Закрытый показ, или Кто загнал качественное кино в резервацию

№ 2009 / 15, 23.02.2015

Лучшими генералами становятся бывшие солдаты. Эту истину Андрей Звягинцев проверил на себе. Москва была не слишком любезна с молодым актёром. Его дебют постоянно откладывался, и за десять лет в столице ему удалось сыграть лишь в двух спектаклях.

Лучшими генералами становятся бывшие солдаты. Эту истину Андрей Звягинцев проверил на себе. Москва была не слишком любезна с молодым актёром. Его дебют постоянно откладывался, и за десять лет в столице ему удалось сыграть лишь в двух спектаклях. По словам режиссёра, в первой половине 1990-х годов было время, когда ему не хватало денег на проезд в метро. Через знакомых кинематографистов Звягинцеву удалось устроиться на телевидение, где он занимался постановкой рекламных роликов (не имея никакого режиссёрского образования). Там на него обратил внимание генеральный продюсер телеканала Ren TV Дмитрий Лесневский, во многом благодаря которому позже имя режиссёра Андрея Звягинцева зазвучит на весь мир.


В 2000 году Андрей дебютирует как режиссёр игрового кино, сняв на телеканале «Ren TV» в рамках цикла «Чёрная комната» короткометражные новеллы «Бусидо», «Obscure», «Выбор». А в 2003 году Андрей Звягинцев заявляет о себе как режиссёр большого кино полнометражным фильмом «Возвращение», который стал киносенсацией года – картина была приглашена на фестивали в Торонто, Монреаль и Локарно и сразу попала в основной конкурс Венецианского фестиваля. В Венеции дебютный не только для режиссёра, но и для большинства съёмочной группы фильм завоевал главный приз – «Золотого льва». Он также получил награду за лучший дебют – с формулировкой «очень тонкий фильм о любви, утрате и взрослении». Прежде этой награды удостаивались Андрей Тарковский за «Иваново детство» и Никита Михалков за фильм «Урга – территория любви». Первая картина Звягинцева завоевала 28 наград на мировых фестивалях в кино и была показана в 75 странах. «Возвращение» было признано критиками шедевром сначала в Европе, потом во всём мире.


Его второй фильм, «Изгнание», вышел в 2007 году и также был благожелательно встречен критикой. В частности, на Московском кинофестивале он получил приз Федерации киноклубов России как «Лучший фильм российской программы», а на Каннском кинофестивале актёр Константин Лавроненко, сыгравший главную роль в картине, первым из всех русских актёров был награждён «Золотой пальмовой ветвью» за лучшую мужскую роль.







Андрей ЗВЯГИНЦЕВ
Андрей ЗВЯГИНЦЕВ



– Фильм каждый смотрит по-своему, – утверждает режиссёр, – в нём есть свои слои. Кто до какого слоя добирается, вопрос образования, культуры, жизненного опыта. Фильм должен быть построен так, чтобы каждый мог насытить себя историей. Вообще, каждая оценка фильма дискуссионна, и чем сложнее фильм, глубже, проблематичнее, тем больше разность мнений. Это нормально. Я убеждён, фильм или рождается в голове смотрящего, или там умирает. Он целиком является отражением своего собственного миропонимания. Фильм рождается тогда, когда он попадает к зрителю. До этого он просто тень на экране. Кого-то это зрелище оставляет равнодушным, кого-то пронзает. Именно поэтому я считаю, что автор фильма, режиссёр, не должен вмешиваться в отношения между экраном и зрителем. Пояснять, объяснять. Великим фильм делает не режиссёр, а зритель.


– Андрей, чем были пронзены вы, создав «Возвращение»?


– Об этом трудно говорить. История фильма «Возвращение», если коротко, такова. В декабре я прочёл сценарий, и только в августе мы запустились с этой картиной. От декабря до августа прошло полгода, и за это время я читал другие сценарии, но полгода сценарий жил во мне. Я понимал, что он – крепкий, сильный, будоражащий, но не понимал, в чём его загадка. Во имя чего мне это делать? Так бывает: что-то живёт в тебе, ворочается, как жизненное впечатление, нарастает, и в какой-то момент превращается в подводный взрыв. Вдруг налаживаются все причинно-следственные связи, и цветок распускается. Это не рациональная работа, а что-то интуитивное, и поэтому об этом трудно говорить. Вдруг рождается кадр посреди бела дня. Скажем, я занимался рутинной работой, как вдруг увидел тонущего отца, увидел решение эпизода, когда дети входят и впервые видят отца.


– Первый полнометражный дебютный фильм, и вы в Венеции получаете награду. Поделитесь ощущением?


– Это было шесть лет назад. Венецианские впечатления, я не преувеличиваю, как второе рождение. Словно после страшной катастрофы человек сознаёт, что воскрес. К 39 годам у меня было ощущение тотальной нереализации, полной жизненной потери, и из этой внутренней разрухи – вдруг предложение делать кино, как зачатие новой жизни. Венеция – это для меня вторая родина, я там обрёл рождение, себя, обратную связь. То, что случилось в Венеции в сентябре 2003 года, когда прошёл конкурсный показ фильма, когда 15 минут длились аплодисменты… Вы не представляете, как в реальном времени это невыносимо долго! Это как воды, которые тебя порождают. Поразительное ощущение приятия, ты сказал реплику, а на неё ответили: да. Ты нужен. Это необходимое ощущение для самореализации, для смелости, дерзости в дальнейшем, когда ты понимаешь, что можешь говорить от своего имени то, что считаешь нужным.


– «Золотой Лев» у вас в кармане, а «Оскара» хотите?


– Фестивали важны только для первого шага. Всё меняется, как только ты получаешь авторитет, который позволяет тебе объявлять свои права на язык. Делать фильм специально для фестиваля – это тупик. Ты должен исходить только из себя, слушать только себя. Конечно, нужда в фестивалях у авторского кино есть, коммерческому кино это не так необходимо, оно и так пробьёт себе дорогу. А авторское кино нуждается в рекламе, и поэтому любой серьёзный фестиваль – это мощный стимул для продаж картины. Потому что авторское кино в современном мире не окупается. За редким исключением. Это у «Возвращения» уникальная судьба, он стоит копейки. Всё производство фильма обошлось продюсеру в 420 тысяч долларов. Когда на Западе я озвучивал эту сумму, никто не верил. При бюджете в 400 тысяч долларов картина была продана в 75 стран, уже на стадии продаж она окупила себя 4 раза! Но это уникальная судьба. Авторское кино в 1960-х годах – новая волна во Франции, неореализм в Италии, независимое кино в США – это была другая культурная ситуация. Тогда другого кино, кроме авторского, не было. В 1960-х годах в Каннах блистали: «Сладкая жизнь» Феллини, «Приключение» Антониони, «Девичий источник» Бергмана. Не имена – россыпь. Все искали искусство. А сейчас что происходит? Речушка искусства обмелела. И непонятно, в чём дело: то ли спроса нет, то ли спрос так истончился, то ли деньги побеждают?..


Мы вошли в продюсерское кино, но это беда. Если продюсер приходит на площадку и, я цитирую, говорит: почему камера здесь стоит? – это бедствие. Не продюсер должен это решать. Это американская, голливудская система, система зарабатывания денег. Искусство – это другие приоритеты. Здесь главным должен быть автор, художник. И потому, если ты вдруг заполучаешь такой авторитет, то можешь выбрать продюсера, настоять на своём и т.д.


Я совсем недавно снял фильм для альманаха «Нью-Йорк, я тебя люблю». Там было 14 режиссёров и каждый со своей новеллой. Фильм был показан в Торонто. И вдруг осенью мне приходит письмо от продюсера, начинавшееся извинениями. Смысл в том, что картина была показана фокус-группе, то есть аудитории, выбранной произвольно из обычных граждан, которая бесплатно смотрит фильм и оставляет отзыв. К счастью, этот институт фокус-групп работает пока только в Америке. У нас он работает только на рекламных фильмах. И вот фокус-группа посмотрела альманах, и у неё возникло два соображения по отношению к картине Звягинцева и картине Скарлетт Йохансон, которая дебютировала как режиссёр: почему так длинно и почему так непонятно? Вследствие этого американский дистрибьютор решил вывести данные картины из альманаха. Так работает продюсерское кино и фокус-группы. По принципу понижающей селекции. Нельзя слушать зрителя. Как можно делать для зрителя и быть искренним?! Для кого из них из огромного зала ты должен что-то делать? Это абстракция. Условно говоря, делать нужно то, что сам бы хотел увидеть. Поэтому фокус-группы в искусстве – это преступление.


– Мы заговорили об авторском кино. Сейчас на Первом канале идёт передача, знакомящая с ним и называющаяся «Закрытый показ». Как вы относитесь к этой идее?


– Мне жаль, что единственная возможность для зрителя увидеть хорошее кино в передаче Гордона «Закрытый показ» используется бездарно. По-моему, сама мизансцена, когда дискутируют два лагеря, а посредине съёмочная группа, она из нового времени. Это так некорректно. Развернуть аргументацию, даже если есть критика, нет времени, и получается просто ругань.


Есть такая алхимическая притча: речь подобна солнцу, земля – слушатель, солнце изливает свой свет на землю, а когда нет солнца, луна служит транслятором, отражением этой речи, луна – толкователь, она отражает свет солнца. Произвол толкователя подобен затмению солнца, когда луна становится на место солнца и начинает транслировать себя. Миссия критика – это толкование, потому что классические критики – это зачастую люди с образованием, гораздо более серьёзным, чем те, кто делает кино. Классическая критика – это наука, помощь и путеведение в мире кино. В этой передаче, однако, просветительства не получается.


– На чём вы сформировались духовно, профессионально? Кино, литература?


– Касаемо фильма «Изгнание», то мне поводырём, соратником, поддержкой в подготовительном процессе к фильму была одна книга. Она как бы всё время говорила, что я иду правильным путём. Это книга Алана Уотса «Мифы и ритуалы в христианстве». Замечательный текст. Если говорить о живописи, то я заворожён периодом Возрождения. Ну а в кино я по-прежнему продолжаю произносить в первых рядах имя режиссёра Микеланджело Антониони. Когда я учился в ГИТИСе, то часто по приглашению друга бывал во ВГИКе и смотрел там разные фильмы. Как-то пришёл на «Приключение» Антониони, и был, как чистый лист, ничего о нём не зная. Такого впечатления, какое случилось со мной после фильма, больше никогда не было. Потом я уже посмотрел его потрясающие «Ночь», «Затмение». Но после «Приключения» изменилась моя жизнь. Я вдруг понял, что кино – это чудо, это уникальный язык. До этого я полагал, что это изумительно, удивительно, но ещё не знал, что это является уникальным языком. Если фильм невозможно превратить в слова, значит, это больше, чем литература. Есть фильмы, которые можно переложить на язык текста, но если фильм никак нельзя передать, кроме как проекцией на экране, это и есть язык кино. Я далёк от того, чтобы расставлять приоритеты, безусловно, музыка, поэзия – это верх совершенства передачи смыслов, миров, но кино не уступает им.


– А ваш язык кино, какой он?


– Он – мой. Просто однажды нужно осмелиться и начать говорить своим голосом. Мой педагог в ГИТИСе ещё на первом курсе сказал нам: вы должны понять, что театру две с половиной тысячи лет. В театре было всё. Единственное, чего в нём не было, это вас. Согласитесь, это идеальный принцип. Он окрыляет. Сразу понимаешь, что ты есть тот материал, который нужно возделывать. Просто нужно осмелиться начать говорить своим языком.





Наше досье



Режиссёр Андрей Петрович Звягинцев родился 6 февраля 1964 года в Новосибирске. Первые месяцы своей жизни Андрей провёл в селе Новомихайловка, так как его мать проходила там практику, позже семья вернулась в город. Окончив школу, а затем и актёрское отделение Новосибирского театрального училища (мастерская Льва Белова), Звягинцев в 17 лет дебютировал на сцене местного ТЮЗа, сыграв в итоге несколько главных ролей. Позже будущий режиссёр отправился в армию, где служил конферансье в ансамбле. В 1986 году Звягинцев уехал в Москву, где пять лет спустя окончил актёрский факультет ГИТИСа (мастерская Евгения Лазарева).



Беседу вела Наталья АЛЕКСЮТИНА
г. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.