Совсем недавно белорусский Нобелевский лауреат Светлана Алексиевич назвала наше поколение «поколением секонд хенд». Обидно, конечно, но ах, если бы только поношенное, повытертое и с чужого плеча. Носили бы – не впервой. Стыда в этом никакого нет, как нет стыда в принятии милостыни – больнее тому, кто подаёт. А дело-то похуже. Это скорее мы сами так «перелицевали» их старенькое, что оно глядит пугающей новизной.
В последнюю четверть века существенно изменилось «лицо» русской литературы, оно подурнело. Отчасти это произошло под влиянием «постмодернизма», пришедшего к нам с Запада. Многие наши литераторы в своём творчестве решили «догонять» Европу, хотя пик постмодернизма там прошёл ещё в 60–70-е годы прошлого века. И появилось у нас невообразимое количество творений, тексты которых можно смело отнести к литературе упадка. Теоретики литературы, дабы «не отстать от жизни», подхватили этот псевдолитературный «порыв» и стали дружно обсуждать такие понятия как интертекстуальность, пастиш, метапроза, фабуляция, пойоменон и другие «штучки». Из уст адвокатов постмодернизма звучат те же речи, что и сто лет назад: мол, литераторы выступают против старых, академических форм, ищут новые формы самовыражения, более гибкие и более соответствующие усложнённому мироощущению современного человека. Фактически мы наблюдаем возрождение декадентства. Кто же из писателей сегодня в большей степени «для матери-истории ценен»?
Уважаемая редакция «ЛР»! С превеликим интересом прочёл на сайте «ЛР» статью Вячеслава Огрызко «В МИНСКЕ ПОБЕДИЛА ПОКАЗУХА, или Неужели в Белоруссии есть только один писатель Николай Чергинец, а где другие?». Неожиданно она оказалась для меня великой поддержкой, поскольку Николай Чергинец преследует меня, как критика, вот уже на протяжении более четырёх лет.
В ночь с воскресенья на понедельник в Лос-Анджелесе в театре «Долби» прошла 90-я церемония награждения Оскара...
Если граждане РФ не хотят скатиться на уровень кастового общества, то они должны всеми силами противодействовать продолжению «экспериментов», которым уже более четверти века подвергается отечественное образование со стороны новоявленных компрачикосов разного масштаба.
Затихшие в самом начале т.н. «эпохи демократии» разговоры о разделении литературы на столичную и провинциальную сегодня вновь возобновились. Одним из поводов этого возобновления стало катастрофическое положение с «толстыми» литературными изданиями, которые позиционируют себя именно что всероссийскими и чьи редакции расположены именно в столице – и региональные (если хотите – «местечковые») литиздания, которые на всероссийскость не претендуют и, возможно, именно по этой «скромной» причине чувствуют себя если не уверенно, то, во всяком случае, совершенно стабильно. В отличие «от».
Сам Блок никогда не читал вслух «Двенадцать», за него это делала жена. Он слышал Музыку, но не мог её воспроизвести. Демиург не может воспроизвести поступь истории будущих веков, но способен в состоянии невероятного напряжения проникнуть в Божий промысел, который когда-то в грядущем увенчает Свет, что заново воссоздаст земную жизнь и воскресит во плоти ушедшие поколения...
Сходил я в кинотеатр на «Довлатова» Германа-младшего. Фильмы режиссёра я когда-то смотрел – вспомнил, правда, только «Бумажного солдата», – книги писателя читал, без восторгов, но и не без некоторой симпатии к автору. И кажется мне сейчас, что язык, позволяющий адекватно выразить советское, и даже позднесоветское прошлое, начинает отмирать – даже если мы имеем дело с неплохим фильмом, серьёзным режиссёром и приличной актёрской игрой.
Готовясь к 60-летию газеты, мы с благодарностью вспоминаем о тех, кто начинал наше издание. У истоков «Литературной России», которая первоначально называлась «Литература и жизнь», были Виктор Полторацкий, Евгений Осетров, Виталий Василевский, Евгений Кригер, Михаил Лобанов, Ася Пистунова, Михаил Марфин, Наум Лейкин, Владимир Бушин, Юрий Мельников, Константин Поздняев, Александр Дымшиц, Валерий Аграновский, Николай Далада, Дмитрий Стариков, Павел Павловский, Залман Румер, Феликс Родионов, другие интересные люди. Сегодня рассказываем об одном из зачинателей «ЛР».
Совершенно непонятную жёсткость и ни чем не объяснимую скупость Москва проявляет в последние годы в отношении и без того «недокормленных» провинциальных культуры и литературы.
Большинство произведений двухтомника Саши Кругосветова «Цветные рассказы» нашли дорогу к широкому читателю ещё до издания в книжном формате: они публиковались в «Литературной газете» и «Литературной России», в журналах «Российский колокол» и «Нева», а также в нескольких сборниках. Такая востребованность рассказов, вошедших в цикл, уже заставляет обратить внимание на книгу. А прочтение обоих томов подряд позволяет сказать, что издание интересно не только отдельными произведениями, но и единой тканью повествования, складывающейся из них, несмотря на разнообразие сюжетов и героев.
Иван Алексеевич Бунин 29 октября 1943 года в понедельник записал в дневнике: «Взяты за эти дни Екатеринослав, Лоцманская Каменка (когда-то я там был перед проходом по порогам). Теперь это, верно, город гнусно называемый «Днепродзержинск».
Прощаюсь на страницах «Литературной России» с её желанным автором, тончайшей поэтессой и мудрой писательницей Ларисой Васильевой. Только что я целовал ей руку в фойе ЦДЛ, она сидела на кресле с гостями 15-го Съезда Союза писателей России и роняла какие-то властные замечания. Мне, например, летом говорила: «Время летит быстро. Подумай, что можно сделать к 200-летию Некрасова. Это – наш третий и недооценённый поэт!». И вот – убийственная весть…
Ей было 82 года, она запечатлела историю танка Т-34 в уникальном московском музее. Такова была её дань истории, дань отцу. Наверное, это её главная книга. Ни «Кремлёвские жёны» и их дети, а именно танк – символ нашего триумфа, нашей победы, один из главных отечественных поэтических образов 20 века. Эта машина – та самая русская тройка, которая сосредоточилась, облачилась в броню, при этом, не потеряв своего полёта, своей стремительности и гармоничности.
Рок-музыкантов нередко называют большими детьми. В этой характеристике может преобладать как поощрение, так и порицание. В самом деле, если творец сохраняет чистый и непосредственный взгляд на мир, то исполняет тем самым Христову заповедь «будьте, как дети». Если инфантилен и капризен, то плодит химер.
Пессимистическое название последнего альбома «Эксэпта» (ещё группу школьники моего поколения называли «Акцэптом», но говоря так легко было прослыть «лимитой») озадачивает, но не исчерпывает содержание. «Восхождение хаоса» в окружающей нас жизни действительно сложно не заметить, ну а если вспомнить ещё и о законе энтропии, то вовсе жить не захочется. Однако немецкие ветераны металла не дадут вам отчаяться.
