№ 2007/17, 23.02.2015

  СЛАВЫ НЕТ, НО И ЗАБВЕНЬЯ НЕТ            В январе этого года Римма Казакова отметила свой 75-летний юбилей. В отличие от других «шестидесятников», живущих в счёт прошлых заслуг, Казакова продолжает творить. За последние годы она выпустила несколько поэтических сборников, книгу публицистики, регулярно проводит вечера, восьмой год руководит Союзом писателей Москвы. За последнее время у нас накопилось […]

№ 2007/17, 23.02.2015

Объявлен очередной лауреат национальной премии «Поэт» за 2007 год. Им стал Олег Чухонцев. В советское время Чухонцев имел имидж «опального» стихотворца, гонимого цензурой и потому вынужденного подолгу заниматься переводами. Ныне – вполне преуспевающий, любимый столичной литтусовкой, обласканный (правда, несколько запоздало) властью литератор. Свой литпремиальный оброк поэт начал собирать с 1993 года. Тогда он получил Госпремию […]

№ 2007/17, 23.02.2015

К БЕЛОЙ ИЛИ ГОЛУБОЙ?

      
     Алиса ГАНИЕВА: Нетактично говорить о трусости в связи с трагедией, но вялую покорность виргинских студентов перед дулом Чо Сон Хи иначе как трусостью не назовёшь. Неужели ни в ком не пробудилось элементарная самозащитная активность? Шестьдесят человек перестреляны, как безропотные овцы, и никто не запустил в убийцу стулом, никто не перехватил пистолета (который к тому же нужно было перезаряжать)… Если там страх, то в России – бесстрашие, переходящее в бред, в агрессию, в хаос. Я о марше несогласных сейчас говорю. 
      
     Максим ЛАВРЕНТЬЕВ: Думаю, что перейти в наступление на вооружённого убийцу было для невооружённых жертв практически невозможным делом. Только немногие дикие звери способны вдруг сами напасть на охотников. Кабаны, например. В человеке же слишком развит инстинкт самосохранения. К тому же среди начавшейся паники трудно избежать вовлечения в повальное бегство. В античные времена почти всегда терпело поражение войско с более слабой дисциплиной. Не случайно в клятве спартанских гоплитов были слова о том, что они обязуются не покидать своих соседей в строю. В случае панического отступления погибали обыкновенно лучшие воины. Но это – армия, военная организация. А студенты, – в большинстве китайцы и индусы, – типичные «ботаники». Не вижу ничего предосудительного в их желании удрать куда подальше. Жаль, что многие не успели этого сделать… А в России хватает и своих героев и своих трусов. Насчёт «марша несогласных» я думаю, что там собрались совершенно разнородные элементы. Ещё совсем недавно трудно было бы даже представить за одной баррикадой Гарри Каспарова и Эдуарда Лимонова. Тут рулит чья-то другая рука. С коротенькими волосатыми пальцами. Разговоры об угрозе демократии – отвлекающая софистика, за которой вполне угадывается маниакальное желание нового передела власти. 
     А.Г.: Честно говоря, я даже не знаю, что мне предпочтительней: аполитичный молодой человек, занятый каким-нибудь функционально-полезным делом или политический драчун с горящими угольными глазами и вспученным чувством мировой несправедливости. Старики говорят, что молодёжь аморфна и равнодушна к общественной жизни, однако пусть не судят всех единой мерой. Горстки людей с радикальными лозунгами разного сорта, а за ними ещё сотни всем недовольных мегагопников со всех спальных районов и Подмосковья – сила немереная. А то, что их давят, – романтично. В первую очередь, романтику в этом ищут они сами, «несогласные» молодые люди. Справедливо ли они не согласны, и в чём именно – вопрос второй, если не третий. Идти против верха, идти навстречу, а не вдоль – давняя, достаточно русская традиция. Как видишь, она не умирает. Молодёжь осматривается, думает, действует. Правда, иногда мне кажется, что они не столько думают, сколько просто хотят покричать, побиться. Быть героями в совершенно негеройское время. Хотя бы чуть-чуть. 
     М.Л.: Не бывает, по-моему, «негеройских» или, наоборот, «геройских» времён. Но меня огорчает другое. Вместо того, чтобы начать крутые разборки прежде всего с самих себя, победить собственную ограниченность и примитивность, то есть просто пойти куда-нибудь учиться, молодые люди выплёскивают агрессию на улицы. Таким способом ничего путного добиться нельзя. Раньше я думал, что вспышки неуправляемого гнева, это естественная реакция молодого организма даже на незначительный раздражитель. Теперь, однако, я склоняюсь к мысли, что более всего виновна в этом наша ужасающая некультурность. В воспоминаниях вдовы поэта Даниила Андреева, Аллы Александровны, есть эпизод, как в последние дни жизни мужа она бегала по Ленинскому проспекту в поисках исправного телефона-автомата, чтобы вызвать «скорую». Сам Андреев писал в «Розе мира» о причинах тогдашнего хулиганства. По его мнению, антиобщественные деяния совершали молодые люди, подрядившиеся рабочими на послевоенных московских стройках, так называемые лимитчики, вырванные из привычной захолустной среды обитания, соблазняемые яркой столичной жизнью, но не имеющие ни достаточных средств, ни – главное – культурного воспитания. В результате обычные деревенские парубки быстро превращались в тупых и злобных амбалов. Их потомство – это те, кто сейчас шныряет по тёмным подворотням в поисках «приключений». Разве в этом есть хоть малая толика романтики? 
     А.Г.: М-м-м… Н-да, в хулиганстве романтики не так много. Причём это самое хулиганство, деструктивное, бесцельное идёт от подсознательной матрицы: «гори оно огнём», «после нас хоть потоп», «живём одним днём», «не моё – порушу» и так далее. Точно порченые телефоны, прожжённые лифты, заплёванные подъезды, побитые стёкла на улице, да и вообще, вещи, люди, весь мир вокруг – не их, не принадлежит им, точно он – вражий и его нужно сломать, приложить к нему руку, но не добрую руку, не открытую для контакта ладонь, а кулак, сомкнутый в агрессии и недоверии. Это позиция подвешенного, антисоциального человека, который ничей и сам ничего не имеет, и оттого ненавидит всякое творение, всякий прирост – культурный, материальный. 
     М.Л.: Правильно. Но всё это, разумеется, не снимает ответственности с тех, кто пытается охладить юношеский пыл ударами резиновых дубинок. Не загонять экстремистов в глухое подполье, где, чего доброго, может возникнуть желание и возможность повзрывать в метро и на рынках, а выводить их из вечного мрака на свет божий представляется мне задачей, решаемой лишь на государственном уровне. Слишком многих мы потеряли в 90-е годы, и не только в межнациональных конфликтах и бандитских разборках. Наркотики! В рядах тех, кто вместе со мной окончил школу в начале прошлого десятилетия, зияют чудовищные бреши. Едва ли не половина мальчишек из моего и параллельного классов уже отправилось на тот свет! А ведь я учился в относительно благополучной Москве. Что же творилось в провинции? И творится до сих пор. Конечно, телевидение предпочитает зажмуривать на всё это свой голубой телеглаз. Капитал-шоу должно продолжаться! Между тем телеканал Эн-би-си всё же обнародовал «манифест» виргинского стрелка. Это решение сейчас критикуется психологами и общественными деятелями. Шокированы родственники убитых. Общее мнение таково, что показ киллера на телеэкранах объективно способствует созданию вокруг него ореола селебрити-знаменитости, защитника униженных и оскорблённых. «Вы вандализировали моё сердце, изнасиловали мою душу и подвергли пытке мою совесть; из-за вас я умираю, подобно Иисусу Христу, чтобы вдохновить поколения слабых и беззащитных людей, способных дать ядовитые всходы в умах молодого поколения». Не получим ли вскоре и мы своего Чо Сон Хи? 
     А.Г.: Нет, фокусы с расстрелами учителей, однокашников – это чисто американская «фишка». У нас – другие, не менее ядовитые и не менее абсурдные проблемы. Тотальная десакрализация всего. Но кое-что остаётся свято. Ветеранов возмутил фильм «Сволочи», а Меньшов отказался вручать ему премию на «Кинонаградах МТV». Впрочем, к чёрту все эти серьёзности, я хочу снизить планку разговора… 
     М.Л.: Скандал с вручением mtv-шных наград – история довольно мутноватая. Да ещё наша желторотая пресса напустила грязи. В эфире радио «Эхо Москвы» несколько часов кряду ведущие оскорбляли прославленного режиссёра: алкаш, хам и т.д. Может быть, многие, как я, внутренне согласны с Меньшовым, но только не формой, избранной им для выражения недовольства. Интересно, а зачем он вообще туда явился? Ведь наверняка знал, какие фильмы на что претендуют. И потом, этот нелепый жест с бросанием конверта на пол… «Я надеялся, что пронесёт. Я очень надеялся. Я не собираюсь вручать приз фильму, который позорит мою страну». А участие в двух глупейших, примитивнейших, слизанных с западных образцов «Дозорах», разве не позорно для автора всенародно любимого «Москва слезам не верит…»? В общем, довольно жалкое зрелище, достойное скорее грудастой Памелы. А вот, например, режиссёр Андрей Звягинцев, получивший в 2003-м главный приз Венецианского кинофестиваля за своё «Возвращение», не тратил время впустую, потихоньку снял новую картину. Догадываюсь, нас ждёт впереди по-настоящему значимое кинособытие. 
     А.Г.: Посмотрим. Скоро телевизоры вообще станут голографическими. Подобные компьютерные экземпляры уже появились. Смещение и взаимодействие реальностей. Непонятно, где – там, где – здесь, как – туда, как – обратно. Полная взаимопроникаемость форм и смыслов. Конечно, ящик – есть зло, также, как телефон, интернет, мобильный – эти суррогаты нормального человеческого общения. Нормальным стало патологическое: люди ходят смотреть на уродов, экспериментируют над телом, становятся животными… Ты городской человек – не боишься, что город съест тебя? 
     М.Л.: Нет. Это всё равно, что бояться художника Кулика, на одном из своих «перформансов» изображавшего запертую в клетку собаку. Однако неправильно думать, что развитие компьютерных технологий убьёт в человеке человеческое. Всякое новое явление в той или иной степени уже проявлялось когда-то в прошлом, надо лишь пристальней вглядеться. Например, взаимопроникаемость форм и смыслов – чем не одно из определений искусства? Над гуинпленами и квазимодами толпа потешалась всегда. А что касается голографического телевидения, то одним из первооткрывателей голографии был Иван Ефремов – советский учёный и писатель-фантаст, чей 100-летний юбилей отмечается как раз в эти дни. Кстати, в романе Ефремова «Туманность Андромеды» один из героев, улетающий в продолжительную космическую экспедицию, из которой он уже не сможет вернуться на землю, не испытывает особенной грусти. Он считает, что его жизнь не принадлежит ему одному, что общее дело человечества – важнее. Меня беспокоит, что люди перестали смотреть на небо. Прячутся, как в раковины, в свои маленькие жизни. Считают не звёзды, а деньги в кошельке. Дети не мечтают, как раньше, стать космонавтами. Я часто повторяю про себя вольный перевод из Карла Сэндберга: 
     

     Есть белая звезда, Джанетта. 
     Если мчаться со скоростью света, 
     Езды до неё десять лет – 
     Если мчаться со скоростью света. 
      
     А есть голубая звезда, Джанетта. 
     Если мчаться со скоростью света, 
     Езды до неё сто лет – 
     Если мчаться со скоростью света. 
      
     Так к какой же звезде мы поедем 
     с тобой – 
     К белой или голубой? 
     

     Сейчас предел мечтаний для многих – поездка на Ибицу, а звёзды стали «звёздами MTV», белыми или голубыми. Впрочем, иногда радость приходит с неожиданной стороны. Например, лондонские транспортные рабочие на днях очистили стену электрической подстанции от граффити «известного художника Бэнски», которые оценивались в полмиллиона фунтов стерлингов. В заявлении союза транспортников говорится: «Мы понимаем, что некоторые люди считают работы мистера Бэнски произведениями искусства, однако, к сожалению, у нас работают профессиональные чистильщики, а не искусствоведы». Кощунство? 
     А.Г.: Бэнски мог бы найти более удобную площадку для самоизъявления. Искусство должно знать своё место и не перескакивать на чужие территории, иначе оно становится слишком пограничным. Собственно говоря, определения искусства как такового нет, и у него не может быть четких контуров: отражать и формировать действительность можно, опираясь и на вовсе сомнительные эстетические идеалы. Художником в предназначенный момент может стать каждый. Вот в Лозанне открылась выставка «Мы теперь все фотографы». Если ты снимаешь на свой мобильный, или фотоаппарат, или камеру, будь ты любитель или профессионал, на выставке в Лозанне твои работы все равно пойдут под критерии искусства. 
     М.Л.: Ну, это всё несерьёзно. Что-то вроде шоу «Минута славы» на Первом канале. Для тех, кто выбирает «белую звезду». Мне послать в Лозанну нечего. 

№ 2007/17, 23.02.2015

ТРИ ДОРОГИ                   А. А.            Три сосны. Три сестры. Три дороги      для загадочной русской души:      степь да степь, холода и тревоги –      хочешь, стой, хочешь, пой да пляши.            И разносится многие лета      то ли стон, то ли песнь, то ли плач      о пути без конца и просвета      и о тройке, несущейся […]