№ 2003/12, 28.03.2003

Русская критика… в целом – слаба, противоречива и страдает отсутствием пафоса. Явный признак ого, что мы переживаем критическую эпоху». Это высказывание, написанное Александром Блоком в 1907 году в статье «О современной критике», и сегодня является злободневным. Представленная в нынешних периодических литературных изданиях критика крайне пестра, разнонаправленна и, пренебрегая общей картиной положения дел в современной литературе, ограничивается «сухими библиографическими известиями, сатирическими замечаниями, более или менее остроумными, общими дружескими похвалами, или просто превращается в домашнюю переписку издателя с сотрудниками…» (Александр Пушкин, статья «О журнальной критике», 1830). О тех великолепных годовых обзорах отечественной литературы, принадлежащих перу Белинского, с которых, собственно, и началась русская критика, мечтать сегодня не приходится. Для этого необходимы широта и цельность взглядов, и, как это старомодно сейчас ни звучит, тут нужен и пафос.

№ 2002/34, 23.08.2002

Одно время меня занимал такой вопрос: почему у нас в провинции практически отсутствуют серьёзная критика и литературоведение? (Псковитянин Валентин Курбатов, В.Бараков из Вологды или скончавшийся в 1990 году сибиряк Николай Яновский – скорее исключения, подтверждающие общее правило.) Ведь не настолько же плохо было в советскую эпоху поставлено филологическое образование в периферийных институтах, чтобы там не выдвинулось ни одного солидного исследователя литературы. Так в чём же дело?

№ 2002/13, 29.03.2002

В литературе, философии и вообще в культуре не стихают споры о менталитете. Либералы-рыночники пеняют за неудачи на народ и предлагают поменять его менталитет на более подходящий, экономист Валерий Андреев отбивает эти нападки («Советская Россия», 2002, № 18). «Мировоззренческий сдвиг» уже произошёл, печалуется критик Николай Переяслов и ссылается на «Русскую трагедию» Петра Алёшкина, потому, дескать, и русскую, что «сменилась ментальность» («ЛГ», 2002, № 7). Позвольте, господа-товарищи, втянул в круг полемистов писатель Владимир Марфин морячку Катьку как живое доказательство исконно русского менталитета (журнал «Наша улица», 2001, № 12). Вокруг тусовки повели хоровод певуньи Владимира Карпова; по-якутски танец называется осоухай: единение душ (журнал «Мир Севера», 2001, № 4). Полемика разгорается. Одних устраивает народная ушанка, другие норовят заменить её модным убором. Толкотня невообразимая: по Сеньке ли новая шапка? Надо разобраться в разноголосице.

Рубрика в газете: Проза, № 2001/19, 16.07.2001

О скупости его ходили легенды... С Иваном Филипповичем Фёдоровым, наверное, самым тяжёлым поэтом в стране, вес которого "зашкаливал" где-то в пределах 190 милограммов, я был в командировке в тихом городе Шахты в липкую июньскую жару, когда даже дворовые собаки прятались в тень...

Рубрика в газете: Проза, № 2000/27, 07.07.2000

В первый послевоенный год меня привезли в школу-интернат. Тёплое солнце уже золотит макушки деревьев. Из открытых окон учебного корпуса слышатся звуки фортепиано. Знакомая мелодия вальса "На сопках Маньчжурии" завораживает. Этот вальс был созвучен времени: "Плачет, плачет мать родная, плачет молодая жена..." Тогда почти не было людей, кого не трогали бы эти слова. Многие семьи не дождались с войны сыновей, мужей, братьев. Война с Японией осенью 45-го года опалила и меня... В красном уголке играл пианист Тимофей Юдин, преподаватель музыки, руководитель школьной самодеятельности. Он стал моим первым наставником. От народных песен и танцев переходили мы к произведениям Моцарта, Бетховена, Чайковского. Музыка двигала мои устремления к достижению своей "сопки в жизни"... Весть о его трагической гибели застала меня в городе на Волге, где я продолжал развивать те первые уроки с ним. "Тихо вокруг, ветер туман унес..." Мой дорогой учитель, ты давно за гранью земных забот и страданий. Но нас навсегда связал первый наш вальс "На сопках Маньчжурии".

№ 1999/37, 24.09.1999

А Пушкин не умер, А Пушкин погиб молодым! Когда б между жизнью и смертью Был в воздухе мост распростёрт, То он бы стоял там один, Жив, молод и мёртв. Не раз умирал он до гибельной пули И после неё умирал. Он умер – как в небе летящая птица, Которой не дали отвага и честь До земли опуститься...

№ 1999/35, 10.09.1999

Драма Чечни заслонила драму Афгана. Косово заслонило Чечню. Чечня заслоняет Косово – уже в Дагестане. Цепь локальных войн, вытесняющих страх войны глобальной, означает новый, неведомый ещё этап мировой истории. В XXI век входит какое-то переменившее психологию человечество. С неслыханно изощрёнными допусками насилия, с неведомо ловкими объяснениями его. При таком высотном эшелоне меняются очертания мира: афганская костоломка начинает казаться делом архаичным, в котором всё более или менее понятно.

№ 1999/18, 14.05.1999

  ЦАРСКАЯ ВОДКА   1. Пропал килограмм золота. Воронин обнаружил это, когда взвесил подготовленный к отправке металл. Он ещё и ещё раз подбивал числа в колонке, сличал итог с приёмными ведомостями. Попросил пересчитать всё заново Костика Сорокина. Вмиг побледневший Костик недосчитался двух килограммов с граммами. – Сбегай за Роксаной, – распорядился Воронин, чувствуя, как позорно […]

№ 1998/38, 18.09.1998

Успех Александры Марининой можно назвать феноменальным хотя бы по той причине, что она, пожалуй, третья женщина – автор детективных романов (после Агаты Кристи и Дафны дю Морье), которая снискала себе славу ударными темпами производства. Правда, к творчеству она подошла не с пустыми руками, а имея солидный послужной список и портфель готовых уголовных сюжетов, требовавших лишь толики фантазии и «росписи» до объёма книги. Да и муж её в отличие от Кристи (которая, кстати говоря, вышла замуж за археолога, потому что для поклонника древностей чем женщина старше, тем любимее) тоже не постовой милиционер. Всё это выгодно отличает Маринину от коллег-конкуренток, которые умудряются высасывать сюжеты даже не из пальца, а из кончика протеза. Поразительно, но именно женщинам в этом жанре не удаётся ничего, особенно постельные сцены, без которых теперь и детектив как бы не детектив, а «Преступление и наказание». Внутреннюю фригидность и внешнюю феминизацию им не удаётся преодолеть никакой творческой фантазией. Тем паче и с фантазией у них не густо, а вместо сюжета – тщательно перемешанные остатки блюд с барского стола.

№ 1996/17, 26.04.1996

У неё часто бывают хитрющие глаза, как у маленького ребёнка, который сжимает безделушку в кулачке и лукаво щурится: «А у меня что-то есть, а что, я никому не покажу!»