В нерусском доме воскрешЁнный

№ 2008 / 36, 23.02.2015

«Самой большой загадкой в культуре является загадка поэта. Кто он? Для чего он приходит в мир? Как ему в стихотворении удаётся выразить огромный мир? Существует много концепций поэтического творчества, много литературоведческих и философских теорий, но ни одна из них не даёт истинной разгадки феномена поэта. Очевидно, ответ на вопрос о своём предназначении может дать лишь сам поэт. Потому чтение его стихов есть и постижение тайны поэта». Так доктор философских наук Андрей Гагаев написал в предисловии к поэтическому избранному тому Камиля Тангалычева, который не так давно вышел в Саранске.

С Камилем Тангалычевым я впервые познакомился в декабре 2000 года, на юбилейных торжествах в родной деревне классика татарской литературы Хади Такташа Сургодь (Сыркыды), что в Республике Мордовия. А затем в Саранске, на торжественном собрании, посвящённом 100-летию Такташа, слушал его доклад о творчестве поэта. Доклад показался мне неожиданно глубоким и своеобразным. Прежде всего, меня потряс угол зрения, под которым рассматривался Такташ – не с земли и не с неба, а с какой-то такой высоты, где встречаются и обмениваются суждениями все субстанции, существующие и на земле, и на небе… После этого доклада знакомый всем нам с детства и до конца понятный каждому Такташ заново предстал передо мной необыкновенно таинственным, глубоким – необъятным поэтом.
Но о докладе я вспомнил к слову. Основная речь – о поэзии Камиля Тангалычева. Когда я вчитывался в «Избранное» моего саранского сотоварища, то меня прежде всего зацепил раздел «Дорога в Казань». Поэт попытался изобразить, как он, сидя на белой колхозной лошади, с детства едет полями в Казань.
Бесконечно грохочет телега,
И пути мне обратного нет.
Мой народ превратился в младенца,
Я старею – мне тысяча лет.
Первым долгом – жива ли Россия? –
Спросишь строго, когда возвращусь.
И смиренно тебе я отвечу:
Я и есть – первозданная Русь…
Дорога в Казань – это не только дорога, возвращающая автора к его родному народу, это ещё и путь, ведущий татарский народ в его самое раннее детство, к своей исконной национальной сущности. И даже не только так. Оказывается, это ещё и дорога, помогающая поэту быстро, всего за одну жизнь, вобрать в себя тысячелетний исторический опыт своего народа. Тем, кто показал поэту дорогу в Казань, и кто ждёт от него вестей из Казани, поэт даёт ответ, погружающий в глубочайшие раздумья.
Дополнительную ясность в приведённые выше строки внесло стихотворение «Глагол»:
Как горько полыхал огонь,
Вознёсшийся из мрачной бездны!
Спалили на Руси глагол,
Молчанье на Руси воскресло.
Однажды в жгучем феврале
В простой избе горела лампа.
И с зарастающих полей
Вернулась к свету тень таланта.
Пока не гас ночной огонь,
У колыбели вознесённой
Стоял восторженный глагол,
В нерусском доме воскрешённый…
Татары, пишущие на русском языке, посвящают многие свои произведения России, Руси. Мне известны такие очень красивые стихи Михаила Львова, Романа Солнцева и Равиля Бухараева. Видимо, для татарина в словах о России заключены особые смыслы, не имеющие такого же значения для других народов. Что ни говори, татары с русскими – два близких соседа, живущие в одном уголке Европы, создавшие здесь свои государства. За многие века между двумя государствами чего только не было?! Историческая память и двух государств, и двух народов, создавших эти государства, глубока и многогранна. Всему миру известно положительное влияние на государственность русского народа Волжской Булгарии, Золотой Орды и Казанского ханства. И эта реальность рождает разное: в мелкой татарской душе появляется желчь, а в душе гордого татарина – рождаются гордые стихи.
У Камиля Тангалычева тоже много, даже слишком много стихов о Руси-России. Это стихи не просто на русском языке, они написаны в истинном смысле этого слова – по-русски:
Отступленья, сраженья, победы…
Как просторы России болят!
Никогда драма гибели света
Не закончится в русских полях.
Вновь наряды надев, вдохновенно
Поколенья идут умирать…
Не пора ли мне выйти на сцену,
Чтоб поэта России сыграть?
Чтоб играть, гениально скрывая
От России святые грехи, –
За творенье своё выдавая
Сочинённые Богом стихи?..
Или приведём лишь две строфы стихотворения «Табунщик»:
И тройка-Русь в Россию не вернётся,
Здесь вместо ямщиков поёт гроза.
Табун-Россия по земле несётся,
Испуганно взмывают небеса
Отвергнут Ленин, нету Чингисхана,
Сорвался кнут со сталинской руки.
Россию понукают ураганы,
И хлещут молодые тальники…
По-моему, такие стихи способен написать только тот поэт, который имеет все основания и право говорить: «Я и есть – первозданная Русь».
Невозможно не обратить внимания и вот на что: особое своеобразие стихам Камиля придают мифологические и религиозные образы и мотивы. В большинстве своём они пришли из христианской религии, создав основу образного мира поэта, превратившись и в сущностные детали изобразительного языка, и в непосредственные объекты изображения, и в «маяки», указывающие направление мысли. Это могли бы подтвердить и уже процитированные стихи. Но если приведу ещё несколько примеров, то эстетические и философские принципы Камиля Тангалычева станут более понятными.
В России Бог творит себя
Средь пепелищ её тревожных.
Себя он создаёт – любя,
Людей любить так невозможно…
Лирический герой книг Камиля Тангалычева, следовательно, в какой-то мере и сам автор – не тот человек, который стремится освободиться от национальных и религиозных рамок, а человек, старающийся уместить в одном сердце две веры, – мусульманскую и христианскую, два языка – татарский и русский, две традиции. Он – не тот, чью душу и разум питают звёздные, солнечные и лунные лучи, холод бесконечности и сумрак «черных дыр», а тот, кто носит в себе сердце, умеющее любить, переживать, ненавидеть, биение которого можно слушать, приложив к его груди ухо.

Ренат ХАРИС,
народный поэт Татарстана,
лауреат Государственной премии России, г. КАЗАНЬ