера задолжали коллекторам деньги и мучительно ломают голову над тем, как выкручиваться из сложившейся ситуации. Деньги Ерошке понадобились на лечение жены. Доброхоты предлагают Бубенцову продать квартиру и расплачиваются с простаком Ерошкой фальшивыми купюрами. Банк отнимает квартиру за долги, Бубенцов сходит с ума, и супруги погибают на улице в нищете. Следователь Муха, который занимается «Делом №87-ж» о фальшивых купюрах, выясняет, что квартира Бубенцовых путём несложных махинаций переходит в собственность лечащему врачу Ерошки по фамилии Шлягер. Муха также погибает при странных обстоятельствах.

Вот, собственно, вся фабула «Императора». Всё «дело». Дело страшное своей обыденностью, даже с учётом художественных допущений, к которым прибегает автор, для того чтобы усилить впечатление от вопиющей несправедливости по отношению к главному герою и от мерзостей, с которыми сталкивается Ерошка.

Впрочем, детали этого дела выясняются лишь к развязке романа.

Может сложиться впечатление, будто это очередная интерпретация истории маленького человека. В каком-то смысле это так. Для журнала «Москва» с его чётко обозначенной гражданской и художественной позицией тема – очень близкая. Но торопиться с выводами не стоит – сюжет сложнее, чем может показаться на первый взгляд.

События в романе разворачиваются стремительно. Эпицентром этих событий становится Бубенцов с его беспокойным характером: «Где бы ни появился Ерошка Бубенцов, в том месте очень скоро начинала сама собою образовываться и витать скандальная тревога. Все невольно настораживались, прислушивались, озирались, чего-то ожидая. Если в обычное время с ним ещё можно было кое-как сладить, то после нескольких выпитых рюмок Ерошка преображался. Его, по народному выражению, «чёрт нёс по кочкам». Таких людей сколько угодно вокруг нас. Они есть в любом коллективе. Именно они затевают безобразные скандалы, режут правду-матку прямо в глаза начальству на корпоративных вечеринках. Бьют дорогую посуду, прут на рожон, затевают драки на свадьбах. Приличные люди стараются держаться от них поодаль».

Артёмов знакомит читателя с главным героем глава за главой: «Жизнь его – не щадила. Всякий грех маленького Ерошки мгновенно наказывался. Это постоянное ожидание беды отчасти закалило его характер. При внешней бойкости, неустрашимости, даже вызывающей наглости – Бубенцов был в глубине души застенчив и робок».

В каком-то смысле Ерошка – это обобщающий образ: «Чем больше вы его ущемляли, тем упорнее он становился. Точно такая схема до сих пор применительна и для них! Вы всеми силами и средствами разрушаете их жизнь, ввергаете в разорения, беды, страдания. А им хоть бы хны!»

Окружение Бубенцова – это его собутыльники, представители богемы Игорь Бермудес и Тарас Поросюк. А кроме них, – разношёрстная публика из обслуги театра, где Бубенцов работает пожарным. Все главные и второстепенные персонажи книги выписаны с карикатурной выпуклостью, в ироничном тоне. Появление же Адольфа Шлягера в «Кабачке на Таганке» («Волосы, как сейчас же приметил Ерошка, были серыми, с отливом в рыжину, какие бывают у дьявола») и знаменитое Булгаковское «Все мы смертны» в устах беса, наводят на мысль, что автор затеял некую литературную игру. «Кое-какие характерные повадки нечистой силы Ерофей помнил из книг. Читал описания демона-искусителя и в знаменитом весёлом романе Михаила Булгакова, и в скучнейшем сочинении «Доктор Фаустус» Томаса Манна, и в «Звезде Соломона» Куприна, и в «Фаусте» Гёте. Но, читая эти описания, Ерошка всегда знал, что дьявол – не более чем литературный вымысел, на самом деле никакого дьявола не существует».

Вслед за Шлягером, который «нечувствительно сумел втереться в семью Бубенцовых» тем, что крал для жены Ерошки Веры цветы в театре из женских гримёрок, в романе появляется профессор Покровский Афанасий Иванович, преподаватель богословия Киевской духовной академии, отец самого Булгакова: «…сын мой не устоял. Сыграл на их стороне! На стороне дьявола. Недаром слетаются на этот роман сатанисты, расстриги, старухи на мётлах. Отогреваются от духовного колотуна». На собрании нечистой силы появляется Ленин: «Крови и справедливости! Да здравствует революция!» – эти страшные слова грохочут в голове маленького лысого человечка с мёртвым, серым лицом». К Ленину на страницах романа присоединяются Скокс Вольфганг Амадей – «демон, способный находить клады и похищать сокровища», и следом – Савёл Прокопович Полубес, похожий на человека необразованного, ленивого, нелюбопытного, но вовсе не являющийся таковым. Автор вводит в роман других представителей нечистой силы. И Бубенцов попадает в круговорот мистических приключений, в ходе которых выясняется, что он по крови – русский император: «Потомок Рюрика Новгородского, он же – Ререк, или Рорег, или Рюрик Ютландский, маркграф Рустрингена, наследник ободритского княжества по линии своей матери из династии Гогенцоллернов»! «Чувствуете созвучие? (Бубенцов) Понятно теперь вам, откуда растут рога»? – замечает Покровский.

Так что же, перед нами? Гротеск? Социальная сатира? А может это очередной модернистский роман а-ля Виктор Пелевин со всеми атрибутами этого жанра? То есть – текст насыщенный ходульными образами, прочно укоренившимися в массовом сознании обывателей, переполненный расхожими цитатами, ссылками и каламбурами наподобие: «Что крал? У Клары кораллы?» и т.п. Артёмов смело использует подобные приёмы в книге. Медлительная на первый взгляд манера изложения автора, с большим количеством пояснительных предложений – явный приём торможения. Там, где, казалось бы, можно обойтись одной фразой, развёрнуты абзацы или даже целые главы, имитирующие поток сознания Джойса. Там, где диалог можно уместить в несколько слов, разворачивается полемика на темы, давно уже оговорённые у других и с другими.

С каждой страницей переизбыток текста всё больше диссонирует с развитием сюжета: культурный пласт, который автор загребает огромными лопатами, с одной стороны слишком обширен, а с другой слишком мелок, чтобы углубляться в него. Действие романа вращается вокруг одних и тех же мест – театр, высотка, ресторан, квартира Бубенцовых, новый рабочий кабинет Ерошки – и снова по кругу, будто в наваждении. «Таких мест в городе, которые звоном отзывались в сердце, было на удивление немного. Большой Каменный мост, через который они шли когда-то и где он согревал её ладонь в своём дырявом кармане. Двор, где жили они после свадьбы. Античная беседка с Лаокооном в больничном дворе, где Вера ревновала его к девицам из музыкального училища».

А между тем композиция романа выстроена безукоризненно. Все события взаимосвязаны. Вплоть до мелочей. Даже таких, как эпизод с пыжиковой шапкой. В детстве Ерошки шпана отнимает у него деньги, которые выдал ему для покупки хлеба отчим; профессор, пожалевший мальчика, отдаёт ему рубль и пыжиковую шапку. Этого же профессора уже взрослый Ерошка встречает снова спустя много лет, и профессор оказывается отцом Булгакова.

Таких перекличек с реальностью в романе много. Но эта реальность особого свойства: «Реальность Ерофея Бубенцова прекрасно стыковалась, согласовывалась с реальностью нашего мира. Никаких противоречий! То есть в ней было только то, что могло быть»!

В критических статьях, посвящённых «Императору» уже отмечалось, что «книга эта подражает одновременно плутовскому роману, «Фаусту» Гёте и «Мастеру и Маргарите» Булгакова. Автор изображает то ли манеру Булгакова, то ли пытается копировать Ильфа с Петровым»

Максим Ершов в статье «Убить императора» упоминал также «о параллелях, отсылках, коннотациях, аллюзиях, намёках, корреляциях, диалогичности, преемственности, о сходствах и различиях «Мастера и Маргариты» и романа Владислава Артёмова «Император».

Набор художественных приёмов, которым оперирует Артёмов, действительно обширен. Автор, словно бы напоказ выставляет этот инструментарий. Но «выставляет» он его лишь после того, как выясняется, что в полосатой сумке, которую всучили Ерошке, – фальшивые деньги.

Выходит, место литературных приёмов в сюжете автор определяет совершенно точно? В таком случае фабула романа приобретает лишь вспомогательную функцию.

Но в чём же замысел книги?

Разгадка кроется в самом образе главного героя. Артёмов изучает сознание Ерошки, сознание среднеобразованного человека, его внутренний мир, составленный наподобие мозаики из поверхностных понятий и представлений. Причём изучает в момент, когда представления этого человека о мире, некогда структурированные, распадаются на самостоятельные части и перемещаются в сознании хаотично, блоками, устойчивыми идиомами.

Действие романа после того, как Бубенцов узнаёт, что его обманули, разворачивается в сумасшедшем доме. И теперь бесконечный набор аллюзий, штампов, отсылок, перекличек, составляет внутренний мир Ерошки. Перед нами, по сути, духовный портрет нашего современника, сознание которого истерзано и уничтожено реалиями нынешнего времени – перед нами внутренний мир маленького человека, мир разрушенный потоком бесконечной пустоты, которая обрушилась на этого человека со всех сторон. Человек этот бессилен перед пороками, которыми его искушают собственные бесы. Эти бесы атакуют каждого из нас. И человек постепенно теряет то, что составляет его самосознание.

Сначала человек отказывается от «хлама», обременительного для него в новых реалиях – от книг, некогда собранных в библиотеке его памяти, от сокровищ русской и мировой литературы, – профессор Преображенский продаёт том за томом свою библиотеку Шлягеру, – а затем шаг за шагом отступается от самого себя. Каждое искушение Ерошки – сребролюбие, сладострастие, тщеславие, гордыня и так далее (всего искушений в книге семь) – развёрнутая метафора, тщательно выписанная автором. «Люди самых разных сословий, возрастов, характеров оказались по сути одинаковыми. У всех внутри копошились всё те же семь гадов».

Артёмов беспощадно препарирует своего героя. Для этого он помещает Бубенцова в совершенно немыслимые ситуации. За хорошие гонорары Ерошку нанимают устраивать дебоши и погромы на банкетах конкурентов и политических противников нанимателей. «Бубенцов прилюдно и во всеуслышание вора называл вором. Махал квитанциями, счетами, где документально подтверждались похищенные суммы, указывались фамилии сообщников, адреса оффшоров».

И что же? «Все хохотали в ответ. Самая разоблачительная правда вызывала смех». Потому что: «это была земная, глупая, завистливая «правда». Богатые крадут. Власть врёт народу. На выборах подтасовки. Нарушаются права человеков. Чиновники берут взятки. Бедным жить плохо. Из такой правды можно было извлекать доход, она неплохо продавалась. Потому что это была не святая правда, а вздорная, подлая правда плебеев».

Развязка книги кажется неизбежной: «зло вначале общается с человеком как с господином, заискивает, льстит. Потом разговаривает как с равным. Но в конце зло неизбежно становится господином». Человек же этого не замечает, «ибо меняется сам». Действительно, характер Ерошки «под действием славы и богатства переменивался»! «От продолжительного восхваления, от постоянного успеха, от нахлынувших гонораров, в нём начала стремительно развиваться та внутренняя болезнь гордости, которая живёт в каждом человеке».

Сам же Бубенцов, «к слову, очень тонко видел ту грань, где правда о самых злых, подлых деяниях клиента не приносила никому вреда».

Далее предметом исследования автора становиться трансформация сознания его современника. Перед нами не просто очередная история маленького человека – тема традиционная для русской литературы – а хронология уничтожения его внутреннего мира, его самости. Перед нами история борьбы маленького человека со своими внутренними демонами. Он и человеком-то себя уже не чувствует: «Как будто бы он был не человек вовсе, а, к примеру, чей-либо пиджак или плащ, накинутый на спинку стула».

Но внутренняя суть человека, под пером Артёмова сопротивляется разрушению. «Тоскливо становилось порою Бубенцову от такого отношения людей к правде. Разумеется, все видели, что гнусную, соблазнительную правду эту произносят уста хмельные. Так ведь по-иному нельзя! Ведь только юродивый да пьяный человек приобретают законное право говорить на этой земле правду». А реминисценции прошлого в сознании главного героя лишь подчёркивают неотвратимость надвигающейся катастрофы. Артёмов разнообразными стилистическими приёмами точно разграничивает хаос в больном сознании главного героя и стройность его мысли в минуты просветления: «Ерошка вынес стебель с бабочкой в сад, воткнул под яблоней в мягкую, освещённую солнцем землю. Сидел на корточках, наблюдая, как всё шире, свободнее расправляются крылья. Изумрудно-чёрные посередине, с голубоватым свечением и переливом на волнистых кончиках. А потом бабочка взмахнула крыльями и полетела над землёй. Ерошка побежал следом на затёкших ногах, прихрамывая, спотыкаясь. Бабочка летела зигзагами, то падая почти до земли, то взмывая к вершинам яблонь. Полёт её казался неуверенным, как будто ученическим. Яркие крылья мелькали меж ветвями. Но вот бабочка резко взмыла вверх и пропала в небе. Ерошка не мог её разглядеть, мешал солнечный свет, который низвергался ему прямо в лицо сплошным водопадом, слепил глаза».

Символы бабочки и света становятся определяющими в романе. Должен же быть выход из темницы, в которой Бубенцов запер сам себя! И в поисках этого выхода Ерошка приходит к убеждению, «что вся мировая история, весь человеческий прогресс нужны были лишь для одной-единственной цели, чтобы в результате взаимодействия миллиардов случайностей родился, вырос и был поставлен перед тяжким нравственным выбором маленький человечек – Ерофей Тимофеевич Бубенцов»!

Сознание главного героя сопротивляется безумию. Но вновь и вновь, застревает в той же вымышленной действительности, в которой бес Шлягер, теперь уже бывший полковник спецслужб, заявляет своему коллеге Полубесу, после того, как их уволили из Лефортовской психиатрической лечебницы: «В девяностых весь наш КГБ рухнул в одночасье, а мы выжили. Нет такой силы, Савёлушка, чтобы нашу русскую силу одолела»!

После слов полковника роман можно рассматривать, как антитезу антиутопиям, популярным в русской литературе девяностых годов: книга Артёмова по некоторым признакам соответствует жанру, хотя антиутопией не является. По той простой причине, что Шлягер с его говорящей фамилией, не более чем символ в распадающемся сознании главного героя, как и всё, что якобы происходит вокруг Ерошки. Кроме того образ Бубенцова – это в каком-то смысле тоже стереотип массового сознания. В нём отчётливо просматриваются литературные истоки: кротость Алёши Карамазова, буйство Дмитрия, безумие Ивана, низость Смердякова. Тем не менее, даже, казалось бы, собирательный образ Бубенцова вызывает безоговорочное сострадание.

Но если всё, что происходит с Ерошкой, вымысел, фальшивка, то в чём же истинная правда Ерофея Тимофеевича Бубенцова? Где выход из замкнутого пространства, в котором заперто сознание человека? Артёмов находит простой и очевидный ответ – выход для Ерошки в любви! В любви к жене с символическим именем Вера. Любовь их, трогательная и нежная, проходит через весь роман. От беседочки с Лаокооном в Лефортовской больнице, где Ерошка «косил» от армии и где познакомился с Верой, до заключительных эпизодов романа, когда Ерошка тащит умирающей под станционной платформой супруге кусок толстого картона для подстилки. «Господи! – шептал Ерошка. – Если только Ты есть! Сделай так, чтобы Вера оказалась в раю! И если надо мукой искупить вину, то не мучь её! Переложи её грехи на меня!..» Вера прощает Ерошке его неуживчивый характер, его измены с другими женщинами, она прощает ему всё, потому что любит. И потому-то она остаётся последним утешением Ерошки в жизни, той единственной, ради кого он готов отдать свою жизнь. Неслучайно в последних эпизодах романа звучит отчаянный крик Ерошки: ««Вера! – из непроглядной глубины доносился до него собственный глухой крик. – Забери меня! Выведи меня отсюда!» Кроме Веры, уповать Ерошке больше не на кого, и окончание романа символично: «Ерофей поднял голову, обернулся на зов. В ослепительном свете увидел ту, что окликала его. Это была его подлинная жизнь. Блаженная, благословенная. Это была его настоящая Вера»!

Можно принимать или не принимать эстетические взгляды автора, но несомненно одно – роман состоялся. Насколько «Император» будет востребован читателем, покажет время. Если Артёмов прав в своих выводах, то размен добра на зло неизбежен, и остаётся лишь уповать на Веру, которая вынесет хрупкую бабочку к ослепительному солнечному свету.

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.