На­ше де­ло – тру­ба!

№ 2009 / 9, 23.02.2015

Я с ше­ст­над­ца­ти лет пи­шу пес­ни. Вер­нее, пи­шу сти­хи, ко­то­рые не­ред­ко ста­но­вят­ся пес­ня­ми. Где толь­ко не при­хо­ди­лось мне вы­сту­пать – и в зем­лян­ках рос­сий­ских по­гра­нич­ни­ков на по­ру­бе­жье Ин­гу­ше­тии и Гру­зии

Я с шестнадцати лет пишу песни. Вернее, пишу стихи, которые нередко становятся песнями. Где только не приходилось мне выступать – и в землянках российских пограничников на порубежье Ингушетии и Грузии, и в залах Дели, Варны, Гданьска, Нью-Йорка и Филадельфии. Сотрудничать с профессиональными эстрадными композиторами – пытался. Кроме Александра Ермакова – автора универсального руководителя ансамбля «Радуница» при музее поэта в селе Константиново, никто на мои стихи музыки не писал.

– В каждом твоём стихотворении поместилось бы четыре песни, – услышал я однажды в свой адрес реплику известного московского композитора. – Зачем столько слов, информации? Припев должен быть из двух строчек, а желательно – из одного слова, повторяющегося, как в песне Макаревича «Флюгер» 35 раз. Тогда твою песню запомнят и запоют…

Запомнить-то запомнят. Но не запоют – уж точно!

Согласен – в песне, в отличие от стихотворного текста, между строчками должно быть чуть больше воздуха. Это пространство заполняется голосом и мелодией. Огромное значение имеет фонетика – слова песни должны содержать больше открытых гласных, минимум шипящих. Но всё это условные слагаемые успеха – вспомним, как замечательно поются «многословные» баллады Роберта Рождественского или стихи Марины Цветаевой, ставшие песнями с лёгкой руки М.Таривердиева.

Однажды в подмосковной школе услышал я песню, исполняемую детьми, где рефреном звучало: «Тук, тук, тук, тук, тук – это дятел дОлбит сук…»

– Кто, – спрашиваю учителей, – автор текста?

– Рудольф Христофорыч, – отвечают. – Директор завода школьной мебели…

– Но, – говорю, – в одной только строчке, кроме случайно возникающего сексуального подтекста, – две грубейших ошибки. Не «дОлбит», во-первых, а долбИт. А во-вторых, дятел сук не долбит – только ствол…Что же вы детей калечите, заставляя выучивать подобные глупости!

Обиделись.

А сколько у нас по стране таких Рудольфов Христофорычей, наивно полагающих, что сочинить стихотворение или песню так же просто, будто гвоздь в стену забить. Своей профессии со всеми спецпредметами – деревообработке, менеджменту и технологии производственного процесса – прилежно обучались в институте. А стихи хотят левой ногой карябать!

Не уважаете вы нас, ребята…

По этому поводу вспомнился анекдот:

Едет в трамвае мастеровой, держит в руках что-то узкое и длинное, завёрнутое в рогожу.

– Пила? – спрашивает его любопытный пассажир.

– Кормилица, – отвечает мастеровой. – Пила дома осталась.

Вот уважение мастера к инструменту! Что же люди, называющие себя поэтами, так небрежно относятся к своему материалу – слову?.. И сегодня весьма актуальны строки Беллы Ахмадулиной:

Словно дрожь между сердцем и сердцем – Есть меж словом и словом игра. Дело лишь за бесхитростным средством Обвести его вязью пера. Быть словам женихом и невестой – Это я говорю и смеюсь. Как священник в глуши деревенской Их венчаю священный союз.

В современных школьных учебниках с недавних пор появилась небольшая глава об истории авторской песни, пришедшей на смену «подзабытого» городского романса и безымянной «блатной» песне. Однако на «китах» песенной поэзии – Окуджаве, Галиче, Высоцком – разговор в учебнике обрывается (Визбор, Анчаров, Новелла Матвеева перечислены через запятую). Несомненно, нужно глубже исследовать явление авторской песни, которая нынче заметно обновляется, расширяя границы жанра. Современные школьники, кроме имён Розенбаума, Трофима и Митяева, ставших обыкновенными попсовыми певцами, знать не знают о существовании Виктора Верстакова или Николая Шипилова. Да, чего греха таить, многим литераторам ничего не говорят эти фамилии. А жаль. Верится мне, по их песням так же, как по песням Высоцкого, потомки будут оценивать нынешнее время.

Не будем оправдывать ситуацию в авторской песне словами Окуджавы, что человека, пишущего песни, да ещё и исполняющего их, ненавидят все вокруг: поэты – за то, что у него не стихи, а, якобы, песенные тексты, композиторы – за неприхотливость мелодий, певцы – за неправильное дыхание, гитаристы – за непритязательное владение инструментом… Сами барды, слегка подрастерявшиеся в новом времени, виноваты! Вместо тщательной работы над стихом тренируют вокал, готовя к песням сложную дорогостоящую аранжировку, тщетно надеясь, что радио «Шансон», где в основном звучит нынче набор клишированных текстов на тюремную тему, начнут их раскрутку…

Лет пятнадцать назад в Сергиевом Посаде проводился первый Всероссийский юношеский фестиваль авторской песни. На главную сцену Дворца имени Юрия Гагарина попали счастливые финалисты. Вы думаете, они пели там свои песни? Нет. Они пели песни Вероники Долиной, Мирзаяна и других так называемых мэтров, сидевших в зале. Пели про костры и палатки, трубачей и альпинистов… Словно не началась к тому времени чеченская война, не случилась трагедия 1993 года, разделившая народ непримиримыми баррикадами.

Кто-то возразит – есть, мол, патриотическая песня! Сколько нынче проводится по всей стране фестивалей так называемой православной авторской песни… Я, родившийся в старинном Сергиевом Посаде, не могу быть равнодушным к таким фестивалям. Но достойных текстов и здесь не много. Зато перлов вроде: «Дай напиться молока от подбородка до пупка!» – хватает.

Как бороться с дурновкусием? Для того чтобы юный человек мог отличить хорошую песню от бездарной и пошлой, нужно пересмотреть программы по предмету «Пение» в средней школе, продлить преподавание его (хотя бы факультативно!) до 11 класса, чаще приглашать на встречи с детьми достойных композиторов и певцов старшего поколения. Где, как не в школе, нужно учить юного человека отделять пшеницу от плевел? Именно в юной душе легче заронить зёрна любви к песне – народной, авторской, эстрадной…

г. СЕРГИЕВ ПОСАД,

Московская обл.

Алек­сандр Ана­ни­чев